– Обязательно. Он ведь со мной нашел котенка. И не злись, Лин. Мы Бублика нашли под машиной, грязного и мокрого. И у меня язык не повернулся сказать Марку, что мы его оставим там, а не поможем.
Вспоминаю, что в руках сына Бублик был уже чистым и абсолютно сухим.
– Все в порядке, можешь присмотреть за мясом, я быстро приготовлю Марку ванну, его нужно немедленно привести в порядок.
Нахожу Марка в комнате. Бублик уже устроился под стулом и спокойно себе спит, а сын сидит на полу и стягивает шорты. Оставшаяся грязная одежда уже валяется рядом с ним.
– Пойдем, быстро искупаешься и будем кушать.
– Я сейчас слона съем, – важно заявляет Марк, а я не выдерживаю и хихикаю. Боже, он сейчас в таком возрасте, что всасывает в себя все, что мог где-то услышать, и порой говорит такое, что хоть стой, хоть падай.
– Ну, слона не обещаю, а мясо с грибами и твоей любимой гречкой очень даже могу подать к столу.
Но Марк до ужина не терпит, после купания переодевается и моментально засыпает. Только успевает натянуть пижамные штаны, как переворачивается на бок и мирно сопит. Укрываю его тонким одеялом и выхожу из комнаты. Сейчас остались только я и Саша, такое в последний раз было, когда мы жили втроем в одной квартире.
Войдя в кухню, я вижу Сашу, заканчивающего накрывать на стол. Я и забыла, каким красивым он выглядит, когда готовит. Я не так часто встречала мужчин, которые могли бы приготовить что-то сложнее яичницы и чая. Взять хотя бы брата – его предел бутерброды, и то в том случае, если хлеб уже был заранее разрезанный. Но Саша всегда любил готовить, и что-то у него выходило лучше, чем у меня.
– Он уснул.
– Это неудивительно. У него были насыщенные выходные, – улыбается Саша, бросая на меня беглый взгляд.
– Скажешь, где вы были и что делали?
– Не-а! Это секрет.
– Саш!
– Лин?!
– Ладно, не хочешь, не говори.
Для начала июня в квартире более чем жарко, не хватает кондиционера. Но пока мы справляемся. Я уже несколько дней подумываю о том, чтобы купить мощный вентилятор и поставить его в спальне, но так, чтобы Марка не продуло.
– Я хочу поговорить с тобой о другом.
Молча присаживаюсь за стол и жду, когда Саша снова заговорит. Догадываюсь, о чем пойдет разговор. Скоро, через пару недель, у его родителей годовщина свадьбы. Такое мероприятие пропустить нельзя. Я могла бы сослаться на болезнь, но его мама вряд ли в такое поверит. А если и поверит, то приедет к нам в гости на неопределенный срок. Говорить о нашем временном положении мы им не хотим, поэтому выбор у меня только один.
– Я помню про годовщину.
– И… ты поедешь?
– А у нас есть другой выход, Саш? Мы знаем твою маму. Если она поставила перед собой цель собрать всю семью, то не остановится. Если я не приеду, она сама приедет и останется у нас на месяц. И это если повезет. Поэтому лучше сделать вид, что мы счастливы, и поехать к ним.
Я вижу, как его лицо искажается от последних слов, но Саша молчит. Лишь кивает и садится напротив меня.
– Там все будет проходить по-семейному. Твои тоже приглашены. И Макс.
– Не волнуйся, никто ничего не заподозрит.
– Мне все равно, Лин. Пусть заподозрят, если это поможет тебе простить меня и вернуть… все, молчу.
Мы едим с Сашей в абсолютной тишине. В соседней комнате спят Марк и Бублик, к появлению которого мне нужно будет привыкнуть.
Уже перед уходом, когда посуда вымыта, а оставшаяся еда убрана в холодильник, Саша стоит у двери и смотрит на меня. Смотрит и молчит. В последнее время молчание становится нашим верным спутником.
– Я хочу тебя обнять. Просто обнять. И ничего больше.
– Хорошо.
И он обнимает. Обычное прикосновение его тела к моему посылает легкий электрический разряд. Я уже и забыла, каково это, когда тебя обнимает тот, кто заставляет кровь по венам циркулировать быстрее. Не сразу обвиваю его руками за талию, и тогда Саша не выдерживает, прижимает меня к себе, но свое обещание сдерживает. Это просто объятие. Но далеко не дружеское. Когда обнимаешь друга, голова не кружится, а сердце не тарахтит так, что вот-вот продырявит грудь.
– Не пытайся выпытать у Марка, где мы были. Я тебе потом сам все объясню, – шепчет Саша и на прощание целует меня в щеку. Один крошечный поцелуй, но лицо заливается румянцем, как у школьницы. Саша уходит и не оборачивается, а я так и стою у двери и мысленно отсчитываю месяцы до того, как мой отмеренный год закончится.
Тридцать вторая глава
Маша
Моя соседка по квартире уезжает, сдав сессию раньше обычного. Я остаюсь одна, дни и ночи провожу за изучением материала. Впереди неделя экзаменов, а я понятия не имею, как сдать и половину из них. С Филиппом мы видимся редко, а если и получается увидеться, то наши встречи длятся всего лишь пару часов. Слишком близко Филиппа к себе не подпускаю, постоянно напоминаю себе, что между нами большая разница не только в возрасте, но и в социальном положении. Теперь так, как раньше, я не хочу. Если с Сашей меня устраивала роль приходящей любовницы и номера в отелях, подарки и хороший секс, то со Шнайдером такой расклад мне не приходится по душе. Я хочу быть с ним, быть его девушкой. Женщиной, с которой он будет не только делить кровать, но и жизнь. Знаю, прошу многого, но чем черт не шутит?!
Валяюсь на кровати, подперев кулаком щеку, и со скучающим выражением лица листаю страницу за страницей. В тетрадке, которую мне передала одногруппница, ничего не разобрать. Сплошные каракули! И как вы мне прикажете по этим конспектам сдать через два дня первый экзамен?
Услышав вибрацию мобильника, переворачиваюсь на спину и беру телефон в руки. О конспектах ненадолго забываю.
– Вижу, горит свет в твоей комнате, – говорит Филипп, стоит мне ответить на звонок. Я заметила давно, что он обычно опускает формальности и переходит к делу.
– Да, я готовлюсь к экзамену.
– И как успехи?
– Ну… я верю в то, что мои красивые глаза помогут делу и я получу хотя бы тройку. – Наглая ложь. Экзамен будет принимать женщина сталинской закалки, и ей мои глазки до одного места.
– Предлагаю устроить перерыв. Ставь чайник. – А потом Шнайдер сбрасывает вызов. Мне стоит немалых усилий понять, о чем он говорил.
Вскакиваю с кровати и с безумными глазами ношусь по комнате, убирая вещи в шкаф. В комнату Юльки закрываю дверь, в ванной – закидываю полотенца и шмотки с батареи в стиралку. В кухне грязной посуды нет, но вот скатерть с дырочкой и дешевая посуда – не то, что хотелось бы показать Шнайдеру. Но делать нечего, Филипп уже звонит в дверь. Сомнений в том, что это он, у меня нет.
Впускаю в небольшую квартиру Филиппа с пакетом из пекарни в руках. Я не хочу, чтобы он был здесь, но деваться некуда. Если я выгоню Шнайдера, то есть вариант больше никогда его не увидеть. Короткие волосы щекочут щеки и шею, по рукам бегут мурашки, хотя в комнате стоит адская жара. Боюсь представить, что нас ждет в середине лета.
– Ты выглядишь так, будто хочешь, чтобы я ушел.
– Нет. То есть… я не хотела бы, чтобы ты видел эту квартиру.
– Ты в ней прячешь трупы бывших? – смеется Шнайдер и, чмокнув меня в щеку, проходит мимо меня. Он уходит в кухню, оставив после себя тонкий шлейф из сладких ароматов. Малина? Персики?
Когда я вхожу в кухню, Филипп рыскает по шкафам в поисках…
– Не подскажешь, где у вас тут… ага, нашел. – Он выуживает из горы Юлькиной посуды две фарфоровые тарелки с тонкой голубой каймой.
Я их вижу впервые. И это неудивительно, я-то продукты покупать стала не так давно, а до этого времени меня, можно сказать, содержала Юлька. Ворчала, но содержала.
– Не помню, что ты говорила о слойках с малиной, но я решил взять еще с персиком, вишней и грушей. Девушка на кассе обещала, что от их вкуса пальчики можно не только облизнуть, но и откусить случайно. – Он суетится на кухне и ведет себя так, будто его ничего не смущает. Дешевая мебель, старые обои, затхлые занавески, покачивающиеся от легких порывов горячего воздуха, и скатерть с дырочкой. – Вижу, чайник ты не поставила.
Он делает и это, пока я стою и смотрю на него. На то, как он комично выглядит в этой кухне. Высокий мужчина в льняных брюках и в футболке поло от известного бренда. От него веет богатством и роскошью даже здесь, в квартире, которую я делю с другой девочкой, потому что это выгодно. Мы из разных миров. Так было с большинством парней, с которыми я спала. Но почему именно Филиппа я не могу отпустить от себя? Я смирилась с тем, что Саша предпочел остаться с женой, с тем, что сынки богатых родителей видят во мне лишь красивую куклу, но мириться с тем, что Шнайдер лишь играется со мной, я не намерена. Он же не играется? Все по-честному?
– У тебя тут… миленько.
– Не ври. Тут ужасно, – ворчу и делаю несколько неспешных шагов к Филиппу. Тот уже сел за стол и теперь в ожидании поглядывает на чайник, поставленный на газовую плиту.
– Это твоя квартира. Ты здесь живешь. Разве она может быть ужасной?
– Может. Как ты вообще можешь сидеть и так спокойно на все смотреть? – не выдерживаю и упираюсь ладонями в стол. Прямо передо мной стоит тарелка, а на ней четыре слойки. Точно такая же стоит перед Филиппом, одну слойку он уже надкусил.
– А что-то не так? – Филипп берет слойку и откусывает еще раз. Улыбается уголком губ и слизывает кончиком языка малиновое варенье. – Фантастика. Девчонка не обманула.
– Все не так! Ты живешь в совершенно других условиях. Ты не привык к тому, что занавескам может быть уже больше десяти лет, а дырка на скатерти не дизайнерский ход, а просто дырка!
– Живу, но это не значит, что я отношусь как-то ненормально к тому, где ты живешь. – Он выглядит совершенно спокойным. Продолжает нагло есть, пока я злюсь. – Успокойся, Маш. Сейчас закипит чайник, и мы с тобой поужинаем, а потом я проверю, как ты подготовилась к экзамену.
Собираюсь что-то сказать, но, как назло, чайник пищит на всю кухню. Филипп находит кружки и готовит нам самый обычный кофе, раз