ще и к шорнику. Когда они наконец выехали из деревни на своей «новой» телеге, был почти полдень. Коричневая крестьянская лошадка, с легкомысленно растрепанной гривой, трусила не спеша, как ни понукал ее возница. К обеду они все же достигли обширной лощины, лежащей примерно на полпути (дневного перехода) до Пельно. Круглые, обильно поросшие папоротником и синеглазкой кочки, разбросанные по обеим сторонам дороги, напоминали, что когда-то здесь было болото. Между тем обоза все еще не было видно, и Эйнар уже начал переживать, но буквально за следующим поворотом они увидели телеги. Перевернутые…
Странные люди напали на караван. Они перерезали всех лошадей (во всяком случае, Эйнар насчитал не менее четырнадцати туш в поле и на обочине). Повозки лежали здесь же, частью разбитые и все кверху дном — тоже неслыханное расточительство со стороны разбойников. Ученик мага остановил лошадь и потащил меч из ножен. Мирра тихонько вскрикнула и тут же зажала себе рот, к горлу подкатила первая волна тошноты. Трупы обозников были разбросаны по всему полю, видимо, какая-то часть людей пыталась спастись бегством. Что же, это им не удалось. Купец — владелец каравана лежал придавленный собственной лошадью с арбалетным болтом в груди. Большая часть остальных караванщиков погибла так же, только нескольких наемников из охраны обоза, буквально изрубили (даже как будто изжевали) в своих доспехах. И абсолютно у всех трупов была вспорота на груди одежда, длинные кровавые порезы рассекали кожу, от талии до горла. Именно вид располосованной гортани вызвал у Мирры рвотные позывы. Эйнар спрыгнул с телеги и наскоро обошел побоище. Судя по всему, никто из каравана не спасся. Разбойники прихватили груз с нескольких телег: дорогие северные меха, кость, тюки с тканями и несколько ящиков с драгоценной бумагой. Остальное: кувшины с имбирным маслом, моржовые кожи, мука — валялось нетронутым (хотя, естественно, большинство кувшинов и мешков было повреждено). Зато с трупов начисто обобрали все украшения, даже медные пуговицы, даже бусы с шеи караванной стряпухи, которым красная цена — пять мелузенов.
— Кто это сделал? — хриплым шепотом спросила Мирра, когда хмурый Эйнар вернулся к телеге.
— Не знаю, — искренне признался тот, — но как-то странно все это…
— Ужасно! — подтвердила Мирра. — Зачем они всем перерезали глотки? Наверно, какие-нибудь религиозные извращенцы.
— Нет, они не глотки резали. — Он указал в сторону ближайшего трупа, но Мирра не стала смотреть. — Они искали что-то, какой-то знак на груди, на теле…
— Какой еще знак?!
— Ну, может, татуировку, или шрам, или еще что-то такое…
Эйнар снова пошел в обход перевернутых повозок.
— Куда ты? — зашипела со своего места Мирра. Сходить с телеги или говорить в полный голос она боялась — а вдруг разбойники все еще поблизости?!
— Нам нужна провизия на дорогу, у нас с собой ничего нет. Пара одеял тоже не помешает…
— Лучше уж купим все в Пельно! — Мирра даже вздрогнула, представив, как станет укрываться одеялом, на котором, может быть, был убит, к примеру, во-он тот охранник, с почти отрезанной от шеи головой.
— Нет, в Пельно мы, пожалуй, не поедем, — сообщил вдруг товарищ, забрасывая в телегу тюк со шкурами, пару бурдюков с водой, мешок муки и большую корзину с провизией (вяленым мясом и сыром), — если кому-то все же удалось сбежать, сейчас он как раз рассказывает обо всем городской страже. В лучшем случае, нас запрут в магистратуру и сутки будут выпытывать, что да как случилось с караваном, да как вышло, что мы не погибли. А в худшем (что более вероятно) — решат, что это мы навели на купца разбойников, потому и отстали от каравана перед нападением.
— Но ведь это неправда! — возмутилась Мирра.
— Конечно, но на месте стороннего человека я бы не рискнул поставить на нашу невиновность, так что нам лучше сразу взять направо, к Оль-Героху.
Эйнар забрался в телегу и щелкнул поводьями по крупу лошади.
— Ну-ка, поторапливайся, милая, — обратился он к лошади, и та, словно оценив всю щекотливость ситуации, на этот раз пошла с места ровной рысью.
Странные гости зачастили к Бинош, странные, если не сказать страшные. Утром накануне в кондитерскую зашел старик — ничего себе старикан, вполне обычный, но у хозяйки как-то тоскливо засосало под ложечкой, защемило в груди. Она попыталась припомнить, где и когда уже испытывала это неприятное чувство, и вспомнила — в логове проклятого Аргола. Но ведь не похож был старик на злого мага, ничего общего: кругленький такой, с румяными щеками и любезной улыбочкой. А вот поди ж ты, вроде так, просто порасспрашивал ее по-стариковски, пока покупал медовые крендели, как живет, да с кем, да почему название у лавки такое… — и все, весь день сердце не на месте. Бинош отложила ложку, которой прихлебывала овощной суп, сваренный на ужин, и на всякий случай еще раз проверила, заперла ли на засов входную дверь.
А сегодня пришел этот, «друг Эйнара»… Не было и не могло быть у того таких друзей! Одна рожа чего стоит: шрам от середины правого глаза до подбородка, глазки маленькие, взгляд недобрый — одно слово разбойник. Бинош совершенно честно ответила, что Эйнар в отъезде, даже место указала — Люцинар (по ее расчетам, друзья уже должны были быть на полпути домой, но этого она, конечно, «новоявленному другу» сообщать не стала). Парень покивал и ушел, но вскоре Бинни приметила его на противоположной стороне улицы, а неподалеку — еще парочку «горожан» сходной с ним внешности. Это уже походило на засаду, вот только на кого охотились страшноватые визитеры? Девушка как раз размышляла над этим, когда оконное стекло неприятно тренькнуло и разлетелось на куски и тут же по полу со стуком покатился огненный клубок. Языки пламени как живые соскакивали с пылающего шара и бежали по деревянным половицам, по ножкам стола, по стулу, по занавескам на окне…
Бинош наконец опомнилась и метнулась на кухню, не без труда сдвинула в сторону шкаф-поставец. Под ним в полу имелась крышка погреба. Этот погреб, соединявшийся с винным подвалом соседнего дома и выходящий в конце (если ты знал, где находится потайной рычаг) на соседнюю улицу, был одним из достоинств, из-за которых они в свое время выложили за дом кругленькую сумму. Что же, сегодня затраты имели шанс окупиться. Бинош схватила хранившийся здесь же, за баночкой с солью, ларец с несколькими золотыми сардами — недельной выручкой от работы кондитерской, масляную лампу и, откинув крышку, спустилась в прохладный сумрак погреба, потянула за кольцо, и крышка послушно легла на место. Наверху потрескивал огонь, но гари, как ни странно, пока не чувствовалось.
— Не стоит медлить, — напомнила себе кондитерша и, не задерживаясь, прошла в дальний конец обширного погреба, отодвинула в сторону здоровенную пустую кадку и скользнула в коридор, соединяющий их подполье с винным погребом соседа. Выбравшись и из него через потайной люк рядом с отхожим местом (а что делать, секретность имеет свои отрицательные стороны), Бинош, прижимая к груди шкатулку, припустила огородами, а точнее задворками, к дому Оттона, мучник был хоть и ворчливым, но верным ее приятелем.
Между тем языки пламени уже рвались из окон наружу, и соседи по улице поспешно выскакивали из своих домов — узнать, что случилось. Кое-кто наконец-то додумался вынести ведра с водой, но в общей массе своей люди кричали и суетились без всякой пользы для дела. В дальнем конце улицы ударил колокол. Когда прибыла артель пожарных, пламя доедало второй этаж. Соседи с риском для жизни отстаивали свои дома от норовившего перекинуться на них огня. Впрочем, постройки на улице все были каменные, так что, кроме магической лавки, ничего не сгорело.
Когда пожар был потушен и люди разошлись досыпать остаток ночи, в обугленный изнутри и все еще дымящийся дом прошмыгнуло три тени. Какое-то время они хрустели углями внутри выгоревшего строения, потом в пустых ямах окон появились зловещие сиреневые сполохи, но больше ничего не произошло. Три черные (теперь не только из-за темноты, а из-за того, что были с ног до головы перепачканы золой) тени тем же порядком выбрались из дома и растворились в ночи. Возвращавшийся домой после обильных возлияний в трактире пекарь, случайно наткнувшийся на эту троицу, чуть не остался заикой. Встреченные показались ему тремя злобными духами, вышедшими погулять в поисках «заблудших» (на манер его) душ, тем более что и ругались они между собой самыми последними словами (каких добрый человек и знать-то не должен), костеря какого-то мага, не иначе поднявшего их из могилы.
Часть 2ДЕВА И ДРАКОН
Глава 1
Лестница, ведущая на вершину горы, поднималась вверх бесчисленными пролетами. Каждый четвертый из них заканчивался небольшой площадкой с удобным камнем или скамьей для отдыха. И с каждого открывался великолепный вид на окружающий пейзаж. Уже примерно с середины подъема стал виден Игор, ранее скрытый за зелеными холмами. Река неторопливо несла свои воды к заливу, огибая выглядевший отсюда игрушечным город. И холмы, и город с ярко-красными черепичными крышами, и небольшие рощицы, покрытые сочно-зеленой листвой, смотрелись чистенькими и аккуратненькими, словно картинка-вышивка примерной хозяйки, повешенная где-нибудь над камином. На очередной площадке Мирра без сил опустилась на камень и решила сделать передышку подольше: достала бутерброды и бутыль с вином. Взять с собой вино посоветовал Эйнар. Там, внизу она отнекивалась, но сейчас оценила его предусмотрительность. Чем выше она поднималась, тем меньше у нее оставалось сил и решимости. Если у подножия горы заключить договор с драконом казалось ей не сложнее, чем наколдовать дождик, то теперь, с каждым пролетом лестницы эта затея выглядела все более нереальной. Впрочем, отступать все равно было некуда, во-первых, не зря же она вскарабкалась так высоко по этим треклятым ступеням, а во-вторых, без драконьей крови она все равно умрет еще до новолуния. И смерть еще не самое страшное, что может с ней случиться… Мирра доела хлеб с мясом, отхлебнула как следует из бутыли — скорее для храбрости, чем для утоления жажды и встала, стряхнув крошки. Впереди ее ждало еще не менее шестисот ступеней.