Надя сухо молчит.
Я вот что хочу сказать: Алгеброва я не видел вообще. Печка, дрова, зола… Не было его.
Надя молчит.
Он — лжет. Во всем.
Н а д я. Вы не должны были возвращаться. Это не кабинет следователя.
И г о р ь. Нет, я хочу, чтоб вы поняли. Иначе зачем я пришел? Неосознанное, мимолетное предчувствие. Поэтому не крикнул. Мы не имеем права доверять случайным фантазиям. Вы согласны?
Н а д я. Все это вы уже говорили.
И г о р ь (вдруг успокоился, как будто решившись). Нет не все. Была еще одна причина, почему я не крикнул. Я был тогда очень…
Влетел Г а в р ю ш а.
Г а в р ю ш а. Трехпроцентная сторожевая башня — взята штурмом. (Поднял коробку с молоком.) Какой был штурм! Пять человек на одну башню. Устроим пир победителей! Попьешь молочка и будешь здоровенькая. Да, встретил Плисецких, они взяли курс к нам! Посидим с друзьями.
Игорь быстро ушел.
Что тебе плел хам? Опять выведывал? Он и книжку эту приволок — для чего? А вот, дескать, полоумный шахматист, ничего не видел, ничего не понимал… Не хотел тебя волновать, но расследование приняло конкретно-уголовный характер! Появился второй свидетель, мальчик. Они начали поиск! (Радуется.)
Н а д я. Как злы добрые люди.
Г а в р ю ш а. Ты что-то сказала?
Н а д я (как-то вяло, безнадежно). Я не знаю, виновен этот человек или нет. Но он мучается. Я просто старалась не добивать его. Такая малость с моей стороны.
Г а в р ю ш а. Я тоже помогаю! Людям, кошкам, собакам. Но — достойным! Когда ты выпьешь молочко, я сделаю из коробки кормушку и повешу в саду. Я уже сотни сделал! Да, я добрый человек, но я умею дать такой отпор, о-го-го!.. (Погладил Надю по волосам.) Скажи, Надюша, на этот раз абсолютно честно: ты меня любишь?
Вошел И г о р ь, подошел к лежащей на стуле записной книжке Сергея.
И г о р ь. Случайно записал сюда номер телефона. Мне нужен. Буду заново трудоустраиваться, меняю контору. Это номер человека, который обещал… И у технарей есть свой кайф: пока везде требуются. (Нашел, видимо; несколько раз повторил губами.) Все.
Ушел. Надя и Гаврюша молчат.
З а т е м н е н и е.
Квартира И г о р я.
И г о р ь (у телефона). Да, да… Через десять минут выползаю. На Понтонной, как договорились.
Собирает рюкзак. Вошла Т а ш а, в руках у нее ворох газет и журналов.
Т а ш а. Богатый улов. Тебе — «Наш современник», маме — «Новый мир»: плюрализм вкусов. Ты едешь на машине?
И г о р ь. На машине.
Т а ш а. Если на машине, ты мог бы и завтра? Догонишь у егеря?
И г о р ь. Завтра, дочур, чуть чиркнет заря — хорошо я описываю? — мы должны уже всей охотбригадой идти по следу сохатого. Он — от нас, мы — за ним. А на его тело и душу выписана лицензия. Такси заказано, оставлю четвертной, чтоб на весь цикл аэропорт и обратно.
Из стопки газет-журналов, что в руках Таши, выпало письмо.
И г о р ь. Тебе?
Т а ш а. Тебе. (Подняла.)
И г о р ь. От кого?
Т а ш а. Не разобрать.
И г о р ь. Ну, вот рюкзак сформирован.
Т а ш а (разорвала конверт). «Уважаемый Игорь Павлович! Пишет Вам второй свидетель, паренек, который тоже был на набережной. Вы, конечно, знаете, что предъявленное вам обвинение справедливо. Наказания свыше нет, мы оба это понимаем… Но… Хоть на одну минуту вы должны почувствовать вину. Минута — искупит все. Я не появлюсь, и никто обо мне не узнает. Но помните — минута!
Паренек в красном петушке».
И г о р ь. Красном петушке?
Т а ш а. Красная вязаная шапочка…
И г о р ь. Старый дурак.
Т а ш а. Думаешь, это Алгебров?
И г о р ь. Это он, это он, ленинградский почтальон. (Взял ружье.) Ну, вот. Ташуль, все надежды, как всегда, на тебя. Объясни маме, почему я не мог встретить. А во вторник будем вместе. (Надевает рюкзак.)
Т а ш а. Вряд ли.
И г о р ь. То есть?
Т а ш а. Я буду вынуждена рассказать мамуле все, что наблюдала. Я не верю, что все эти дни ты ночевал у друга на даче.
Игорь мельком взглянул на дочь.
Опять ходил к тете-художнице? Зачем? Не дождавшись мамы, ты швырнул Коврижину заявление по собственному. Так?
И г о р ь. Кто помогал собирать полезные сведения? Валя Кротова? Дима Кирпичников?
Таша молчит.
А ты в мамулю, в смысле отсутствия юмора.
Т а ш а. Каждый вечер вы обговаривали с мамой любую деталь твоего поведения. Даже почесывать переносицу на совещании у Коврижки или нет. А главный шаг хочешь совершить самостоятельно? Учти, ты без мамули — ноль, бараночка. Погибнешь.
И г о р ь. Да-а…
Т а ш а. За две недели ты не перемолвился со мной ни одной человеческой фразой. Даже не заметил, что я перестала посещать спортшколу.
И г о р ь. Заметил. (Пошел.)
Т а ш а. Что делать с письмом?
И г о р ь. Положи вон в «Венгерскую поваренную книгу», там красному петушку — самое место. (Ушел.)
Т а ш а. «Пишет Вам второй свидетель. Вы, конечно, знаете, что предъявленное Вам обвинение справедливо…» (Закрыла глаза, шепчет.)
З а т е м н е н и е.
А л г е б р о в, слегка покачиваясь в кресле-качалке, читает книгу. Жилье Алгеброва нас мало интересует, а вот то, что время здесь как бы остановилось в каком-нибудь 59-м или 64 году, — важно. Это можно обозначить фотографиями (Хемингуэй с трубкой, например), подшивками старого «Нового мира», театральными афишами, в подходящий момент может зазвучать безумно популярная мелодия той эпохи…
А л г е б р о в (тихо и восторженно). «У входа эти маленькие существа строят удивительные пирамиды. На самый верх они водружают камень, особенно изящный, чтобы блеск солнца отражался, как…»
Слышен голос, стариковский, тщательно артикулирующий слова: — Борис Андреевич, к вам. Вы в состоянии принять гостей?»
А л г е б р о в. «Каждый день, движимые каким-то непонятным инстинктом, странной любовью к…»
Тот же стариковский голос: — Проходите, нынче поутру они-с были как стеклышко. Ружьецо можете оставить в коридоре, никто шалить не станет. Детей здесь нет-с.
Г о л о с И г о р я. Возьму с собой.
Г о л о с С т а р и к а. Как желаете-с.
Г о л о с И г о р я. Не зайдете со мной на секунду? Хочу, чтоб присутствовали.
Г о л о с С т а р и к а. А вот это — извините-с. (Шаги.)
И г о р ь. Какие предосторожности!.. (И с этими словами вошел.)
А л г е б р о в. «Одно из самых важных событий на Земле произошло триста миллионов лет назад: рыбы выползли из воды».
И г о р ь. Борис Андреевич.
А л г е б р о в. Что тебе? Ты получишь пять лет. Пять лет зоны. И поражение в правах. Хотя… Нет, тут я преувеличиваю. Поражения в правах статья не предусматривает. Хотя… Хотя, хотя… Я очень занят, не видишь? Ты же образованный, ЛИТМО кончал. Иди своей дорогой. (Опустил глаза в книгу.) Потрясающе! Одни приходят, другие уходят. Как страшно и прекрасно! Длинная дорога, и все мы идем. Плезиозавры, саблезубые тигры, коты… Бесконечный фильм, миллион серий. А потом? Потом опять все с начала. Повтор по просьбе телезрителей. (Взял с блюдечка какие-то зернышки, жует.)
И г о р ь. Слушай, Алгебров, я не могу понять одну вещь.
А л г е б р о в. Вещь?
И г о р ь. За что ты меня ненавидишь?
А л г е б р о в. Ненавижу?
И г о р ь. Конечно.
А л г е б р о в. Я тебя ненавижу, потому что ты — мой враг.
И г о р ь. Почему? (Подошел ближе.) Смотри-ка, миндаль. Откуда такие достижения? (Взял.) Боря, у меня просьба. Не надо писать подметных писем.
А л г е б р о в. Каких?
И г о р ь. Анонимных. Теперь это наказывается. И какой из тебя Красный Петушок? Ты уже старый, порядком общипанный петух.
А л г е б р о в. Не понимаю.
И г о р ь. А чего — не понимать? (Взглянул на книгу.) Вот молодец. Хорошая книга. Богато иллюстрирована: медведи, зайцы. Читай. А писать не надо. Ну, пошел, а то не заглушил мотор.
А л г е б р о в. Я не писал тебе писем.
И г о р ь. А вот это уже зря. Вынуждаешь предпринять кое-какие действия.
Прислонил ружье к креслу, наклонился у этажерки.
А л г е б р о в. Не имеешь права.
И г о р ь. Имею.
А л г е б р о в. Что ты ищешь?
И г о р ь (дернул этажерку, все посыпалось). Куда ты их дел?
А л г е б р о в. Что?
И г о р ь. А где машинка, на которой печатал? Все равно найду.
А л г е б р о в. О чем ты?
И г о р ь. Такие, как ты, непременно оставляют черновики. У тебя тут черт ногу… Где черновики подметного письма? Ты же из этих, из хранителей, ничего не выбрасываешь? (Схватил какую-то тетрадь.) Стихи. Кропаешь? Так и думал. Выводишь меня из терпения, Алгебров. Никакого второго свидетеля нет. Паренек в красном петушке появился позже. Ты же его не привел, как угрожал?.. И стиль письма твой, романтический, лучшее доказательство. И чего я возбудился?
А л г е б р о в. Ты еще здесь?
И г о р ь. Ухожу.
А л г е б р о в. Иди-иди. Ты получишь пять лет…
И г о р ь. Повторяешься.
А л г е б р о в. От тебя уйдет твоя комфортабельная супруга. Отсудит машину. Выпишет с жилплощади. Вычеркнет из списков. Как я тебя ненавижу. Ты отгадал — не-на-вижу.
Схватил Игоря за горло. Игорь сильнее.
Дай стихи. Ты недостоин прикоснуться. Юра — гениальный поэт. Не-на-вижу!
Стихи у Алгеброва.
Г о л о с С т а р и к а. Успокоительных капель не требуется? Может, дворника пригласить? Околоточного? (Шаги.)
А л г е б р о в. Погорело твое престижное путешествие в Прибалтику?
И г о р ь. Не понял.
А л г е б р о в. Я-то сразу понял! Как только увидел тебя на набережной в тот вечер.