– Ты давно работаешь в цветочном? Не хотела сменить род деятельности?
– Эм… не так давно, но мне нравится.
– Когда мы будем встречаться, я не хочу, чтобы ты, моя девушка, работала. Будет намного лучше, если ты будешь сидеть дома и создавать уют. – Едва не давлюсь глотком вина от его слов.
Какой еще девушкой?
Какое сидеть дома?
Какое еще создавать уют?
Это ведь просто ужин. Просто ужин. Или я что-то не так поняла?
– В моей семье принято, чтобы работал мужчина, а женщина не поднимала ничего тяжелее, чем…
– …это в твоей семье, – прерываю его, не желая слушать продолжение бреда.
Какие бы у нас сейчас ни были сложные отношения с Сашей, он никогда не старался меня контролировать. Да, был недоволен тем, что я пошла работать, но не запрещал и не мешал. А тут… у меня даже слов нет.
– И рано или поздно ты, Вита, станешь частью моей семьи.
– Извини, конечно, но, кажется, я даже не давала согласия быть твоей девушкой.
– Кому нужны эти формальности? – Он смеется, а я стараюсь не всадить ему вилку в глаз или куда-нибудь еще. – Ты мне нравишься, Вита. Очень сильно. И я тебе, судя по всему, тоже, так что…
– Извините, не помешал? – резко поворачиваю голову и натыкаюсь на любопытные голубые глаза, которые смотрят то на меня, то на моего спутника. Макс хмурится, явно ничего не понимая.
Беру ситуацию в свои руки и поднимаюсь из-за стола, обнимаю брата, напрочь игнорируя то, как ведет себя Вася. А он явно ничего не понимает. Все же представляю их друг другу, и Вася с облегчением выдыхает. Явно успокоился. А вот Макс нервничает, по взгляду вижу.
– Марк с Лилей? – спрашивает Макс, с отвращением поглядывая на тарелку с моим ужином. К нему я так и не притронулась.
– Кто такой Марк?
– Да, с ней, – отвечаю я, пропуская вопрос Васи.
– Ее сын, – пожимает плечами Макс. С интересом смотрю на Васю и замечаю, как он бледнеет. С лица сходит вся краска. Не знаю, какого ответа он ждал, но этот явно его не удовлетворил.
– У т-тебя есть р-ребенок? – Вася немного заикается. Расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Руки трясутся, и это очень заметно, когда он пытается взять стакан с водой.
– Да, мальчик, – киваю я. Я ожидала любой реакции, но эта сбивает меня с толку. Неужели говорят правду и девушка с прицепом никому не нужна? Так сильно не нужна, что мужчины с ума сходят. – Ему скоро четыре.
– Это плохо. – Он что-то тихо бормочет, но эти два слова я понимаю сразу. – Прости, Вита, но мне надо отъехать по делам. Я тебе потом… наберу.
Не проходит и минуты, как Вася бросает на стол пару купюр и быстрой походкой выходит из зала. Я и Макс провожаем его взглядами, а потом переглядываемся. Никто из нас ничего не понял.
– Я сорвал тебе свидание? – Рука брата опускается на мое плечо и слегка сжимает его.
– Это не было свиданием. Точнее, не для меня, – делаю еще глоток вина и поднимаюсь. Пожалуй, так быстро я еще не ужинала. Бокал вина и полная тарелка еды, к которой так и не притронулась.
– Давай подвезу тебя.
– А ты что тут делал?
– Да так, встреча была. А потом смотрю, что ты тут сидишь с каким-то… В общем, решил познакомиться. Особенно когда увидел, как ты на него смотришь.
– А как я смотрела? – интересуюсь я.
– Будто тебя сейчас стошнит. – Брат смеется и обнимает меня за плечи.
Макс возвращает меня домой, и мы вдвоем долго сидим в машине. Разговариваем и едим булки, купленные в магазине за углом, запиваем их тархуном. Рассказываем друг другу последние новости, все то, что произошло недавно. О Саше я не спрашиваю, хоть и хочется узнать, как он. Знаю, что с Максом они все еще общаются. Может, не так откровенно, как раньше, но все же. Я не настаиваю на том, чтобы их дружба рушилась.
– Кстати… ты ж помнишь, что у предков Сани годовщина летом и они вас ждут? – Макс говорит это лишь перед самым прощанием. И говорит так, будто сообщает прогноз погоды на завтра.
– Помню. – Такое даже если захочешь забыть, не сможешь. Мы ведь давно выбрали подарок, заказали, и Саша наверняка его получил. Мы у одной молодой художницы заказали портрет его родителей, точнее семейный портрет. Картина большая, каждое лицо на ней должно было получиться четко.
– Он просил тебя ему позвонить, Лин. Я знаю, вы сейчас почти не общаетесь, но… короче, разбирайтесь сами, – вздыхает Макс и запрокидывает голову, ударяясь затылком о сиденье. – Я передал то, что он просил, и моя совесть чиста.
– Хорошо, я поняла.
Целую брата в щеку, благодарю за сытный ужин и прощаюсь.
В квартире темно и тихо. Марк уже спит, а Лиля начинает собираться домой, как только я закрываю за собой дверь. Она пытается что-то выпытать, но все завтра. Сегодня я вряд ли смогу все спокойно ей рассказать. Выпроваживаю подругу, переодеваюсь и принимаю теплый душ. На глаза попадается телефон, но я решаю оставить звонок Саше на завтра. Сегодня слишком поздно, чтобы обсуждать столь сложные вопросы. Ложусь в кровать рядом с Марком, и тот медленно подкрадывается ко мне, прижимается ближе и тихо сопит во сне. Все-таки никогда не смогу быть с человеком, который не полюбит моего сына как своего.
И пока я знаю лишь одного такого человека. Того, кто полюбит его так же сильно, как люблю я. Точнее, он его уже любит.
Тридцатая глава
Маша
Филипп мне больше не пишет, а я испытываю непреодолимое желание бросить все и написать ему сама. Что-то в этом мужчине меня привлекает, и тут я имею в виду не кошелек, набитый деньгами, и не дорогую машину. Тут дело в чем-то другом, и я очень хочу узнать в чем. Штудирование странички Саши и его жены, если она такой является до сих пор, ни к чему хорошему не приводит. Новых фотографий у них нет, как и намека на развод или что-то похожее. В подписках Саши нахожу страничку Филиппа и залипаю на ней на пару часов. Чего только стоят его фотки с недавнего отдыха где-то за рубежом. От одного кадра, на котором Филипп стоит на берегу в светлых брюках и расстегнутой белой рубашке, я едва не теряю сознание. Его босые ступни омывают волны, ветер играет с отросшей челкой, а на лице заметна далеко не трехдневная щетина. Без зазрения совести делаю скриншот и сохраняю это фото себе. Будет чем любоваться перед сном.
Всю последующую неделю я регулярно захожу на его страничку, рассматриваю уже знакомые снимки, изучаю комментарии и тех, кто их оставил. Исследую его подписчиков, нахожу среди них знакомые лица – Сашу, его жену и того светловолосого парня, который не отлипал от Шнайдера на его дне рождения. У блондинчика профиль закрыт, поэтому узнать что-то о нем не получается.
Ранним субботним утро меня будит будильник, во всяком случае, я убеждена в этом. Да, мелодия немного отличается, но, когда ты еще секунду назад видела прекрасный сон с Гослингом, то рингтон будильника тебя мало волнует.
Не сразу до меня доходит, что мне звонят, и я не глядя отвечаю на звонок.
– Доброе утро, Мария, – слышу я смутно знакомый голос и что-то сонно отвечаю. – Ты еще в кровати? Непозволительная роскошь! Вставай, даю тебе пятнадцать минут на сборы.
– Какие сборы? – резко распахиваю глаза и убираю телефон от уха.
«КозлоФил»!
Твою налево, это ж надо было ответить на звонок, не посмотрев, кто звонит?!
– Оставим ответы на вопросы на более позднее время. Я уже жду тебя, Маш, так что поторопись. Сегодня у нас, хочешь ты этого или нет, состоится разговор. И тебе лучше выглядеть обворожительно, а то будет стыдно рядом с таким красавцем, как я.
– Ты о чем говоришь вообще?
– Маш, оторви свою попку от кровати, оденься и спускайся. Ты мне не ответила, поэтому я… как там говорят? Если гора не идет к Магомеду, то Магомед сам идет к горе. Так? Думаю, я что-то напутал, но суть ты должна уловить. Все, время пошло. Пятнадцать минут, или я поднимаюсь и силой вытаскиваю тебя из квартиры.
А потом он сбрасывает звонок.
Я трачу минут пять на осознание всего, лишь после этого поднимаюсь с кровати и подхожу к окну, осторожно приоткрываю шторы и вижу Филиппа. Стоит у машины, зажав сигарету между пальцами. Филипп разговаривает по телефону и резко, будто почувствовав взгляд, поднимает голову и сразу же находит мои окна. Испугавшись, отпрыгиваю и отбрасываю от себя занавеску, судорожно осматриваюсь по сторонам.
Он не обманул. Шнайдер действительно здесь, и у меня осталось меньше десяти минут, чтобы быть на высоте перед ним.
Прибавляю еще минут пятнадцать, и того в запасе появляется добрых полчаса. За это время я не разгуляюсь, но что-то да успею сделать.
Ну что, Филипп Шнайдер, ты сам заявился и дал о себе знать, так что не жалуйся потом, если тебе что-то не понравится.
Спускаюсь я минут через сорок. Шнайдер по-прежнему стоит у машины, но уже без сигареты, хотя аромат все еще витает в воздухе. Филипп с кем-то увлеченно разговаривает, но внимание на меня обращает сразу же. Он медленно сканирует мой образ взглядом и удовлетворенно кивает.
Вот еще! Понравилось ему, видите ли!
– Ты задержалась, – подмечает Шнайдер, завершая разговор и убирая телефон в задний карман брюк. Склоняет голову набок и слегка улыбается. – Но мне нравится то, как ты выглядишь. Такая милая, что не сразу заметишь злобную стерву внутри.
– Я могу уйти в любой момент. И единственное, почему я этого еще не сделала, так это наш разговор. На котором из нас двоих настоял именно ты, – складываю руки на груди и замечаю, как голубые глаза Шнайдера замирают на вырезе блузки. Я выбрала легкую хлопковую нежно-голубую блузку, которая в сочетании со светлыми расклешенными джинсами делает меня максимально милой. Влажные после душа волосы я заплела в две косички. Так что в словах Шнайдера даже есть какая-то правда.
– Я и не сомневаюсь, Маша. Но… хочешь ли ты уходить, если ты только что вышла? – На его губах появляется самая настоящая мальчишеская улыбка, которую я прежде у него не наблюдала.
– Так… поговорим?
– Конечно, но не здесь. Не привык устраивать концерты для соседей, даже если те не мои.