— … Мы с Феррусом нанесём первую лобовую атаку, отведя все силы противника к себе. Насколько я понял из полученных знаний, этот мир десятками тысяч лет являлся некой вотчиной этих ксеносов-псайкеров, а потому трудно даже представить уровень обороны, который они там настроили, — я кивнул, подтвердив слова Льва, на что он благодарно ответил, повторив мой жест. — Нам придётся разделить силы, чтобы ликвидировать их верхушку королей-чародеев, телепатически управлявших войсками, а затем сразу же добить разрозненное войско. Ожидаемо, секретный удар на вас Пятый и Девятнадцатый. Присутствует угроза существования вражеских колдунов, а потому все наши ковены чародеев будут проводить ритуалы затуманивая варпа.
Корвус и Хан были не из болтливых. Если Корвакс просто казался задумчивым любителем искусства, философии и поэзии, то Хана будто бы даже не интересовало ничего кроме битвы и возможности пролить кровь. Уверен, он мог многое нам рассказать про наш план, однако словно бы специально ограничивал себя, фокусируясь лишь на одном. А потому они лишь продолжили «семейную традицию» и ответили короткими кивками. Как ни странно, но Льва полностью устроила такая реакция.
Я в последний раз взглянул на тёмный, покрытый смогом и бесконечными облаками газового гиганта, который в скором времени падёт под нашим напором. Издалека нельзя было увидеть ни бесконечные монументы ксеносов, ни их тёмные города, где тысячи поколений рождались, жили и умирали, поклоняясь этим Нефилимам как богам.* Один из многих миров врага, который решил избежать гнева человечества, проживал последние свои мирные часы, прежде чем погрузиться в огонь. Ксеносы тысячами лет пленили и пытали людей, и сейчас мы станем кулаком, что принесёт долгожданное возмездие.
* Нефилимы — это каноничные ксеносы, с которыми встретился Империум во время Великого похода, однако удивительно быстро забытые и пропущенные мимо, учитывая любовь этих псайкеров питаться верой покорённых народов, при этом представляясь ложными богами. Тут не то чтобы нужно быть особым умником, чтобы заметить их очевидный конфликт со всем, на чём стоит Империум, и даже сам Хаос.
Глава 62Повелитель воронов
Корвус с искренним сожалением смотрел на просторы древнего мира, обладавшего столь удивительной архитектурой, однако всё равно обречённого на сожжение, а затем забвение. Столь сильно отличавшийся от его родного дома, а потому и настолько манящий — бесконечно высокие каменные монолиты возвышались среди мёртвых пустошей и океанов тумана, пока древние города из мрамора и оникса усеивали собой поверхность одного огромного континента. Вся планета утопала в атмосфере таинственности и мрака, которые Коракс находил удивительно умиротворяющими и даже близкими себе.
Ещё более глубокую связь он чувствовал с жителями этого мира, что сейчас обороняли свои каменные замки и крепости, сражаясь с бесчисленными легионами Империума, выжигавшим всё, что вставало на их пути. Армии его отца двигались вперёд, ломая хребет любому сопротивлению, и никакая надежда сейчас не могла помочь силам обороны.
Как и все его братья, Коракс всей душой не любил ксеносов, однако так как до этой резни он их никогда не встречал, то и отношение было не таким ярким, как у остальных. Корвус видел, что даже в смерти самого гадкого и злобного пришельца было что-то тёмное и печальное. Каждый ксенос являлся существом, бесконечно далёким от человека, однако в любом разумном можно было найти нечто, достойное уважение.
И в бесстрашных орках-бересерках, что двигались в первых рядах армии защитников планеты, бросаясь на врагов, стоило им только появиться на виду, и в закованных в тёмные доспехи эльдар, что со смехом телепортировавшихся по полю боя и парой резких ударов обезглавливавших Астартес, которым слишком не повезло сегодня.
Корвус мог уважать как гигантских насекомых, вырывавшихся из-под земли и пытавшихся прогрызть защиту их танков, так и мелких рептилий, что с костяными клинками бросались на космических десантников, надеясь продать жизнь как можно подороже. Он уважал их, а так же ещё десятки видов, пусть и менее многочисленных, но старающихся победить с тем же отчаянием.
Коракс прекрасно понимал, что ксеносы являлись угрозой человечеству и его процветания, однако не мог не признать их некоторых положительных качеств. Пусть никто и не должен был знать об этом, но глубоко в душе ему было жаль видеть эти войска, так как с ними приходило печальное осознавание — пока сам Корвус боролся за свободу своего мира и его людей, его отец с братьями проводили один геноцид за другим, явно не обращая внимания на то, были ли пришельцы истинным злом или нет.
Его братья являлись интереснейшими личностями, первыми с кем он мог чувствовать себя не исключением, а частью семьи равных… Но в то же время даже они будто бы не видели своей жестокости и лицемерия. Сражаясь за свободу и жизнь человечества, они уничтожали как жестоких и кровожадных чужаков, так и хранителей прогресса с покоем для всех рас.
Эта битва была одним из примеров подобного. Лев вёл войска вперёд, и сейчас он казался самым настоящим воплощением войны — неостановимый, стремительный и двигающийся вперёд несмотря ни на что, никто на поле боя не мог не то что дать отпор, а хотя бы пролить каплю его крови.
Встречая любого более-менее достойного врага, Джонсон резко ускорялся и парой молниеносных движений наносил смертельные раны в спину, прежде чем противник успел осознать произошедшее. Примарх первого легиона являлся воплощением чести и достоинства, однако эти понятия не распространялись на ксеносов. И его сыны, Тёмные ангелы, не подводили отца — рыцари Калибана использовали каждый грязный трюк из возможных, лишь бы с минимальными потерями сокрушить оборону поганых ксеносов.
Феррус значительно отличался от Льва, однако Несущий Шторм также являлся вестником убийства и смертей. Пока Лев лицом к лицу принял на себя бесчисленные легионы, расположенные на земле, Феррус сражался в небесах — там, где их штурмовики боролись за превосходство, чтобы дать место бомбардировщикам, уже готовым обратить все древние города и памятники в руины.
И хотя Корвус не видел самого брата, однако спустившийся в атмосферу гигантский челнок Десятого легиона, сейчас испускавший из себя тысячи «Когтей бури», явно управлялся одним единственным разумным. Ведь не просто так туда резко направились десятки Хрудов, будто бы учуявших нечто особенное на борту? Даже недолгое знакомство помогло Кораксу усвоить одно — в попытках уничтожить врага, Феррус готов использовать практически любое средство, включая засады и угрозы пленникам. И учитывая его особое отношение к псайкерам, Повелитель воронов был уверен, что ксеносам повезёт, если они умрут во время боя, а не попадут на его лабораторный стол.
Прозванный «Освободителем» на своей родине, Корвус и его душа разрывались от того, что он был вынужден творить сейчас. Непривыкший к войнам галактического масштаба, сама мысль об уничтожении обороны целой планеты казалась для него чем-то странным и чуждым. И даже понимание всей необходимости, не уменьшало груз, который Коракс был вынужден нести ради блага человечества.
Конечно, его отец объяснил их мотивацию, однако в груди ворона всё поднимались вопросы — действительно ли насилие являлось единственным выходом? Нет ли пути мира, который приведёт к всеобщему процветанию? Сам он не находил спокойствия, разрубая как ксеносов, так и людей, павших под чары могучих пришельцев чародеев. Если задуматься, в чём вообще концептуальная разница между их чародеями-диктаторами, и их собственным отцом?..
— Крови пролилось уже достаточно… Наше время выступать и загнать жертву в угол. Зарежем их надежду. Я ударю в спину врагов и перережу их линии снабжения, а ты вырежи местных королей. И пусть твоя рука будет крепка, да не дрогнет клинок.
Корвус с сожалением взглянул на Хана, что в это время также расположился на одном из челноков, скрыто добравшихся до административного центра планеты. На экранах они следили за ходом боя, ожидая идеальной возможности вмешаться, чтобы окончательно сломить волю и возможности врага.
Коракс ненавидел себя за то, что он собирался сделать, однако таков был его долг во имя всех, кто пал сегодня, и всех, кто родится благодаря их победе. Пусть сегодня он пожертвует миллионами, ради спасения миллиардов, но почему нельзя попытаться спасти всех?
Тяжело выдохнув и попытавшись очистить голову от лишних мыслей, Корвус отправился к своим сынам. У них есть шанс сокрушить противника прежде чем ещё больше людей падут на полях сражений, а потому нет места сомнениям. Время делать то, что ради чего он был рождён в тёмных глубинах неизвестных лабораторий его отца — убивать.
Вот только если эту свою часть, сам Корвус старался скрыть, будто бы стесняясь, то его сыны, казалось, совершенно не имели проблем с поливанием почвы чужой крови. Они, как и сам Примарх, выросли в самых тёмных уголках тюрем Терры, с самого детства не зная света, вот только в отличие от него самого, некоторые из них так и не научились ценить свет и простейшую человеческую жизнь, где бы она не встречалась. Подобно акулам они царили во мраке и желали лишь разорвать любого, кто встретится на их пути. Они, как и сам Корвус, умели скрываться во тьме, но являлись лишь кровожадными охотниками, а не спасителями и «освободителями».
Его жизнь стала куда сложнее, стоило ему встретить отца и узнать о состоянии далёкого и тёмного будущего одной галактики. Знания принесли печаль, однако повлияет ли это на его долг? Корвус надеялся, что нет, однако в глубине души он понимал, что не может говорить с абсолютной уверенностью…
...
Корвус без проблем пробрался через всю охрану гигантской золотой пирамиды, у подножья которой стояли сотни серебряных памятников, как он понял, местных святых. Причём были увековечены самые обычные люди — старики, дети, женщины-воительницы и спокойные монахи. У каждого из них на лице была маска спокойствия и полного умиротворения. Причём настолько детализированные, что казалось не простой камень был преобразован неизвестным мастером, а самая настоящая плоть обратилась в минерал.