В и к т о р. Куда?
Д и н а. В парикмахерскую.
В и к т о р. Зачем?
Д и н а. Подстригут как следует. Хочешь кушать? У меня в холодильнике котлеты.
В и к т о р. Я уже ел котлеты.
Д и н а. А мы уже капризничаем? Ты ел горячие, а это будут холодные.
В и к т о р. Мне бы понять, что человеку нужно для счастья…
Д и н а. Человеку нужно или тебе нужно?
В и к т о р. Мне… человеку… Разве я…
Д и н а. Знала такого одного. Говорил одно и то же много раз: хочу рожна. Хочу и хочу. Что хочешь? Нет, хочу и все. Хочу и хочу. Отгадай, где он теперь находится?
Виктор Петрович молчит.
У моей подруги и живет. Она-то его раскусила. Вот-вот рожна ему принесет, на восьмом месяце уже. Для счастья нужна жена — раз, квартира — два, дети — три, и всякое такое — четыре.
В и к т о р. Почеши мне, пожалуйста, за левым ухом.
Д и н а (почесывает). Так что живите проще, Виктор Петрович.
В и к т о р. Проще, проще. Дина Федоровна, проще — как? А если все это есть, а все равно не по себе, тогда как?..
Д и н а. Не кричи на меня. Как все люди. Можно и еще проще.
В и к т о р. Эх, никто… Дина Федоровна, никто не живет просто. Нам иногда только кажется так, а на деле… Бывает, встречаются люди. Думаешь — вот счастливые! А вникнешь… Сколько людей — столько бед, столько радостей и… всего столько!.. Как помочь человеку, если его жена разлюбила? Есть лекарство? Нет его! А страдания — невыносимые…
Д и н а. Человек хороший?
В и к т о р. Не знаю, мы соседи. Хороший он. Наверное… Все люди хорошие, не понимаю я этого — хороший, плохой… Хороший, наверное…
Д и н а. Я спрашиваю: сколько лет, какая профессия, видный, не видный, интересный, не интересный — что за человек?
В и к т о р. Интересный человек. Не знаю, наверное… Обыкновенный. Инженер, лет ему… не знаю, сколько лет, потому что сорок, около, или… Не это важно, а то, что не помочь.
Д и н а. Опять насупился. Складки на лбу, как у очень немолодого человека. (Разглаживает ему складки на лбу.)
В и к т о р. Не то что помочь — понять не могу.
Д и н а. Не надо супиться.
В и к т о р (взрывается — как подбрасывает его). Я хочу понять, что я такое!.. Для чего я, именно я!.. Ни себя для себя, ни себя для других — ничего я не осознал!..
Дина Федоровна пытается возвратить его на лопатки.
За что мне себя уважать? За что мне себя уважать? Что я совершил, за что?!
Дина Федоровна успокаивающе гладит.
Жизнь позади… Дина Федоровна…
Д и н а. Все лучшее впереди, надейся и жди.
В и к т о р. Нет, Дина Федоровна, сорок пять…
Д и н а. Виктор Петрович, принести котлеты? Быстро! С какого глаза ресничка упала? Быстро!
В и к т о р. Эх, грустно мне!..
Д и н а. Не угадал. (Снимает ресничку, перемещает под абажур, аккуратно перекладывает с руки на руку, внимательно разглядывает.) Седая, смотри-ка, не знала… Ресницы, оказывается, тоже седеют.
В и к т о р. Девять тысяч лет назад люди едва доживали до тридцати.
Дина Федоровна стучит кулачком по ладони.
Тридцать лет на всю жизнь… Хочешь — успевай, не хочешь…
Д и н а. Ну падай же!!! (Стучит кулачком по ладони.)
В и к т о р. А я живу так, словно мне еще жить и жить! Жить и жить!.. Может, следовало бы, наоборот, дать пожить какому-нибудь далекому предку, а мне… лет десять или пятнадцать пора бы уже находиться…
Д и н а. Что за глупые мысли?
В и к т о р. Дина Федоровна, девять тысяч лет назад мало кто доживал до сорока пяти!
Д и н а. Я желание загадала, а ресничка не падает. Я думаю, почему она не падает? Конечно! У него такие глупые мысли!.. (Стучит кулачком.) Удивляюсь я этим мужчинам, типично мужская дурацкая привычка — о смерти думать. Женщины никогда такими глупостями вот это место не забивают. Женщины только и думают, как самим жить, чтобы дети жили, да еще мужчина-подлец, который о смерти размышляет, чтобы и он живой остался. (Дует на ресничку.) Прилипла… Даже дети, если они мужского пола… Вовочка мой, на что дурачок растет — не делай лицо, увидишь сам, — и тот недавно спрашивает: мам, странно мне подумать, неужели умру?.. Я ему головку потрогала: зачем, говорю, умирать — живи, чего тебе плохо? Нет, говорит, когда-нибудь!.. Ах, когда-нибудь, когда-нибудь все там будем, это не скоро, а пока живи, а там видно будет, говорю. А он говорит: для чего же я родился, если умру?.. Маленький дурачок…
В и к т о р. Я тоже маленький дурачок…
Д и н а. Ну, не такой уж маленький…
В и к т о р. Просто огромный, старый дурак.
Д и н а. Ну, не такой уж старый, и не ты один: все мы более или менее…
В и к т о р. Не все…
Д и н а. Многие.
В и к т о р. Я не знал, что у вас…
Д и н а. У тебя.
В и к т о р. У тебя, прости… вас… Я не знал…
Д и н а. Тебе он понравится, хороший мальчик, в техникум связи поступил, будет междугородником, как мама. А что? О чем задумался? Профессия нужная. Люди сколько будут жить — столько и будут переговариваться. Не пропадет наш мальчик.
В и к т о р. Я не знал, что у тебя… Нет, прости, я не то, кажется… Я уже как-то привык к вам без ребенка, поэтому представить сразу с ребенком… что вдруг…
Д и н а. Уже не вдруг. Уже пятнадцать лет, дай бог здоровья. А что?
В и к т о р. Ничего, просто… Взрослый уже… А где?..
Д и н а. Что — где?
В и к т о р. Он — где?..
Д и н а. Сейчас?
В и к т о р. Вообще.
Д и н а. В шкафу. В надежном месте, не волнуйся. Пошел переночевать к ребятам в общежитие. Он любит там ночевать. Там у них дружная комсомольская семья, так что… Да не волнуйся, ничего с твоим сыном не случится.
В и к т о р. С моим?.. А… У меня дочь…
Д и н а. Я знаю. Еще от первого брака? Анюта говорила — кажется, замужем?
В и к т о р. Замужем.
Д и н а. Помогать все равно иногда надо, если понадобится. Я пока еще за своего получаю. Ерунда, но все же… лучше, чем ничего, правда? Так что половину от моего нет-нет можно и твоей подкинуть — как?
В и к т о р. Не знаю…
Д и н а. Как не знаешь?
В и к т о р. Она не нуждается.
Д и н а. Как не нуждается? Совсем?
В и к т о р. Совсем. Не знаю. Дина Федоровна, я не знаю, не будем об этом!.. Не знаю, не сердитесь, ничего я…
Д и н а. Как это ты… вы не знаете?
В и к т о р. Я не знаю, потому что… Бог знает, не нужен я ей! Не любит она меня, не знает, не хочет, и не будем!.. «Когда ты был молод — ты меня бросил; теперь, когда ты стар, ты мне не нужен».
Д и н а. Так сказала?
В и к т о р. Я ее не бросал. Мы расстались с ее матерью. Я ее не бросал.
Д и н а. Что за неблагодарность такая? Нет, ты… Ты ей деньгами помогал?
В и к т о р. Да разве в этом…
Д и н а. Нет, ты мне скажи, помогал?
В и к т о р. Помогал я, помогал, конечно… как мог, чего я там…
Д и н а. Не будем ей помогать. Такой стерве — не будем!
В и к т о р. А теперь, когда я стар… Я стар?.. Как я мог ее бросить, когда я тоже вырос без отца. Дина Федоровна?.. Дина Федоровна, вы в этом понимаете: я очень старо выгляжу?
Дина Федоровна пожимает плечами.
Я не бросал ее, вы мне верите?.. Старый я, очень старый?
Д и н а. Да нормальный мужчина!..
В и к т о р. Вы — чтобы успокоить меня?
Д и н а. Нормальный, для нас сойдет, ничего. Главное — чтобы мне нравились — так? Мне ничего. Ничего мне.
В и к т о р. Девочка права: половины зубов нет, на оставшихся пломбы, щекам скоро не на чем будет держаться. А мешки под глазами? (Дергается и тщетно пытается перевернуться на бок.) Сами сказали, мешки… Да и я вижу, что мешки…
Дина Федоровна помогает ему перекатиться на бок.
Не туда!.. На другой, пожалуйста!..
Д и н а. Капризный какой… (Перекатывает его на другой бок.)
В и к т о р. О, как рука затекла!.. Онемела, совсем не чувствую.
Д и н а. Развязать?
Виктор Петрович молчит.
Губы надул, брови нахмурил… Обиделся, что ли?
Виктор Петрович молчит. Она развязывает ему руки.
Кто тебя обидел, маленький?.. Скажи-ка, пожалею, кто так — а?.. Узел завязала — надо же! Ляг, детка, на животик… Тебе неудобно… ну-ка…
Он с ее помощью перекатывается на животик.
Послушай, мальчик… хороший мальчик… Глупенький мальчик…
В и к т о р. Судьба спустила штанишки и отшлепала…
Д и н а. Ну что тебе судьба? Тебе-то она чего дурного сделала? Живой, здоровый, сытый, свободный. Работа хорошая — фармацевт! Крыша над головой, жен было две и еще будут! Дочь замуж вышла, внуки еще…
В и к т о р. Дочь, крыша, внуки — все плохо, все!
Д и н а. Не гневи бога, не люблю!
В и к т о р. И вы меня не понимаете, Дина Федоровна!..
Д и н а. Я-то как раз вас понимаю!
В и к т о р. Никогда! Никто!.. Я чувствую, никогда, никто меня…
Д и н а. Я все понимаю! И таких, как ты, если хочешь знать… Господи, как вы все похожи!
В и к т о р. Неправда! Мы — все — разные!
Д и н а. Как вы мне все противны!
В и к т о р (каждое слово сейчас — ценой усилия, рывка). Человек, Дина Федоровна!.. Назначение!.. Смысл!..
Д и н а. Ну, какой тебе смысл? Ну, какое тебе назначение? Кто ты такой? Господь бог? Ну, почему ты не хочешь знать свое место? Какая все лажа… (Вгрызается в узел.)
В и к т о р. Нет… Ах, непонятно… Вы не хотите понять, вы не хотите понять, вы не можете… Развяжите меня, я скажу!..
Д и н а. Ой же!!! (Резко встает, закрывает лицо руками, отвернувшись стоит как оцепенелая. Пауза.)
В и к т о р. Что с вами?.. Дина Федоровна? Что с вами, ответьте мне!.. Что случилось?.. Я вам неприятен? Почему вы молчите?..
Дина Федоровна устремляется вон из комнаты. Виктор Петрович задергался и что силы кричит вдогонку:
Чушь! Глупости! Если я не бог!.. Чушь!.. И нету у меня права смотреть в душу даже себе?! Самому себе?! Разве же это справедливо?!