(Кладет трубку.)
Тут же телефон звонит вновь.
На проводе. Завтра поговорим, прекрати!.. (Кладет трубку. Достает из шкафа красивую кофточку, переодевается. Снимает косынку, затем бигуди. У зеркала причесывается, подводит глаза, припудривается. После чего расставляет на столе: бутылку вина, вазу с яблоками, конфеты. Возвращается к зеркалу, еще раз очень внимательно глядится и — выходит из комнаты. Слышно, как щелкает засов. Слышны ее слова.) Виктор Петрович, теперь заходите, пожалуйста, я готова, извините, что заставила… Где вы?.. Заходите же!..
Слышно, как громко захлопнулась дверь и щелкнул засов. Дина Федоровна возвращается в комнату. Одна. Мгновение стоит, растерянная и рассеянная… Смотрит в один угол, затем в другой… Словно надеясь увидеть там что-то… Подходит к зеркалу, с грустью глядится. Идет к телефону.
Анюта, ты?! Что за дела?.. Да нет, это я тебя спрашиваю, что за дела? Я у тебя спрашиваю, а ты меня… Не в чем дело, а кого ты мне прислала?.. Ты долго будешь издеваться надо мной? Кровь пить — долго?.. Тебя окружают одни квадратные… Да потому что ни одного нормального еще не видела!..
Звонок.
О!..
Еще звонок.
Не вешайся, звонят! (Кладет трубку рядом с аппаратом, подходит к переговорному устройству, нажимает кнопку.) Говорите.
Г о л о с В и к т о р а. Дина Федоровна, это я.
Д и н а. Говорите.
Г о л о с В и к т о р а. Это опять я, Дина Федоровна, простите…
Д и н а. Говорите.
Г о л о с В и к т о р а. А чего говорить? О чем?
Д и н а. Куда вы подевались, говорите.
Г о л о с В и к т о р а. У вас автомат в дверях. Я вышел покурить под нишу, в коридоре, мне показалось… Может быть, у вас не курят… Дверь за мной захлопнулась, пришлось…
Д и н а. И все?
В и к т о р. Дина Федоровна, если можно, не томите меня. Если у вас есть желание — впустите меня, если нет — скажите, что нет… Я уйду…
Д и н а. Заходите. (Нажимает кнопку, выходит. Слышно, как щелкает засов. Возвращается в комнату, следом В и к т о р П е т р о в и ч.) Дождь кончился?
В и к т о р. Нет, не кончился.
Д и н а. А что же он, идет?
В и к т о р. Не кончился, идет.
Д и н а. Значит, дождь идет, а вы… В чем же тогда дело?
Виктор Петрович явно не понимает, в чем же тогда дело.
Опять прикидываетесь?.. Все вы лжете, я не люблю лгунов!.. Вы не покурить, а совсем хотели уйти — почему вы хотели? Опять лжете? Что-то не так у меня?.. Губы, глаза? Это? Это? Что не так?
В и к т о р. Дина Федоровна, все у вас — так.
Д и н а. Я знаю, что так!.. Я себе цену знаю, а вы меня не успокаивайте!
В и к т о р. Я вышел покурить. Под нишу.
Д и н а. Под какую нишу, такие женщины на дорогах не валяются!
В и к т о р. Дверь захлопнулась, что же мне было…
Д и н а (всхлипывает). Я вам не понравилась. Не очень, да?
В и к т о р. Дина Федоровна…
Д и н а. А что вам не понравилось, а? Внешне, внутренне? Как? Что?.. Подождите… Я что-нибудь вам сказала не так? Какое-нибудь слово не так? Подождите!.. Вы сами виноваты, потому что явились раньше времени… я была не причесана, не одета, и внутри у меня еще ничего не было приготовлено как следует, вы меня сбили с ритма, я растерялась, все-таки мужчина, мало ли, вам могло показаться. (Подходит к зеркалу, глядится; переводит взгляд на Виктора Петровича, затем на себя — в зеркале, затем опять на Виктора.) Это насчет вас еще можно крепко подумать.
В и к т о р. Да, согласен, я понимаю…
Д и н а. Да у меня мужчины… И мышцы у них — и на спине, и на руках, и не сутулые, и стройные… любые! Выбирай — я не хочу выбирать, как некоторые. Потому что мне человек нужен такой…
В и к т о р. Я вошел и понял: такой, как я, вам, наверное, не нужен.
Пауза.
Д и н а. Почему?
В и к т о р. Сам не знаю. Какое-то внутреннее чувство. Догадка… сам не знаю, как это вам…
Д и н а. Какое чувство? Какая догадка? Я вам так сказала?
В и к т о р. Я сам знаю. Есть вещи, и которых можно… можно не говорить. Да и вообще… У меня уже лет пять ощущение, как будто я уже лет десять женщинам как-то… знаете… не очень…
Д и н а. Нравитесь?
В и к т о р. Не очень.
Д и н а. А женщины вам?
В и к т о р. Не все, но — да. А я им, по-моему, почти нет.
Д и н а. Ну и что? Надо все равно. Вы не красавец, но есть и похуже. Сколько хочешь похуже. Я еще не знаю, что лучше. Я вообще считаю, мужчина должен быть чуть-чуть красивее ежа.
В и к т о р. Вы так думаете?
Д и н а. Я так считаю.
В и к т о р. Это мне приятно слышать, Дина Федоровна. Я тоже думаю, что… Раньше думал, да и сейчас: красота — это много, но это не все. Есть же еще что-то… что-то. Согласитесь?
Д и н а. Главное — чтобы человек был хороший. Хороший человек — мой идеал.
В и к т о р. Вы очень правы. То есть вы настолько… Всегда люди любили красоту, да и сейчас, в общем-то… Я тоже люблю. Очень! Только, мне кажется, в жизни двух людей важнее… если они друг другу как бы… Важно найти верный способ общения, что ли… И еще — мироощущение этих людей… Понимаете?
Д и н а. Конечно. Еще как понимаю. Ощущаем мы все по-разному: вы — так, я — не так, другой — вообще не так. А вы что ощущаете?
В и к т о р. Сложно, Дина Федоровна. Очень сложно…
Д и н а. Сложно — когда не знаешь, чего хочешь. А когда знаешь — тогда не сложно, тогда муторно.
В и к т о р. Почему муторно?
Д и н а. Потому что муторно. Потому что никогда как хочется не получается. Получается как не хочется или еще как-то не получается.
В и к т о р. Со мною тоже так бывает.
Д и н а. Со всеми бывает.
В и к т о р. Хочешь одно, а получаешь другое.
Д и н а. Или вовсе не получаешь…
В и к т о р. Или вовсе…
Д и н а. У вас глаза зеленые или… Что вы там застряли, идите-ка поближе к свету… Идите, не бойтесь, не укушу.
Виктор Петрович, идет поближе к свету.
Не щурьтесь так… О-е-ей… (Скептически смотрит на Виктора Петровича.) И волос у вас тоже…
В и к т о р. Если долго не стричь… Месяца три-четыре…
Д и н а. Да их у вас просто не густо!
В и к т о р. Я недавно стригся — и неудачно. Если долго не стричься, то впечатление…
Д и н а. Да?
В и к т о р. Да.
Д и н а. Тогда попробуйте, подольше не стригитесь.
В и к т о р. Вам нравится, чтобы подольше?
Д и н а. Мне нравится, чтобы… (Показывает, как ей нравится.) И еще вам надо… Знаете что?.. (Задумчиво смотрит на Виктора Петровича.)
В и к т о р. Что?
Д и н а. Сколько вам лет?
В и к т о р. Вы хотели сказать, чтобы я… Что-то важное хотели…
Д и н а. Сорок один?
В и к т о р. Вы хотели сказать, чтобы я пытался… Вообще-то я пытаюсь, но из этого… А как мне следует пытаться?
Д и н а. Больше? Сорок два?
В и к т о р. А разве Аня и Женя вам не сказали?
Д и н а. Сказали. Сорок четыре?
В и к т о р. Дина Федоровна, сейчас какое это имеет значение?
Д и н а. Сейчас, конечно, не имеет. А если я за вас выйду замуж — тогда каждый год… Сами понимаете. У мужчины после сорока шансы устроить свою личную жизнь счастливо с каждым годом уменьшаются вдвое и втрое. Я читала в журнале «Знание — сила». Так что даже разница — сорок четыре или сорок пять… Я уже молчу, если сорок шесть.
В и к т о р. А вы… Интересно. Я даже… Вы как бы… пошли бы за меня замуж?
Д и н а. Так пойти? Сразу?
В и к т о р. Не сразу… Сразу, я понимаю… Я вообще спросил, предположительно.
Д и н а. Предположительно не пойду. Мне надоело предположительно. Я хочу, чтобы у меня все было как у людей, а не предположительно.
В и к т о р. Я тоже.
Д и н а. Спокойная, нормальная жизнь, без скандалов, без взаимных оскорблений, без разводов потом. Чтобы уже пожениться и жить. Чтобы дети были. Один и — двое. Чтобы дети отца имели нормального и не нуждались. Потом чтобы внуки пошли. Все опять повторится сначала.
В и к т о р. Я тоже.
Д и н а. Садитесь.
В и к т о р. Спасибо. (Стоит.)
Д и н а. Садитесь, в ногах правды нет.
В и к т о р (берется за спинку стула, задумчиво стоит). Сколько в этом мудрости, простоты… смысла: нормальная семейная жизнь, как у людей… Без взаимных оскорблений…
Д и н а. Вам тоже нужна такая жизнь?
В и к т о р. Очень!
Д и н а. Что же вы стоите? Садитесь, не бойтесь, не развалится: новый, недели нет как из магазина. И жизнь новую тоже начинаю.
В и к т о р. Новую жизнь? Новая жизнь — это… Я тоже пытался, пробовал, знаете… И ничего. Наверное, это приятно — новая жизнь, наверное, очень… Можно, я в кресло сяду?
Д и н а. Приятное, я надеюсь, будет впереди. А почему не хотите на стуле?
В и к т о р. Вот так мы все откладываем, а жизнь уходит… Я могу на стуле, но в кресле мне было бы… Если можно.
Д и н а. Почему нельзя — конечно.
Виктор Петрович рассаживается в кресле.
Удобно?
В и к т о р. Спасибо.
Д и н а. Не за что. Кресло не новое.
Виктор Петрович вскакивает, озирается.
Я его в комиссионке покупала еще на первую свою стипендию. Дешево купила, но люблю. Еще диван у меня был, я его на старой квартире оставила соседям. Кресло — еще куда ни шло, таких давно не выпускают в отечественной промышленности, а диван слишком много места занял бы. Я и соседке сказала: ни к чему мне в новую жизнь со старым диваном. Права я?
В и к т о р (озирается). Дина Федоровна…
Д и н а. Конечно, права. По-новому так по-новому — верно?
В и к т о р. Я не знаю… Да, верно, наверное…
Д и н а. Еще вот абажур. Я его на диван обменяла. Какой абажурчик!.. (С удовольствием глядит на абажур.) Сейчас мало у кого… Совсем мало… Почти ни у кого… Ничего люди не понимают, оказывается… (Смотрит на Виктора.) Садитесь, чего вы вскочили?