Не знаю, о чем думаю, но бросаю деньги за заказ, который еще не получила, и иду следом за Виталиной и ее ребенком. Они направляются в сторону детской комнаты. Идут не спеша, а я следую за ними и пытаюсь понять, зачем это делаю. Что мне с этого?
Думаю о том, что Саша – хороший друг Филиппа. Еще тогда, когда Шнайдер устроил нам ту неожиданную встречу в ресторане, я это поняла. Между ними много лет хорошей дружбы, и рушить это, обрывать не хочу. И перед женой, если она все еще является ею, Саши я хочу извиниться. Ну, хорошо, не совсем извиниться, а просто поговорить. Правда, пока не знаю о чем. Чувствую, мне есть что ей сказать. Взрослые люди обычно говорят, что гештальт не закрыт. Так вот, мне надо его закрыть.
Вот Виталина отпускает сына играть, а сама садится на небольшой диванчик и делает глоток из стаканчика. Куртка и вещи ребенка лежат рядом с ней, одна нога закинута на другую.
– Привет, – сажусь рядом с ней и стараюсь приветливо улыбнуться.
Все же я на это решилась. Не хочу проходить через эту неловкость, когда Шнайдер соберет нас всех на какой-то праздник, лучше разобраться со всем сейчас.
Виталина поворачивается, и я вижу, как она напрягается. Пальцы крепче сжимают стаканчик, глаза слегка сужаются, спина выпрямляется. Виталина молчит, бегло осматривается, будто надеется, что я обратилась не к ней. Но я сейчас говорю с ней. Сама не верю в это, но говорю!
– Здравствуй. Что тебе нужно? – Голос Виталины похож на скрежет гвоздем по стеклу. Такой же резкий и грубый. Вижу, как она мне не рада. И этого даже не скрывает. Ну и пусть, я предполагала что-то такое. Так или иначе, но я спала с ее мужем. Не раз и далеко не два… Так что заслужила и такой взгляд, и все остальное. Главное, чтобы до рукоприкладства не дошло.
– Я хотела бы извиниться, – заявляю и выставляю руки перед собой, когда Виталина собирается что-то сказать. – Подожди. Дай мне закончить. Да, я хотела бы извиниться. За то, что было между мной и… Сашей. Просто чтобы в дальнейшем не было недоразумений. Я сейчас с Филиппом. Я люблю его, и у нас все хорошо. А вы с ним дружите, вот я и подумала. Подумала, что нам с тобой ни к чему враждовать, так ведь?
– Но и подружками мы не будем. – Виталина хмурится и отводит взгляд в сторону, делает жадный глоток из стаканчика. Улавливаю насыщенный аромат малины и неосознанно мыслями возвращаюсь в это лето. Оно было невероятным!
– Да-да, это даже не обсуждается. Просто я не хочу с тобой ссориться. Нам ведь больше нечего делить, – улыбаюсь, но в ответ не получаю того же. Виталина немного нервно крутит стаканчик в руке, а вторую продолжает держать на сложенных ногах близко к животу. Смотрит на детский уголок, в котором резвится ее ребенок, и улыбается лишь после этого.
Я сижу рядом с ней, ожидая хоть каких-то слов, не думая о прощении и понимании. Нет. Я просто хочу понять, что она относится ко мне хотя бы нейтрально. Что не ненавидит, хотя именно этого я, скорее всего, и заслуживаю. Ведь вчера, после того как уснул Филипп, я долго крутилась, мне не спалось. Думала о том, как бы я отреагировала на измену Шнайдера. Как-то Любка уже заводила со мной такой разговор, но, что конкретно сказала она мне, я не помню. Но вот вчера я испугалась. От одной мысли, что Филипп так же, как и меня, касается какой-то другой, я ощутила рвотный позыв. Успокаивало то, что Шнайдер меня любит.
И Гесс свою жену тоже любил!
– Ты любила его? Моего мужа.
Снова смотрю на Виталину и понимаю, что ответ ей важен. Не знаю, какие у нее сейчас отношения с мужем, но услышать о моих чувствах к нему ей жизненно необходимо. Виталина молчит и не торопит меня.
Вряд ли я его любила. Хотела – да! Но вот любовь и страсть, которая была между нами, совершенно разные вещи. Они могут идти в одну ногу, плечо к плечу, а могут и вовсе не встречаться. Так и было у нас с Сашей. Я хотела его. До одури, до мурашек и дрожи. Была готова прыгнуть с ним куда угодно, лишь бы видеть его взгляд на себе. Знать, что наши с ним желания едины. Чувствовать его внутри себя и надеяться на то, что он не уйдет после всего. Но Саша уходил. Всегда. Каждую ночь. Оставлял деньги и приятное послевкусие после себя. Он был как хорошее вино. Я не могла им напиться, все время хотелось еще и еще.
– Нет.
Я не слышу ничего, но ее плечи заметно расслабляются. О том, что у меня было дикое и непреодолимое желание к ее мужу, я решаю умолчать. Иначе какой бы спокойной внешне Виталина ни была, у каждого есть терпение. Я и так уже боготворю Виталину Гесс. Это каким нужно быть сильным человеком, чтобы вот так спокойно говорить с любовницей, хоть и бывшей, мужа?!
И если раньше я принимала ее поведение за слабость, то сейчас…
Виталина не слабая. Она сильная и мудрая женщина. Я понятия не имею, что она сейчас чувствует, что хочет сделать со мной – наверняка расчленить и спрятать кусочки по всему городу, чтобы точно не нашли, но внешне она не показывает ничего. Лишь то, что находиться рядом со мной не является пределом ее мечтаний.
– Я устал, – к нам подбегает мальчишка. Он замечает меня сразу и прячется за мать. Сходство его и Саши бросается в глаза сразу же. Я это давно заметила. Этот ребенок, имени которого я не помню, напоминает Сашу всем. Даже тем, как кривит губы и хмурит темные брови.
– Я пойду. Спасибо, что выслушала. Мне это было важно, – говорю и поднимаюсь. Мальчишка продолжает смотреть на меня, но потом его взгляд перемещается, и он улыбается. Широко и так по-детски, что я сама не могу сдержать улыбку.
– Мам, пойдем. Там папа. Вы обещали мне подарок. – Ребенок тянет Виталину за руку, и она тоже встает. Берет в руки куртку и смотрит туда же, куда и ее ребенок. Поворачиваюсь и вижу Сашу. Он такой же красивый, как и тогда. Одет в классический костюм, поверх накинуто пальто. Волосы растрепал ветер. Гесс сам видит меня, я даже через расстояние, разделяющее нас, чувствую это. Поэтому и тороплюсь уйти.
Иду прочь. Когда равняюсь с Сашей и вдыхаю аромат его парфюма, то внутри ничего не екает. От него по-прежнему вкусно пахнет, но мне теперь все равно. Он просто мужчина. Обычный. Да, красивый, но самый обычный. Не мой.
Возвращаюсь в кафе, где на моем месте уже сидит Любка, а рядом с ней Степашка. Сажусь за столик и подзываю официанта. Сестра смотрит на меня с нескрываемым осуждением. Оно-то и понятно, ведь теперь получается, что опоздала я. Но на этой встрече настаивали они, так что Люба тактично помалкивает. Но я ведь вижу, как ее разрывает от желания мне что-то сказать.
– Говори, – откидываюсь на спинку стула и поглядываю на официанта. Нести мне мой кофе он явно не торопится.
Степанов как-то загадочно улыбается. Серьезно, эти двое такие влюбленные, что порой хочется надеть черные очки и спрятаться, чтобы не видеть этого. Неужели мы с Филиппом тоже смотримся так?
Но вместо слов Люба лишь кладет руку передо мной. Руку, на которой я замечаю аккуратное серебряное колечко с миниатюрным камушком. Сестру аж трясет! Смотрю снова на ее руку, на саму Любу и, как всегда, спокойного Степанова.
– Вы… свадьба?
– Ага! – смеется Люба. Подрываюсь и крепко обнимаю сестру. Целую ее в щеку и стискиваю в объятиях.
– Прекрасно. Ваш разговор был более чем интеллектуальным.
– Не ворчи, Степашка, – бросаю ему поверх макушки пока еще Шейкиной. Подумать только, моя сестра выходит замуж! Да и за кого? За Степанова! В голове не укладывается.
Мы садимся и разговариваем. Сестра говорит, не умолкая. Свадьбы, как оказалось, у них не будет. Обычная роспись, а вечером небольшие посиделки с самыми близкими. Отцу будущие молодожены сказали, как и матери Валеры, первому. А вот мама самой Любы еще ничего не знает. И сестра, по правде говоря, делиться хорошей новостью не спешит. Набраться сил не может.
Домой я возвращаюсь через несколько часов. Уставшая, но счастливая. В квартире пусто, но я получила сообщение от Филиппа. Он немного задерживается, но ужин уже заказал, так что в течение часа приедет и он, и курьер с доставкой. Сама пока включаю телевизор фоном, принимаю ванну и все мысли о предстоящей свадьбе сестры. Подумать только! То, что Карина Кравцова выходит замуж за своего парня, с которым встречается со школы, новостью для меня не было. Мы все это предчувствовали. Но Люба совершенно другое дело. Неужели мы так сильно выросли, что пришло время создавать собственные семьи?
Перед сном, лежа в кровати, я делюсь мыслями с Филиппом. Он обнимает меня крепко, сонно целует в шею и покорно слушает все, что я ему говорю. О том, что видела Виталину и не удержалась, подошла. О том, что моя сестра выходит замуж и я безумно рада за нее. Но еще сильнее боюсь того, что мы с ней отдалимся. У нее будет своя жизнь со Степашкой. А у меня?
– А у тебя буду я, а еще Ванька с Салемом. И если тебе нужно кольцо и предложение о женитьбе, чтобы доказать всю искренность моих отношений к тебе, то только скажи. Потому что у нас с тобой «долго и счастливо» будет, – шепчет Филипп.
И я ему верю.
Пятьдесят первая глава
Саша
– То есть внутри мамы кто-то живет? – Марк хмурится и задумчиво чешет лоб, переводит взгляд с Лины на меня и снова на ее уже округлившийся живот. – А как… он живой? Как он дышит?
– Он дышит с помощью меня, малыш. – Лина наклоняется и целует сына в макушку, приглаживает его темные волосы. – Там твоя сестренка или братишка. Ты будешь старшим братом, Марк.
Сын сидит с нами на диване и старательно обдумывает каждое услышанное слово. Забирая его из сада, я уже заводил этот разговор. Пока он маленький, говорить о детях проще простого. Я даже рад, что это происходит сейчас, а не тогда, когда он станет старше и его вопросы будут более каверзными. Встряхиваю головой, прогоняя эти мысли. Пока ему всего три. Точнее, четыре исполнится со дня на день, и до шестнадцати лет нам еще много чего предстоит пережить.
– Пап, а как он там появился-то?
– Это я сделал, – слетает с губ тихо, и я получаю шлепок по бедру от жены.