– Всего доброго, Виталина, – улыбается мой поклонник, а потом уходит. Лиля следует его примеру и прячется в подсобку. В помещении остаемся лишь мы втроем, и только Марк счастливо улыбается, стоит рядом и обнимает меня за ноги. Опускаю ладонь на его макушку и лениво взъерошиваю волосы.
– Мам, а мы на карусели ходили! – говорит мне сын, задирая голову. – Это вообще не страшно. Ни капельки. А очень весело!
Саша смотрит на меня, сжав лямку рюкзака в руках так сильно, что белеют костяшки пальцев. Я стараюсь не смотреть прямо ему в глаза, боюсь увидеть в них то, чего не видела последние месяцы. Но я это вижу, не хочу, но вижу.
Ревность!
Я никогда не давала ему поводов для ревности, была хорошей, нет, идеальной женой. И сейчас, держа в руках букет от другого мужчины и стоя перед мужем, пусть мы и не живем вместе, я испытываю давно забытое чувство. Последний раз меня ревновали еще в те годы, когда мы с Сашей учились в университете. И я забыла о том, каково это.
– Правда? – прерываю наши гляделки с Сашей и смотрю на сына.
– Ага, – кивает он. – Только потом голова кружилась. Папа сказал, что это нормально. У него тоже все кружилось.
Марк рассказывает об их прогулке в парке, о том, как ему понравилось проводить время с папой, но как сильно ему не хватало меня. Недолго думая, я обещаю скоро поехать с ними и отдохнуть втроем. И от этих слов глаза у Марка загораются еще ярче, а улыбка становится шире.
– Вы сегодня рано. – Марк убегает в подсобку к Лиле. Слышу звон посуды и щелчок выключения чайника.
– Марк соскучился, и мы решили вернуться немного раньше, – отвечает Саша. Он не сразу, но отводит взгляд от букета. Хочется убрать его в вазу, выставить на продажу и избавиться поскорее. Но какая-то часть меня явно наслаждается тем, как на подарок незнакомца реагирует Саша.
– Понятно.
– Это… твой друг?
– Кто именно? – Цветы я все же убираю на витрину, только не выставляю ценник. Отставляю вазу в сторону, решая разобраться со всем этим немного позже.
– Не притворяйся, Лина.
– Нет, не друг, – поворачиваюсь и складываю руки на груди. Хочется спрятаться от этого разговора, а еще лучше вообще его не начинать.
– А кто?
– Он просто подарил мне цветы, – стараюсь говорить твердо, но почему-то ловлю себя на мысли, что снова оправдываюсь. А я не должна оправдываться перед Сашей. Если кто и должен, то точно не я!
– Просто так? – Он наклоняет голову в сторону, а губы искривляются в ухмылке. Саша проводит ладонью по темным волосам, взъерошивая их и приковывая к ним все мое внимание. – Никто не дарит цветы просто так, Виталина. Мне казалось, что ты достаточно взрослая девочка, чтобы это понимать.
Его взгляд снова сконцентрирован на мне. Брови нахмурены, а волосы находятся в полнейшем беспорядке. Рука тянется запустить пальцы в них, слегка оттянуть и сделать так снова. Мысленно одергиваю себя, думаю о чем угодно, чтобы отвлечься.
– Да, я взрослая девочка, – киваю. Мне стоит сделать лишь несколько шагов, чтобы оказаться прямо перед Сашей. Приподнимаю голову и смотрю на него. Саша нехотя поворачивается, и вот наши взгляды встречаются. – И я прекрасно понимаю, к чему могут привести эти цветы.
– Ты не посмеешь. – Взгляд вмиг темнеет. Я чувствую, как Саша напрягается всем телом, как пытается придумать уже тысячу и один способ заставить меня держаться от этого незнакомца подальше.
– Думаешь, я тебя послушаю? После того, что ты сделал, Саша? Ты потерял право слова, когда поцеловал другую девушку, забыв о жене.
– Я о тебе не забывал.
– Правда? Трахался с ней, представляя меня? – С губ срывается смешок. – Как мило.
– Перестань, Лин. Пойдем, я вас отвезу домой, и потом мы с тобой еще раз обо всем поговорим.
– А не о чем нам с тобой разговаривать, Саш. Ни сейчас, ни потом.
Саша тихо ругается и наклоняется ближе ко мне. Хочет поцеловать или обнять, но мне это не нужно. Вытягиваю руку и упираюсь ладонью в его грудь. Смотрю на мужа и лишь отрицательно качаю головой.
Ничего из того, что он мне хотел дать сейчас, мне не нужно.
– Марк, попрощайся с папой. Он уходит! – кричу я. Марк сразу же выбегает из подсобки, прижимая к себе новую машинку. Очередную белую «Ауди».
Саша хочет что-то сказать, но появление Марка его останавливает.
– Уже? Пап, ты обещал не уезжать.
– Срочные дела, сынок. – Саша с недовольством смотрит на меня, но ребенку улыбается. Целует того в макушку и уходит прочь. Он не оглядывается, садится в машину, и та с характерным визгом уносится по улице. Марк глядит в окно, прижимая к груди игрушку, а я стою позади него. Мысленно прокручиваю наш разговор еще раз и понимаю, как сильно горжусь собой. Да, я много чего ему еще не сказала, но самое главное озвучила. И я бы хотела чувствовать себя сейчас хорошо, но вместо этого ощущаю пустоту в груди. И все из-за того, с какой грустью смотрит Марк на то место, где еще недавно стояла машина Саши.
Двадцать восьмая глава
Маша
Два месяца спустя
– Отрезайте, – взглянув на отражение в зеркале еще раз, я закрываю глаза и тихо выдыхаю. Мастер за спиной лишь что-то бормочет, а после этого приступает к работе. Я чувствую, как она срезает большую часть волос, оставляя мне короткие прядки, едва достающие до плеч.
Взглянув сегодня утром на себя, я пришла к выводу, что мне нужно что-то изменить. Волосы отрастут, поэтому я решила начать с них. На пару сантиметров отрезать было глупо, поэтому я решила играть по-крупному. Как и всегда.
За последние два месяца я изменилась. Люба говорит, что меня не узнать. Думаю, блефует. Я все та же Маша Шейкина, только уже не так сильно ведусь на большие кошельки, крутые тачки и симпатичную мордашку. Если по правде, я устала. Нужно было все прекратить еще после Саши. Но наш с ним разрыв так сильно по мне ударил, что я сорвалась и нырнула в омут с головой под названием «Филипп Шнайдер», в котором чуть не утонула. До сих пор, когда вспоминаю наш разговор в той каморке и все то, что происходило там, меня бросает в дрожь. Попадись мне кто-то другой, неизвестно, чем бы все обернулось.
Такие, как Шнайдер или Гесс, думают лишь одним местом, тем, что находится между ног. У них много денег и власти, большой круг нужных знакомств и полнейшая безнаказанность. Поэтому мне нужно ловить рыбку помельче, но с перспективами. Как говорят, можно быть невестой лейтенанта, но в будущем женой генерала. Вот такой план теперь про меня.
В помещении играет песня, и девушка, делающая стрижку, тихо подпевает. Хочется одернуть ее, попросить помолчать, но я сдерживаюсь. И то лишь из-за того, что в ее руках ножницы и судьба моих волос.
– Готово. – Открываю глаза и наклоняюсь вперед. Провожу пальчиками по коротким темным волосам. Мне нравится, как все в итоге вышло. Теперь шея выглядит длиннее, а сама я кажусь себе старше, чем есть. Это ли не чудо?!
– Спасибо, – расплачиваюсь и ухожу из салона.
На улице сегодня прекрасная погода. Я убрала все теплые вещи, теперь на смену пальто пришла рубашка. Надеваю ее поверх топов, подчеркивающих фигуру. Под стук каблуков иду в сторону кафе, в котором договорилась встретиться с Любой. Та написала, что немного опаздывает. Выбираю столик у окна, заказываю себе чай и пирожное, полагаясь на вкус официанта.
Пока готовят мой заказ, делаю несколько фотографий и парочку самых красивых сразу же выкладываю на свою страничку. Бум происходит моментально! Никто не верил, что я решусь на короткую стрижку. До Борцовой, мне, конечно, далеко, но все же. Говоря о Кристине… Она куда-то исчезла, перевелась на заочное отделение и пропала с радаров. Мне кажется, что Люба что-то знает, но молчит. Или я себя попросту накручиваю.
– Прости, бежала, но все равно опоздала.
Люба садится напротив меня и просит у официанта меню. Хоть мы обе и так знаем, что она закажет, но Любка все равно это делает. Через пару минут заказывает то же, что и я, откидывается на спинку кресла и смотрит на меня. С любопытством, граничащим с истерикой.
– Ну говори, – разрешаю я, взмахнув рукой.
– Боже, я чуть в обморок не упала, когда тебя увидела. Ты… зачем это сделала, Мань? У тебя ж такие волосы крутые были, – тараторит Люба, активно жестикулируя руками. – Это из-за мужика, да? Кто он? Я его знаю?
– Почему сразу из-за мужика?
– Ученые выяснили, что большую часть поступков, не поддающихся логическому объяснению, женщины делают из-за мужиков, – вздыхает Люба, подпирая подбородок кулаком.
– И где ты вычитала эту хрень?
– В одном журнале, но это не так важно, как то, что это правда. Взять хотя бы меня – из-за Степанова в свое время я сделала столько поступков, что хватит написать роман страниц на двести. Ведь я делала много вещей, чтобы он меня заметил или, наоборот, чтобы показать свою незаинтересованность.
– Что лишь доказывает то, что женщины дуры, – изрекаю я с улыбкой.
– Но не ты, да?
– Именно.
Мы болтаем с Любой о ее отношениях с Валерой, о том, как они собираются провести первое совместное лето. Говорим о предстоящей сессии, об очередных командных сборах. Люба случайно бормочет что-то о том, что Кристина уходит из команды, но почему и зачем, не отвечает. И от этого мой интерес к этой нестандартной девушке лишь растет. Мы уже собираемся уходить, когда я вижу его. Высокого и такого же красивого. За эти два месяца он ничуть не изменился. А если и изменился, то лишь в лучшую сторону. Я остаюсь сидеть на своем месте, вряд ли этот мужчина посмотрит на меня. А посмотрит, так не узнает. Я сама сразу не узнала, когда открыла глаза в салоне и увидела новую себя.
Но он здесь не один. Сейчас Шнайдер подошел к столику и обнял молодую девушку, которая все это время сидела спиной ко мне. А сейчас так хочется увидеть ее личико, чтобы понять, какие девушки нравятся Филиппу Шнайдеру. Наверняка расфуфыренные дуры, которые дальше своего напудренного носика ничего не видят. Стараюсь не смотреть, но глаза сами находят их столик. Подмечают детали – как он ее обнял, положив руку на талию, чмокнул в щеку. Как улыбнулся ей той самой улыбкой, о которой я даже никогда не подозревала. Мне тогда, два месяца назад, он так не улыбался. Он меня целовал. Терпко, с безумным нажимом и той безудержной страстью, о которой пишут в книжках.