Она снова взяла Стаса за руку, вывела из душа, оставив дверь открытой, подвела к разобранной постели.
— Ложись и спи. Это я виновата, что тебе так досталось.
— Я пойду! — заупрямился Стас.
— Пойдешь. Утром. Чтобы добыть нам завтрак, — согласилась Влада, обвивая шею Стаса прохладными шелковистыми руками и прижимаясь к нему всем телом. — Ты возненавидел меня, да? Решил, что я холодна и жестока?
— Вовсе нет, — возразил Стас, обнимая одной рукой податливые плечи, а второй узкую талию и прижимая девушку к себе так, чтобы она могла почувствовать: он испытывает к ней чувство, совершенно не похожее на ненависть. — Просто… Не могу же я остаться на ночь в одной комнате с незнакомой девушкой!
Влада усмехнулась краешками губ — Стас почти точно воспроизвел и ее слова, и интонацию, с которой они были сказаны, — и отступила на шаг. Руки ее скользнули вначале к поясу халатика, потом к плечам.
Халат соскользнул на пол.
— Если ты сейчас уйдешь, то уже навсегда, — тихо сказала Влада.
И тогда Стас начал целовать ее всю: губы, глаза, шею, нежные ямки над ключицами, восхитительно нежные груди, быстро твердеющие соски…
— А Игра… Не такая уж она и плохая, — прошептал он, поднимая Владу на руки и опуская в прохладу простыней.
— Мне она тоже начинает нравиться, — ответила она, прижимая голову Стаса к своей груди. — Она просто чудесная, эта игра! И здесь — не бойся выйти за рамки…
Глава 6. ВЛАДА
Утром, когда они облачились в скафы, на микроэкранах шлемов вновь появились полоски, похожие на те, которыми маркируют переходы, но теперь «зебры» были голубыми. Едва Стас и Влада обнаружили их и начали возмущаться глюком, допущенным программистами Игры, в ушах раздался знакомый голос Кукловодова:
— Не злитесь, полоски введены вновь для вашего же блага. Попробуйте опять их убрать усилием воли или силой мысли. Если вам удастся это сделать — значит вы действуете максимально эффективно, если полоски появились — значит вы теряете контроль над Игрой. Поскольку полоски уменьшают обзор, подсознательно вы будете все время пытаться их убрать и в конце концов научитесь делать это — или останетесь голодными. Все понятно?
— Мы уже убирали полоски. Почему они опять появились? — рассердилась Влада.
— Это был предварительный этап. Мы отбраковывали тех, кто вообще не имеет шансов победить. Сейчас — второй отборочный этап. Не волнуйтесь, у вас все получится! Сядьте поудобнее, успокойтесь и думайте о чем угодно, а сами поглядывайте на полоски. Как только они начнут уменьшаться — значит вы чувствуете и думаете в правильном направлении.
Пришлось сесть, думать и наблюдать за полосками. Однако они вовсе даже не хотели уменьшаться!
— Стас, у тебя что-нибудь получается? — спросила Влада минут через десять.
— Да… Кажется… Пока ты не спросила, что-то получалось.
— А у меня ничего. Я уже есть хочу.
— Я тоже. Попробуем так, с полосками? Середина-то экранов свободна!
— Давай попробуем. А пялиться на полоски будем после завтрака.
Они вышли из спальни… и обнаружили, что декорации Игры полностью переменились. Исчезли вампиры и ведьмы, людоеды и тигры. А холодильник с продуктами стоял теперь в салуне, где зависли пьяные ковбои.
— Ну и что будем делать? — растерялась Влада. — Ковбоев слишком много, мы не успеем всех перестрелять. Да еще и полоски мешают…
— А может, на этот раз обойдемся без пальбы? Похож я на ковбоя? — спросил Стас, выпячивая грудь колесом и делая лицо надменно-каменным.
Влада засмеялась.
— Ты выглядишь словно кандидат в президенты, только что узнавший о своей победе на выборах.
— Значит, похож. Ну, тогда попробую что-нибудь украсть, ты на стрёме.
Когда Стас вошел в салун через скрипучие воротца, ковбои дружно подняли головы, разговоры смолкли. Стас молча прошел к холодильнику, открыл дверцу. Секунд через десять Влада, прячась за воротцами салуна, увидела в его руках две аэрофлотовские упаковки с завтраком и двухлитровую пластиковую бутылку фанты. Все это он умудрился прихватить левой рукой, готовый в любую секунду правой выхватить из кобуры «вальтер». Стас уже почти дошел до выхода из салуна, когда за его спиной взвизгнул бармен, здоровенный детина в ковбойке с засученными рукавами:
— Господа! Этот джентльмен уходит, не заплатив за выпивку!
Между Стасом и выходом тут же возник ковбой, явно только что спрыгнувший с голливудского киноэкрана. Владе даже показалось, что она помнит эту наглую рожу, заросшую пышными, словно сорняки на не прополотой грядке, усами.
— Джентльмены, но я ничего не заказывал, — как можно учтивее сказал Стас и даже слегка поклонился.
— Я сам видел, как ты дважды заказывал виски! — взревел усатый ковбой и выхватил револьвер. Стас попытался опередить его, но не успел.
Выстрелом его швырнуло на пол. К счастью, свой пистолет Стас не выронил и сознания от удара током не потерял. Трясущимися руками Стас всадил-таки в жирный живот ковбоя две пули, а две другие поделил поровну между барменом и еще одним завсегдатаем салуна. После этого его пистолет «сдох».
Влада решила, что пора и ей промочить горло. Пинком распахнув дверцу, она решительно вошла в салун.
— Леди! К нам пожаловала леди! — взревели ковбои, тут же позабыв про Стаса.
Леди немедленно выхватила пистолет и открыла ураганный огонь. Стас, сунув «вальтер» в кобуру, подхватил с пола упаковки с завтраком и на четвереньках — так было безопаснее — ретировался из салуна. Влада, расстреляв весь боезапас, выскочила вслед за ним.
— Где ты… так здорово… научился бегать… на четырех? — поинтересовалась она, когда они вбежали в спальню и задвинули засов.
— Одна знакомая… собака научила, — признался Стас, с трудом переводя дыхание.
Позавтракав, они надели шлемы и скафы и вновь попробовали убрать с экранов полоски. Занимались этим долго — пока не проголодались. У них снова ничего не получилось. Пришлось и обед добывать, глядя на периферию виртуального мира сквозь «зебры».
Первым управлять полосками научился Стас.
— У меня получается! — завопил он на другой день перед обедом. Голубые полоски мешали так, что они с Владой пытались расправиться с ними все свободное время, и трудолюбие принесло свои плоды.
— Покажи, — автоматически попросила Влада.
— Что? — ухмыльнулся Стас.
— Ты должен был спросить не «что?», а «как?», — разозлилась Влада. — Ну расскажи хотя бы, как ты это делаешь.
— Не знаю. Я впадаю в какое-то особое состояние, которое невозможно описать словами, и полоски начинают уменьшаться в длину и в ширину.
— А о чем ты думаешь, когда впадаешь в это маразматическое состояние?
— О тебе, — мгновенно ответил Стас. На голове его по-прежнему был надет шлем, и Влада не поняла, правду он говорит или шутит.
— Я серьезно спрашиваю!
— А я серьезно отвечаю, — без тени улыбки в голосе сказал Стас. — Я почти все время о тебе думаю, потому что мне очень приятно о тебе думать. И вот как-то так получилось… Попробуй и ты думать о чем-нибудь приятном, не обязательно обо мне, — великодушно разрешил он.
— Вот еще! — фыркнула Влада и попыталась вспомнить что-нибудь приятное. Как ни странно, оказалось, самое приятное, что было с нею за последнее время, — это Игра и… Стас.
Теперь, после того как по ночам Влада перестала бояться всякого шороха, Игра с каждым днем нравилась ей все больше. Правда, появилась другая проблема — ненасытный Стас, который готов был ласкать Владу до полного своего и ее изнеможения. Но вскоре они поняли: на смену бессонной ночи всегда приходит голодный день, потому что сил на Игру после бурных ласк не остается, и Стас несколько умерил свои аппетиты. Но все равно воспоминание о его ласках оказалось приятным. И даже проблема полосок как-то отодвинулась на второй план. Влада перестала о них думать, и — о чудо! — полоски изменили свою форму!
Влада не стала кричать «Йес!», а попробовала усилием воли убрать их с экрана совсем, надеясь утереть нос Стасу, но полоски снова восстановили свои размеры. Влада огорчилась, но ненадолго.
Никуда они не денутся, эти полоски. Получилось раз — получится и в другой. Исчезли белые — исчезнут и голубые. Лиха беда начало…
Тренировки продолжались. Декорации Игры время от времени менялись, добывать еду становилось все сложнее. К тому же каждая пойманная «пуля» означала болезненный удар током. Не столь сильный, как при попытке снять шлем, но все равно ужасно неприятный. Стас изо всех сил старался уберечь от выстрелов Владу, не раз прикрывал ее своим телом, когда очередной план атаки холодильника проваливался, но иногда «пули» Владу все-таки настигали. Она не плакала и не упрекала его, только кусала губы, но Стас переживал ее «ранения» гораздо болезненнее, чем свои.
— Что ты так волнуешься за меня? — спросила однажды Влада. — Понятно же: устроители Игры хотят, чтобы мы научились нюхом, подкоркой, интуитивно чувствовать опасность и, таким образом, стали практически неуязвимыми для «пуль» противников. Пытаясь принять все выстрелы на себя, ты оказываешь мне медвежью услугу: на чемпионате я не пройду даже во второй круг. Ты специально так делаешь?
— Что ты, Владуся! — опешил Стас. — Я просто хочу, чтобы…
Стас беспомощно развел руками, искривил тонкие некрасивые губы и замолчал.
— Чтобы — что? — не выдержала Влада.
— Вернее, не хочу, чтобы ты… Нет, не так: я хочу, чтобы у тебя даже мысли не возникло променять меня на какого-нибудь другого игрока из тех, что пока предпочитают действовать в одиночку, — выпалил Стас и замолчал, словно только что выдал важную государственную тайну.
— Ты считаешь, что женщина, как кошка, мурлычет только для того, кто кормит ее сметанкой и гладит по шерстке? — обиделась было Влада, но тут же поняла: Стас совершенно прав. Не заботься он о ней, не бери на себя почти все тяготы Игры, она не только не спала бы с ним, но и минуты бы рядом не оставалась. Губы некрасивые, плечи узкие, волосы неопределенного цвета, кожа