Серж улыбнулся мне и сказал:
— Привяжи меня!
Я подумала, что лучше бы у него руки оставались свободными, но подошла поближе. На кровати лежало две пары наручников. Я немного повертела их в руках, чтобы понять, что к чему, и выполнила просьбу партнера.
— Надень на меня это, — он указал глазами на туалетный столик, где высилась кучка чего-то черного. От наручников Дюваль заметно возбудился: тонкие черные плавки забугрились. Столь яркий результат убедил меня в том, что он знает, чего хочет, а значит, и мне не будет скучно. Скуки и не предвиделось: на туалетном столике лежала кожаная маска, точнее, шапочка с прорезями для глаз и рта. Еще не все понимая, я взяла ее, отнесла к кровати и надела на Сержа. То, что он сказал потом, изменило все. Все, и не только здесь и сегодня.
— Милая, ударь меня! Ударь меня так, как ты ударила того русского, который похитил тебя! Возьми хлыст и ударь меня скорее…
И тут я все поняла. Надо сказать, что это был настоящий шок! Так вот чем привлекла этого роскошного мужчину маленькая русская мышка! Он просто мазохист, и моя история вызвала у него эротические фантазии на тему. Я для него — крутая госпожа, и все. И необыкновенный мой внешний вид в этот вечер оказался как нельзя кстати. Вот и отомстила изменнику-мужу!
В моем мозгу вдруг что-то взорвалось: перед глазами будто наяву замелькали картинки. Вот Мир с преувеличенным вниманием разливает вино мсье Бриссара у нас в гостиной после разговора с Дювалем, вот он любуется своими ботинками, пока я принимаю ухаживания банкира, вот непонятно чему радуется в темной прихожей после памятной вечеринки, а вот и откровенная сцена с ненужной ему французской шлюшкой… И как кстати он уехал в Испанию! Разозлил меня и уехал. Вывод мог быть только один: он подложил меня под мешок с деньгами. Он снова использовал меня!
Ладно же, но что теперь делать? Вот лежит и уже почти стонет возбужденный аристократ, преуспевающий банкир. Он, видно, думает — я специально тяну время, чтобы мучение было еще более сладким. Вот откуда все эти шрамы на его великолепной шкуре. Какое несчастье, какая шутка природы: такой самец, и не мужчина! Это и впрямь может разозлить нормальную женщину, а еще больше можно разозлиться, если представить себе на его месте Мира. Вспомнить все его выходки, все мои бессонные ночи и дни, посвященные служению ему, его мечте.
«Послужу ему еще разок!» — решила я и, размахнувшись, ударила хлыстом по живому человеку. Нужный моему мужу банкир сладострастно застонал. Мне показалось, что я снова ощутила забытое воздействие инстинкта противостояния.
Лупить Дюваля ночь напролет не потребовалось. Он очень быстро кончил. Думаю, я перестаралась и с кнутом, и с расплавленным воском. Он был весь в крови, облитые воском участки нежной кожи сильно покраснели. Я небрежно расстегнула наручники и, не оборачиваясь, вышла из спальни. Пусть теперь порадуется на себя! Не видать Миру займа как своих ушей.
Глава 28
Весь следующий день я провела в постели. Валялась, смотрела телевизор, ела бутерброды, приготовленные кухаркой, и пила кофе. Болели натруженные хлыстом мышцы. И на душе было гадко. К вечеру приняла ванну и, наложив на лицо маску из свежих огурцов, снова легла в постель. Пару раз звонил телефон, но я велела горничной говорить, что меня нет дома.
Мир прибыл ночью, поплескался в ванной и упал на постель. Спи, любимый, завтра тебя ждет большой сюрприз.
Утром я притворялась спящей, пока он не ушел. У меня было чудесное настроение. Наконец-то Карабас-Барабас получит по заслугам: нельзя использовать людей! Это некрасиво. И вообще, пусть посмотрит на себя в зеркало и наконец поймет давно известную мне истину: он сам — кукла, Буратино!
Прекрасные свежие весенние сумерки опускались на пригород Парижа. Еще голые ветви деревьев шевелил легкий ветерок, пахнувший молоденькой, но уже уверенной весной. Я сидела у окна, поджидая убитого горем Мира. У меня был маленький план, коротенький сценарий на сегодняшний вечер: встретить героя выстрелом из бутылки дорогого шампанского, начать горячие поздравления с получением займа, а потом, когда он признается, что все сорвалось, объяснить ему, почему так получилось. Прислугу, предвидя последующий скандал, я отпустила.
Я и себя подготовила по высшему разряду: нарядилась в тот самый прикид, которым свела с ума мазохиста Дюваля. С волос еще не смылась краска, уложить их, как мастер в салоне, я не могла, поэтому просто распустила их по плечам. Образ стервы, который так не шел мне в жизни, сейчас был как нельзя кстати.
Наконец подъехала его машина. Откручивая проволочку с пробки шампанского, я наблюдала за Миром в окно. Он вышел из машины со стороны водителя, захлопнул дверцу, потом зачем-то открыл заднюю дверь, полез вглубь и, неловко сдавая назад, вытащил огромную коробку и пышный букет цветов. Что это может означать? Мир уже стоял на пороге, а я все приводила мысли в порядок, машинально крутя проволоку на бутылке. В тот момент, когда он шагнул в дом, я чуть вздрогнула, и шампанское взорвалось у меня в руках! Пробка угодила мужу прямо в лоб, а я так заорала от неожиданности, что зазвенели стекла в окнах.
Мир стоял в дверях, по нему текло, пенясь, шампанское. Клочок снежной пены повис на выдающемся во всех смыслах носу. Если честно, таким своего мужественного возлюбленного я еще не видела. Он побледнел до синевы, а на лбу растекалось бордовое пятно.
— Господи! — сказал он не своим голосом. Потом медленно поставил на пол коробку и положил сверху цветы.
— Поздравляю с получением займа, — подала я реплику согласно разработанному сценарию.
— Ага, — ответил Мир невнятно. — Сейчас памперс сменю и отметим. Красивое платье. И волосы, — произнес он, проплывая мимо. Походка у него была немного неуверенная, будто он перепил.
Пострадавший отсутствовал около часа. Уж не знаю, сменил ли он памперс или были еще какие дела, но вернулся он свежий, спокойный, переодетый в голубые джинсы и белую футболку. Черные волосы влажно блестели, глаза смеялись. На лбу торчала шишка.
— Милая, ты никогда не промахиваешься? — поинтересовался он, потирая ушибленное место.
— Я не хотела, — оправдывалась я. — Просто редко открываю шампанское!
— Не дамское это дело, — согласился он.
Я промолчала. Меня интересовало главное: что там с займом? Уж больно хорошее настроение у моего мужа. Мир, сияя, продолжал:
— Кстати, ты еще не открыла подарок? Это в честь хорошего дела. Решил тебя порадовать. Скоро виноград, из которого делается такое вино, будет расти на моих удобрениях.
Он отложил букет, открыл привезенную коробку и, пыхтя, достал из нее металлическую конструкцию для винных бутылок. Все ячейки были заполнены.
— Это все — лучшие испанские вина. Какое ты хочешь попробовать?
Я указала пальцем на крайнюю верхнюю бутылку.
— Отличный выбор, — прокомментировал Мир.
Разливая вино, он пел об открывающихся перспективах испанского рынка. Я не могла поверить своим ушам: значит, он получил деньги от Дюваля? Но как? Каким образом? Мир подал мне бокал. Я взяла его в руки, машинально отхлебнула и спросила:
— Так ты получил заем?
— Конечно! — Он попивал вино и улыбался.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Ты великолепна в этом наряде! Пей же!
Дальше так продолжаться не могло. Не слишком ли все чудесно? И полностью снят запрет на алкогольный допинг для меня. Впрочем, припомнила я, слегка раздражаясь, при встречах с Дювалем о моем здоровье Мир вообще не вспоминал!
— Мир, признайся честно, вначале ты пытался подложить меня в постель Дюваля?
Он замер, вытаращив на меня глаза. Потом попытался сделать хорошую мину при плохой игре и нарочито небрежно отхлебнул из своего бокала. Но бог не любит лжи, поэтому он поперхнулся, закашлялся, вытер выступившие слезы и ответил, пытаясь спасти положение:
— Я просто подумал, что тебе надо отвлечься. Ты была такая разбитая, а я не мог помочь. Дюваль был очень кстати. И ведь получилось! Смотри, ты больше не плачешь без причины и глазки горят. Ну, а если мсье банкир из симпатии к тебе решит помочь твоему мужу, то что же здесь плохого! Видишь, я признаю, что ты мне помогла, пусть и нечаянно.
— Ты мерзавец! — взорвалась я наконец. — Сволочь! Ты снова использовал меня! Не надо говорить, что ты хотел сделать лучше для меня! Грязь какая! Ты видел, как мне плохо, и знал, что я поведусь на Дюваля, потому что… устала. А знаешь, почему так получилось? Потому что ты ради своего бизнеса мной жертвовал! — Мир вздрогнул от правды, как от удара, и опустил голову. — Да если бы ты хоть немного был человеком, ты бы отдал все, лишь бы я собой не рисковала! Вот так мужчины поступают! Да хоть пятьсот раз я тебе расскажу, что это такое, когда тебя похищают и грозят убить, ты не поймешь! Только пережить можно. Ну, не любил ты меня, но за что это на мою голову?
Все это я выпалила на одном дыхании, а когда воздух в моих легких закончился, обвиняемый начал защищаться:
— Леночка, я пытался спасти тебя, искал тебя во Франции, в России. Я верил, что все обойдется. И ты держалась так мужественно, была такой сильной, что мне казалось… я думал… ты… любишь меня и ради меня выдержишь все. Я забыл, что ты просто женщина и тебя надо защищать.
Он сказал это так искренне, с таким раскаянием, что я вдруг пожалела на секунду о своем горячем монологе. Он восхищался мной, а я разоралась, как какая-нибудь жена «нового русского» — бывшая продавщица местного продторга. Как же я выгляжу в его глазах после этого?
— А Дюваль, — продолжил он другим тоном, — просто плейбой.
— Да нет, не просто. — Я снова начала злиться. — Он конченый мазохист.
— Почему?
— Откуда я знаю, почему. Может, его мама не любила в детстве. Он попросил привязать его к кровати и побить.
— Так дело дошло и до кровати! — протянул Мир глуховатым незнакомым голосом, будто подтверждая свои мысли.
— А ты не этого хотел!
— Но все же дошло.