– Да, мое приглашение где-то, видимо, потерялось, – стараюсь говорить в тон Филиппу, но голос похож больше на писк серой мышки, которая вот-вот попадет под кошачью лапку.
Филипп даже не улыбается. Продолжает стоять, широко расставив ноги, загородив собой дверь. Мне не выбраться из этой кладовки, пока Шнайдер сам меня не отпустит. А он, видимо, делать это не торопится.
– Я жду.
– Чего?
– Ответов. И тебе будет лучше, если ответы будут правдивыми.
– Я никогда никого не обманываю! – приподнимаю подбородок и с вызовом смотрю на Шнайдера.
– Да ну? – ехидно замечает Филипп.
На его вопросы я не отвечаю, так и продолжаю стоять в метре от Филиппа, который постепенно успокаивается. Дышит он уже не так часто и тяжело, руки больше не сжимаются в кулаки, а в его взгляде я больше не вижу как минимум пять способов меня уничтожить. Все складывается как нельзя хорошо.
– Ну раз мы все решили, то я пойду. Уже поздно, – устав находиться тут, делаю шаг к двери, но крепкая ладонь Шнайдера меня останавливает. Его пальцы сжимают запястье. Филипп притягивает меня ближе к себе, наклоняет голову и проводит кончиком языка по нижней губе. При этом его взгляд блуждает по моему телу, и мне снова не нравится то, что я там вижу – нескрываемую похоть и желание. Последний раз я видела такое в глазах Саши, но тогда я хотела этого. Я сама провоцировала некогда любимого мужчину. Сейчас же я ничего подобного не желала. Только поскорее убраться отсюда.
– Мне нравится твое платье. Думаю, все, что под ним, мне тоже придется по вкусу. – Его слова бьют меня током в прямом смысле.
Я выпрямляюсь и напрягаюсь всем телом, пытаюсь вырвать руку, но вместо этого становлюсь еще ближе к Шнайдеру. Второй рукой он проводит по моей оголенной спине. Со мной никогда не происходило ничего подобного, поэтому реагировать на все я начинаю с опозданием. Свободной рукой бью Филиппа в грудь, но он от моих действий лишь смеется.
– Можешь даже крикнуть. Правда, тут громко играет музыка, сомневаюсь, что тебя услышат.
Филипп наклоняется ближе ко мне, убирает руку со спины и собирает мои волосы в хвост, накручивает их на кулак и сильно дергает назад. Чтобы не чувствовать боли, запрокидываю голову и впиваюсь взглядом в совершенно спокойное лицо Шнайдера. Ни один мускул на его лице не дергается, глаза пропитаны холодом, а губы изогнуты в самой отвратительной нахальной улыбке. В такой, от которой мороз по коже.
– Ну и почему ты теперь не спешишь меня целовать, а?
– Отпусти. Ты меня пугаешь, – тихо прошу, но вместо исполнения моей просьбы Филипп лишь сильнее оттягивает мои волосы. Шиплю и делаю еще одну попытку освободиться, но все заканчивается поражением. Я дрожу лишь сильнее, глаза начинают слезиться, из-за чего приходится быстро моргать. Плакать в этой унизительной ситуации я не буду. Этот больной на всю голову не увидит даже одной моей слезинки.
– Уже пугаю? А пару минут назад ты буквально набросилась на меня с поцелуем. Я расценил это как приглашение. И вот я тут. С тобой. Так почему ты дрожишь так, будто я хочу сделать что-то страшное? Сделать тебе больно.
– Потому что я хочу, чтобы ты меня отпустил, – раскрываю рот шире и вскрикиваю, но Филипп быстро наклоняется и накрывает мои губы своими.
Жесткий и грубый поцелуй со вкусом крови, шампанского и моих слез. Шнайдер не целует, а берет то, что хочет. А хочет он сейчас то, чего я боюсь до смерти. Я всегда лишь читала о жертвах насилия, думала, что каждая из них виновата сама. Не во всем, конечно, но что-то явно сделала не так. И сейчас, оказавшись на месте потенциальной жертвы, я чувствую страх. Я хочу оставаться и дальше просто потенциальной жертвой, но не реальной. Я не смогу жить с этим.
Его пальцы находят небольшую пуговичку на шее под волосами и расстегивают ее, верх платья опускается на живот. Если Филипп сейчас оторвется от меня, то тот кусок ткани, который я великодушно называла платьем, упадет на пол. Прямо к нашим ногам. Одной рукой Филипп держит меня за запястье, другой изучает тело, уделяя особое внимание бедрам и шее. Я долго не отвечаю на его поцелуй, а когда все же поддаюсь, то Филипп отстраняется от меня. Отпускает мою руку и делает шаг назад. Этого хватает, чтобы платье начало падать, поэтому я быстро подхватываю его и прижимаю ткань к груди.
Мы стоим друг напротив друга, оба взъерошенные, возбужденные, диким взглядом смотрим прямо перед собой. Филипп приходит в себя быстрее, он вытирает измазанные красным губы ладонью, окидывает меня голубыми глазами, а потом лишь качает головой.
– Так вот ты какая? – Он усмехается, а я не сразу понимаю, о чем он говорит. – Знаешь, а ты мне даже понравилась. Тогда в кафе, а теперь, оказывается, ты не против переспать с малознакомым мужчиной в грязной подсобке, лишь бы получить от него… что? Подарки? Деньги? Внимание? Нет, точно не последнее. Чего ты хотела от меня, Маш? Денег?
Он достает из кармана брюк красные купюры и бросает их в меня. Бумажки приземляются около туфель. Кажется, еще немного, и я сама буду там же. От каждого слова Филиппа меня трясет все сильнее. Я вдумываюсь во все, что он говорит, и понимаю, как сильно он прав и как сильно я опустилась в своем желании иметь рядом с собой состоятельного мужчину, способного избавить меня от проблем.
– Так получай. Больше ты не стоишь, как бы ни старалась. Смой все и прекрати себя продавать, тогда, может быть, на тебя кто-то и посмотрит. Посмотрит как на девушку, Маш, а не как на продажную девку, готовую раздвинуть ноги ради новой сумочки или колечка.
С этими словами он уходит, а я остаюсь в кладовке. Лампочка все горит тусклым светом, деньги лежат у моих ног, а я стою и дрожу. По щекам катятся слезы, пальцами я крепко сжимаю верх платья и смотрю на красные бумажки на полу. Слова Филиппа крутятся в голове на повторе, становятся все громче и громче. Я вся грязная, с потекшей тушью под глазами и опухшими губами. Жадные поцелуи все еще свежи в памяти, как и прикосновения Филиппа. Он чуть было не сделал со мной одну из самых ужасных вещей в мире, но сейчас единственное, о чем я могу думать, – это о Филиппе. Его губы и руки на моем теле, прикосновения, от которых воспламенялась кожа. Когда он был рядом, я не помнила никого из тех, кто был до него.
Был только он.
Филипп Шнайдер.
Мужчина, с которым меня сталкивает судьба снова и снова. Мужчина, который разбил меня вдребезги и оставил. Жестоко и беспощадно.
Двадцать седьмая глава
Виталина
Два месяца спустя
– Вот увидишь, Линка, – загадочно улыбается Лиля, собирая небольшой букет из роз, – этот парень снова придет, закажет что-то именно у тебя. Еще и глаз сводить не будет. Попомни мои слова.
– Да ну тебя, – отмахиваюсь от ее слов и протираю стол. – Это просто клиент. Разве это не хорошо для нас, когда у нас появляются постоянные покупатели?
– Хорошо-то оно хорошо. Но не гуд, когда эти клиенты хотят залезть тебе под юбку, – смеется подруга и ловко изворачивается от тряпки, которую я в нее бросаю.
Каких-то пару недель назад в наш магазин зачастил парень. Я понятия не имею, как его зовут. Мне лишь известно, что он ходит в наш магазин через день, заказывает небольшие букеты из георгин или гербер и уходит. Все то время, что я собираю букеты, парень наблюдает за мной, слегка склонив голову. И всякий раз, когда поднимаю взгляд и смотрю на него в ответ, он смущенно отворачивается. Уж не знаю, к чему все это приведет. Никаких знаков внимания я ему не оказываю, веду себя с ним как с обычным клиентом. Пусть я теперь и являюсь почти свободной женщиной, вижусь с Сашей лишь на выходных, когда он забирает Марка к себе, но бросаться во все тяжкие из-за этого не планирую. Все свободное время на выходных, пока Марк находится с папой, я отсыпаюсь, убираюсь в квартире или выхожу на работу. Деньги, которые Саша отправляет на счет, я не трогаю, стараюсь жить с сыном самостоятельно.
Вот и сегодня Марк находится у Саши, муж привезет мне ребенка лишь вечером, когда я буду уже дома. Мы так договорились.
Закончив с уборкой, я осматриваюсь в магазине, и взгляд сразу цепляется за невысокого парня, робко стоящего у дверей снаружи. Вот он тянет руку, убирает ее и снова тянет, дергает за дверную ручку и заходит в магазин. Я узнаю его сразу – мой постоянный покупатель. Парень несмело улыбается мне, напрочь игнорируя Лилю. Она стоит неподалеку от меня за столом и пытается за волосами спрятать улыбку.
– Здравствуйте, Виталина, – улыбается незнакомец и подходит к витрине. Заводит руки за спину, выглядит он при этом немного комично. Пытается казаться старше и выше. – Прекрасные герберы. Сделаете мне небольшой букет? Штучек… вот сколько вам лет, хотя нет, не отвечайте. Какого числа у вас день рождения?
Его вопрос сбивает с толку так сильно, что я забываю, когда родилась.
– Двадцать седьмого.
– Изумительно! – Он улыбается и поворачивается ко мне. – Сделайте, пожалуйста, букет из двадцати семи гербер.
Киваю и подхожу к витрине, выбираю нужные цветы и уже с ними возвращаюсь к столу. Собираю букет быстро, на этот раз парень смотрит на меня, даже не скрывая этого. Я ловлю его на том, что он пялится на меня, но вместо того, чтобы отвернуться, незнакомец продолжает смотреть. Даже бровью не повел!
– Пожалуйста, – улыбаюсь и протягиваю ему готовую работу. Парень не спешит ее принимать, напротив, он оплачивает покупку и торопится к двери. А я стою, словно дурочка, с цветами в руках и понятия не имею, куда их деть.
– А это вам, Виталина. Красивые цветы для красивой дамы!
Я по-прежнему стою с раскрытым ртом, когда дверь снова открывается, а в магазин влетает довольный Марк, волоча в руках новую машинку. Следом за ним заходит Саша, держит на плече рюкзачок Марка. Взгляд мужа, если его так я все еще могу называть, цепляется за незнакомца, а потом плавно переходит на меня и на цветы в моих руках. Вижу, как Саша думает, как работают шестеренки в его голове. Почему-то мне сразу хочется убрать букет от себя, сказать, что все не мое, начать оправдываться, а потом я себя одергиваю. Мы ведь сейчас не вместе! Я спокойно могу получать подарки от других. Даже если эти подарки для меня – сплошная неожиданность.