Слышны быстрые молодые шаги по лестнице. Констанция прислушивается, потом заливается тихим рассыпчатым смехом.
Слышите, кто идет?.. Брысь, я вам говорю, дети, брысь!.. Ох, глупые, глупые! Только смотрят. Ничего не понимают. Ничего!.. Костик идет! Братик ваш старшенький! Чего глазами моргаете? (Констанция мяукнула, коты бросились врассыпную. Констанция смеется, прячется.)
Входит К о с т я. Ему тридцать лет, но выглядит он значительно моложе. Невысокого роста, стройный и тонкий, он скорее похож на юношу-подростка. У него медленная, словно настороженная походка. Плечи напряжены, голова чуть откинута назад. Он идет осторожно, в любой момент готовый обернуться и встретить опасность в лицо. Костя подходит к роялю, поднимает крышку, задумывается.
П о п у г а й. Сыграй шедевр, Костик!
Костя вздрагивает, руки безвольно падают вниз. Раздается прерывистый смех Констанции.
К о н с т а н ц и я. Ох, простите, Константин Дмитриевич… простите… Ничего не могу с собой поделать… простите…
К о н с т а н ц и я выходит из-за угла. Костя сидит за роялем, покорно наклонив голову. Его длинные красивые пальцы музыканта скорбно опущены вниз. Констанция щебечет.
К о н с т а н ц и я. Это мой недуг, Константин Дмитриевич! Недуг! Я и сама чувствую, у меня ненормальный смех… Ничего не могу с собой поделать… Смеюсь, смеюсь, и не могу остановиться… Просто задыхаюсь от смеха, хотя мне совсем не смешно… Это болезнь, Константин Дмитриевич, это болезнь… Ах, Константин Дмитриевич!.. Ах, Константин Дмитриевич!.. Вы бледны, интересны… Вы очень интересны, Константин Дмитриевич… Но я вас осуждаю! Да, да, да! Осуждаю! Вы — молодой человек, а живете так замкнуто, одиноко! Отчего вы не женитесь, Костик? Милый Костик, вы живете у нас десять лет, мы привыкли к вам как к родному, но, право, было бы лучше, если бы вы женились. Голубчик, у вас начинают редеть волосы, женитесь, а? Хотите, мы вас сосватаем? В вашем возрасте, Костик, нельзя быть таким… монахом! Я ни разу не видела вас с женщиной, это нехорошо. Я надеюсь, Костик, вы чувствуете себя у нас как дома? Вы не обычный квартирант, Костик, нет. Мы сроднились с вами всей душой. Я люблю вас как внука. Даже странно, что завтра… А куда же вы денетесь, голубчик? Вы нашли себе комнату? Милый, переезжайте пока ко мне!
К о с т я (встает, почтительно целует Констанции руку). Благодарю вас! (Поднимается по лестнице к себе.)
К о н с т а н ц и я. Костик! Костик! Ваши рубашки! Я погладила вам рубашки! Я сейчас принесу!
К о с т я (оборачиваясь на лестнице). Благодарю вас.
Констанция исчезает. Из своей комнаты выходит К о л я и встречает Костю на лестнице. Это рослый красивый мальчик в джинсах. Костя рядом с ним выглядит хрупким подростком. В руках у Коли шпага, которой он время от времени производит различные манипуляции.
К о л я. Добрый вечер, Константин Дмитриевич. Я ждал вас.
К о с т я (неуверенно). Добрый вечер…
К о л я. Константин Дмитриевич, завтра мы разъедемся, и я хотел сказать вам… Я давно наблюдаю за вами, Константин Дмитриевич.
К о с т я (испуганно). Да? Зачем?..
К о л я. Вы влюблены в мою мать.
К о с т я (с ужасом). Это… неправда!
К о л я. Это правда, Константин Дмитриевич. Странно, что вы краснеете? Я хочу сделать вам предложение. Ну вот, а теперь побледнели. Слушайте, отчего вы не женитесь на моей матери? Вас смущает разница в возрасте?
К о с т я (подавленно). Не-ет…
К о л я. Тогда что? Видите ли, моя мать из породы долго не стареющих женщин. У нее спортивная фигура, густые волосы и отличные зубы. (Костя что-то протестующе забормотал.) Но одиночество ей явно во вред. Еще немного, и Маргарита может превратиться в ведьму. Вы взираете на нее как на божество, а женщине нужно только одно, чтобы ее любили. Из любви к матери я делаю вам предложение. (Пауза.) Понимаете, я поклоняюсь Вечной Женственности. Моя мать могла бы быть ее воплощением, но она Маргарита без Мастера, понимаете? «Мастер» — это мой отец. Так она считает. (Смеется.) Он сбежал от нас, когда мне исполнилось два года. Еще немного, и Маргарита превратится в ведьму, спасите ее, Константин Дмитриевич!
К о с т я. Я… Я н-не знаю, как ко мне относится Маргарита Ивановна…
К о л я. Я уверен, она давно ждет от вас признания.
К о с т я. Мне казалось… Это так нереально… Маргарита Ивановна всегда с таким почтением относилась к Писателю… Мне казалось… она любит… она не может никого полюбить…
К о л я. Что вы! Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Писатель нас бросил, и он давно уже превратился для нас в миф. Перед мифическим персонажем благоговеют, но его нельзя любить как живого человека.
К о с т я. Это невероятно! Это фантастично, что вы говорите!.. Мне казалось. Маргарита Ивановна… все еще его ждет… Все еще надеется, что он вернется…
К о л я (смеется). А вот это уже действительно фантастика! И потом Маргарита ждет совсем не Писателя, а… Кого-нибудь! Понимаете? Почему бы не вас?
К о с т я. Коля! Коля! Вы… Люцифер! Это нереально, что вы говорите! Этого не может быть!
К о л я (сердито). Ну знаете! Наше поколение ругают за разные грехи, но посмотрите, насколько мы свободнее вас и напрочь лишены комплексов! А у вас… даже музыка ваша, я давно собирался вам это сказать, какая-то несвободная, зажатая. Словно вы постоянно чего-то боитесь. В вашей музыке мне всегда видится ваш загнанный под диван страх. Чего вы боитесь?
К о с т я. Не знаю… Это, очевидно, природа… Мироощущение… Бессознательные процессы… Иногда я чувствую в душе такую радость, подъем, но стоит мне сесть за рояль, как из-под рук выскакивают одни жалкие, жалобные всхлипы, полузадушенные вопли и плачи одинокой истерзанной души… Отчего это, я не знаю…
К о л я. Константин Дмитриевич, у вас дефицит положительных эмоций. И отсутствие физической культуры. Хотите, я научу вас фехтовать?
К о с т я. Ах нет, что вы!
К о л я. Я пошутил. Нет, серьезно, примите мое предложение, и все переменится для вас. Я вам не сказал еще одного обстоятельства. У меня есть девушка, и я ухожу к ней. Знаете, как ее зовут? Ева!
К о с т я. Ева?
К о л я. Да, Ева. Я — Люцифер, а она — Ева! (Смеется.) Так что вам не придется испытывать еще и комплекс отчима. Вы будете только мужем Маргариты. Это замечательно! Муж Маргариты!
К о с т я. Коля! Коля! Неужели вы думаете… Неужели это возможно, Коля?
К о л я. Конечно.
К о с т я. Благодарю вас! Благодарю вас! Я сегодня же… Сегодня же все скажу Маргарите Ивановне. Объяснюсь! Да! Сегодня же! Благодарю! (Поднимается к себе.)
Коля съезжает по перилам лестницы вниз, фехтует с воображаемым противником.
П о п у г а й. Прочти шедевр, Коля.
К о л я. Ты, Павлик, дурак!
П о п у г а й. Не ломайся, Коля, прочти, это дурной тон.
К о н с т а н ц и я (неожиданно появившись). Прочти, Колечка, прочти. (Шепчет.) На меня можешь положиться, я никому не скажу. Тайна! О, я понимаю! Марго и Надин этого не поймут, но я, я тебя понимаю! Мне ты можешь довериться! Я люблю сочинителей. Ты хочешь прославиться, как твой отец. Не протестуй! Я знаю, знаю! Скажи мне, что ты сочиняешь? Роман, да? Роман! Или нет, историческую повесть, угадала? А? Не скрывай от меня, миленький. Я узнаю сочинителей за версту. По запаху. Как собака. У них (принюхивается) особый запах. Да, особый запах. Особенно у талантливых сочинителей. Как у тебя.
К о л я (разговаривает с ней чуть насмешливо). Я пишу поэму, бабуля.
К о н с т а н ц и я (стонет). Ах, он пишет поэму! Ах, ах! Он пишет поэму! Ну прочти же мне свою поэму! Прочти! Я умираю от любопытства! Ну хоть кусочек! Хоть две строчки! Всего лишь две маленькие строчечки. Две малюсенькие строчулечки…
К о л я (подает тетрадь). Пожалуйста.
К о н с т а н ц и я (отбегает в дальний угол с тетрадкой, читает. Потом заливается радостным смехом). Это талантливо, талантливо… Это почти гениально…
К о л я (весело). Если это талантливо, отчего ты смеешься?
К о н с т а н ц и я. Потому… потому что… от радости… Когда я вижу что-нибудь талантливое, я всегда смеюсь. Это от радости. Не волнуйся, дружок. От радости… (Снова заливается смехом.)
К о л я (смеясь). Знаешь, бабуля, ты, пожалуй, прочти все. Я тебе доверяю. У тебя есть вкус и культура, впитанная…
К о н с т а н ц и я (сквозь смех). Есть! Есть!.. И вкус есть!.. И культура!..
К о л я. Я ухожу, бабуля. Скажи маме, мне нужно с ней поговорить. Когда вернусь. (Целует Констанцию, убегает.)
Констанция уткнулась в тетрадку, но сквозь Колины каракули ей чудятся другие строки. Их она и произносит вслух так, как читали стихи драматические артистки начала века: «И каждый вечер, в час назначенный, Иль это только снится мне, Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне…»
Звякнула стеклянная посуда. Из своей комнаты крадучись вышел А н а т о л и й В а с и л ь е в и ч. Это моложавый еще на вид мужчина. У него внешность Эйнштейна. Седые волосы чуть длиннее обычной нормы. Он элегантен и смешон.
К о н с т а н ц и я (подозрительно). Анатолий Васильевич, что это у вас звенит?
А н а т о л и й В а с и л ь е в и ч (замирает). Бутылки… (Поспешно.) Из-под кефира…
Пауза.
К о н с т а н ц и я. Фу, голубчик, вы меня напугали… Я подумала… Боже мой, как вы меня напугали.
А н а т о л и й В а с и л ь е в и ч (печально). Констанция Львовна, мне нельзя. Мне вшили ампулу. (Констанция вскрикивает.) Не пугайтесь! Это совсем не больно. Только при этом нельзя пить. Ни капли.
К о н с т а н ц и я. Да, да… Только я боюсь… Голубчик, я так боюсь…
А н а т о л и й В а с и л ь е в и ч (качает головой, с улыбкой)