– Я с тобой никуда не пойду.
– Конечно же, нет. Не пойдешь. Ты поедешь!
И я сажусь в его машину.
Просто секундное помешательство, а я уже внутри, и щелкает блокировка дверей. Ну молодец, Машка. Ай да молодца!
Складываю руки в замок и целенаправленно смотрю лишь перед собой, мне нужно следить за дорогой, чтобы знать, куда этот ненормальный меня везет. Пока мы в черте города и никаких неожиданных поворотов в сторону выезда не делаем. Все это время думаю лишь о том, какая я дура. А тот факт, что Шнайдер нет-нет да и пялится на меня, лишь подкрепляет это.
Дура. Самая настоящая и непробиваемая.
Мы подъезжаем к автомобильному кафе. Точно не помню, как называются эти штуки, но времени на копошение в памяти нет. Шнайдер заказывает кофе – один стаканчик крепкого и классического, второй – капучино на безлактозном молоке, бургер и картошку. И всего по два. Стандартный набор того, что едят абсолютно все. Даже я. Та, кто следит за фигурой похлеще моделей.
После того как мы получаем нашу еду, едем дальше по улицам. Я вдыхаю вкусный аромат картошечки и свежего кофе, и от этого аж живот сводит. Только сейчас понимаю, что я не завтракала. Приезжаем на старую набережную. Она немного заброшена, и здесь мало кто вообще появляется. В основном по вечерам тусуются подростки, которым больше негде покурить что-то запрещенное. Сейчас же при свете дня набережная выглядит немного дикой, но по-своему красивой. Берег, к моему удивлению, чистый, никакого мусора нет.
– Вылезай, – бормочет Шнайдер и покидает уютный салон машины. Надо признать, я уже привыкла к «Вольво». Не «Ауди», конечно, но есть что-то цепляющее.
Послушно выхожу из машины и замечаю, как Филипп стелет на поросший тонким слоем травы берег плед, ставит на него наши пакеты с завтраком, а потом и сам садится туда же.
– Ну? Ты так и будешь стоять памятником? Не тупи, Маш. Порой мне кажется, что от уровня стервозности в тебе перегреваются другие важные качества.
– Не хами!
– Что ты! Никакого хамства, лишь комплименты. И ничего более. – Он подмигивает мне и открывает первый пакет, достает по бургеру и один передает мне.
Еще больше часа назад я спокойно спала в кровати и видела прекрасный сон с Гослингом, а сейчас сижу на старой набережной в компании Шнайдера и хомячу бургер. На улице уже довольно жарко для поздней весны, но мы сидим в тени, и от этого чувствую себя очень даже хорошо. Мы едим в полнейшей тишине, говорить что-то излишне.
Краем глаза поглядываю на Шнайдера и замечаю, какой же он все-таки красивый. По-мужски красивый. Мне никогда особо не нравились блондины, я видела в них лишь пай-мальчиков, но вот Филипп вовсе не кажется таким. Он мужественный, сильный, и его харизма сбивает меня с ног. Наши словесные перепалки, которые каждый из нас хочет выиграть, заводят меня. Что бы я ни говорила, но я рада, что Филипп вернулся в мою жизнь.
– Так о чем ты хотел поговорить? – первой прерываю разговор, потому что становится неуютно в абсолютном молчании. Филипп давно доел, просто сидел и смотрел на меня, опираясь спиной на машину.
– Тебе идут короткие волосы. С ними ты просто ангел, а вот с длинными… полная противоположность.
– Ты об этом хотел поговорить?
– И об этом тоже. – Он тихо смеется и садится удобнее. Я быстро убираю все лишнее и выбрасываю в ближайшую урну. Так или иначе, но свинячить я не люблю. Шнайдер наблюдает за мной и продолжает лишь после того, как я снова сажусь на плед. – Для начала я хотел бы извиниться. За тот случай. И не делай вид, что ты не поняла, о чем я. Да, перегнул. Но иначе до тебя ж не достучаться было. То, как ты себя вела и представляла, Маш, сродни продаже товара по низкой цене в самый разгар бешеных скидок. Но ты ж не рыба по акции, да?
Слушаю его, а у самой перед глазами тот наш разговор и поцелуй, которым все закончилось. На самом деле я даже благодарна Шнайдеру за то, что он мне наговорил. Меня нужно было хорошенько встряхнуть, он это увидел и сделал. Никто не смог или не захотел, а он взял и все провернул.
– Поэтому предлагаю нам сделать вид, что мы незнакомы с тобой. И сейчас было наше первое свидание. Как по мне, так все прошло очень даже неплохо. Во всяком случае, я знаю, что ты любишь бургер с луком и не имеешь ничего против внезапных ранних подъемов.
– Свидание? – переспрашиваю я.
– Ты только это услышала из всего, что я тебе тут сказал? – Он улыбается и качает головой. Но продолжает: – Да, свидание. Первое. Ты мне понравилась, Маш, и, чего греха таить, я ведь тебе тоже. И не надо глаза прятать и смотреть куда-то, но не на меня. Нравится? Так смотри на здоровье. Могу даже раздеться, если тебе так будет лучше. Ничего против не имею.
– Нет, пока не надо.
– Пока? – Шнайдер проводит кончиком языка по нижней губе, а я наблюдаю за этим, словно под гипнозом. – Договорились. Так что? Мир, дружба и жвачка? – Он протягивает ко мне ладонь, а я колеблюсь. Вроде согласна на все и даже простила его, но внутри нарастает странное волнение.
В итоге Шнайдер берет все в свои руки. Двигается ближе и без какого-либо разрешения целует меня. Осторожно кладет ладони на мои плечи, дает возможность отстраниться, уползти и спрятаться в его машину или в еще не прогретую солнцем воду, но я не двигаюсь. Лишь отвечаю на его поцелуй, поддерживая неспешный темп.
– Будем считать это положительным ответом, – шепчет он мне в губы, а после еще раз целует. На этот раз не стесняется, прижимает меня к себе, развязывает резинки на косичках и освобождает волосы, зарывается в них пальцами. Он больше ничего не делает, не пытается меня раздеть или принудить к чему-то. Либо не хочет, либо знает, что я, так или иначе, на все уже согласна, просто не здесь. У нас ведь всего лишь первое свидание.
Тридцать первая глава
Виталина
Больше Вася в цветочный не заходит. Время от времени вижу, как он быстро пробегает мимо магазина, прикрывая лицо ладонью, чтобы остаться незамеченным. Зачем он продолжает это делать даже спустя недели после нашего отвратительного ужина, я понятия не имею. Если хочет вызвать у меня какие-то чувства, то зря старается. Последнее время я ощущаю себя максимально спокойно, нашла гармонию с собой. Жизнь без мужа потихоньку обретает смысл, мой план, нет, наш план, работает. Я не вспоминаю о том, что сделал Саша, погружаюсь в другие дела и заботы, большую часть из которых занимает Марк. В последнее время он балуется в саду, из-за чего я уже разговаривала с воспитателем. Думаю, дело в том, что Марк понимает или догадывается о непростой ситуации между мной и его папой. Я не хотела и не хочу этого. До сих пор боюсь сделать ребенку лишь хуже. Но так Марк ведет себя только в саду, дома ведь превращается в самого обаятельного ребенка, мечту любого родителя.
Выходные он проводит с Сашей, в воскресенье вечером мы все втроем ужинаем в ресторане, но последние два раза приезжаем к нам домой. Я что-то готовлю, а Марк в комнате показывает Саше рисунки из сада и задает все новые и новые вопросы. Мой маленький почемучка.
Радует то, что Саша не предпринимает попыток больше сблизиться со мной. Теперь я руковожу процессом и близостью с мужем, даже простых объятий мне не хочется. Как бы сильно я ни скучала по нему, как бы сильно сам Саша ни старался, но перебороть ситуацию так просто я не могу. Мне нужно время. В запасе еще остались месяцы.
Сегодня очередное воскресенье. Большую часть дня я провожу дома, убираясь и отсыпаясь. После обеда прохожусь по магазинам и немного сижу в кафе, отдыхаю и занимаюсь набросками для украшения банкетного зала. Впервые нашему магазину выпала возможность заниматься оформлением ресторана, и тут нельзя промахнуться. После этого либо мы прославимся в хорошем свете, либо к нам больше никто и никогда не придет. Я скидываю идеи Лиле. Обе сходимся на преимущественно белых цветах – пионовидной розе, лилии и дендробиуме. Проверяю все еще несколько раз и после отправляю предварительный план на согласование.
Уже вечером, оказавшись дома, я готовлю ужин на троих. Саша и Марк возвращаются около семи, оба уставшие и счастливые. Слышу это по их тихому, но радостному шушуканью у двери. Сын заходит в кухню первым и осторожно крадется ко мне.
– Мам, это Бублик, – важно заявляет Марк, дергая меня за кофту. Опускаю взгляд и вижу сына в измазанной футболке, а в его руках крепко и аккуратно спрятан маленький рыжий комочек. – И теперь он будет с нами жить.
Никакого вопроса. Лишь констатация факта.
– Какой еще… Бублик?
– Мы его с папой на улице нашли, – продолжает улыбаться сын.
– Господи, да ты весь грязный! – осматриваю Марка. На его личике следы засохшей грязи, на макушке торчит парочка зеленых листьев, про грязные сандалии и одежду я и вовсе молчу. – Чем вы с папой занимались?
– Мы… – Только Марк решает мне что-то сказать, как бросает быстрый взгляд в сторону дверного проема, где, я уверена, стоит Саша, и замолкает. – Секрет. Это наш с папой секрет.
Саша входит в комнату почти бесшумно. Его выдает только то, что я чувствую уловимые нотки его парфюма и что-то еще, что скрыто глубоко в подсознании. Я просто знаю, что только на появление Саши мое тело реагирует так.
– И Бублик будет жить с нами. – Марк прижимает к себе крошечного котенка и смотрит на меня совершенно как взрослый. – Я буду сам его кормить. И гулять. Пожалуйста.
Ладно, я сдаюсь. Наверное, я не доросла еще до того уровня матерей, когда они могут отказывать детям.
– Да, он останется с нами. А теперь иди и переоденься, ты весь грязный, как хрюшка.
– Я не хрюшка! – смеется Марк и убегает из кухни, все еще не отпуская Бублика. Теперь нужно будет купить котенку миску, лоток, корм и много еще чего. Думаю об этом и возвращаюсь к готовке, пока мясо на плите окончательно не сгорело.
– Я все купил для Бублика. У двери пакет, – будто прочитав мысли, говорит Саша.
– Это было необязательно. Я бы завтра прошлась по магазинам.