Часы на камине пробили десять. Дежурство княжны Черкасской закончилось. Она поднялась в свою маленькую комнату на антресольном этаже, где пока ещё ни разу не ночевала. Посмотрев на развешанные в шкафу платья, Ольга решила привезти ещё две-три штуки из дома. Она надела бархатную шляпку, накинула соболью ротонду и вышла в коридор, где столкнулась с камер-фрейлиной. Ольга уже хотела извиниться, но слова застряли в горле. Сикорская смотрела на неё с неприкрытой злобой. Её узкие оловянные глазки дышали враждебностью. Но с чего? Ведь Ольга никогда с этой женщиной не ссорилась. Откуда взялась эта ненависть? Впрочем, разбираться княжне не хотелось. Она сухо попрощалась и собралась пройти мимо.
– Куда это вы собрались на ночь глядя? – саркастически процедила Сикорская.
– Моё дежурство закончилось, я свободна.
– Да уж, вы всем показали, насколько «свободны»! Такое поведение можно назвать непристойным. Как вы посмели так себя вести? Назначить свидание мужчине на пороге спальни императрицы! Да это ни в какие рамки не лезет!
– А вот это уже не ваше дело! Вы не должны мне указывать! – отрезала взбешённая Ольга.
Княжна обошла стоящую на её дороге камер-фрейлину и двинулась по коридору.
– Нечего нос задирать, – услышала она жёсткий голос Сикорской. – Вас государыня держит из милости, только по доброте своего сердца. Вы же убогая! Я сама слышала, как князь Алексей, выпрашивая вам место, рассказал, как вы упали с лошади и стали бесплодной. А раз мужа у вас не будет, придётся вам всю жизнь подавать здесь тарелки и искать нюхательные соли.
Ольге показалось, что её ударили прямо в сердце. Кровь зашумела в ушах, и мерзкий голос стал эхом отдаваться в мозгу. «Государыня держит из милости, – шипели змеи в её голове. – Убогая!.. Бесплодная!.. Мужа не будет!..»
Ольге казалось, что её ставшие ватными ноги сейчас подкосятся и она упадёт прямо на глазах этой мерзавки. Выражения торжества на скуластом лице Сикорской княжна просто не пережила бы. Только не это! Что угодно, только не это!.. Всё так же прямо держа спину, Ольга сделала один шаг, потом другой. Гордость удержала её на ногах, княжна еле дошла до лестничной площадки и там уже вцепилась в перила. Как она очутилась в экипаже, Ольга не помнила и пришла в себя лишь у родного крыльца.
С трудом поднявшись в свою спальню, она рухнула на кровать. Мужество оставило Ольгу, уступив место отчаянию. Под сердцем пекло так, что казалось, ещё чуть-чуть – и всё внутри неё превратится в чёрные уголья.
«Почему Алексей говорил о моём здоровье с императрицей, а мне самой ничего не сказал? – терзалась Ольга. – Да, у меня болела спина, я долго не чувствовала ног, но потом-то всё это прошло».
Вспомнилось, как бережно внес её Сергей в дом крестного, и лучик нежности на краткий миг пробил чёрный кокон отчаяния. Мелькнул и тут же погас. В памяти всплыли почти забытые слова доктора. Тогда он дал Ольге настойку опия, и она уже засыпала, когда в дверях прозвучал невнятный вопрос тётки, а потом – ответ врача:
– Боюсь, что отбиты все женские органы.
Неужели это правда? И она не сможет родить? Ольга представила лицо своего жениха, а потом – его волевой сестры. Семейство Курских ждёт, что Сергей наконец-то женится и у рода появится наследник. А Ольга не сможет исполнить их законное желание. Из-под закрытых век сами собой потекли слёзы… Всё безнадёжно… Из этого тупика нет выхода!
Застонав от отчаяния, княжна вдруг смолкла. Почему она поверила Сикорской? Та могла сгустить краски, да и доктор, приезжавший в Ратманово, отнюдь не столичное светило, а обычный сельский врач. Он мог и ошибиться. Но как узнать правду? Ольга могла придумать только один способ проверить свою догадку.
«Я должна соблазнить Сергея и понять, смогу забеременеть или нет. А вдруг это просто недоразумение, ведь я чувствую себя здоровой?»
Ольга села на кровати и вытерла мокрые глаза. Пока есть хоть один шанс, она станет бороться! Вера в себя дала ей сил, надежда осушила её глаза, а любовь вернула к жизни. Ольга не позволит тоске и отчаянию сломить себя – только не теперь, когда она нашла выход!
Глава семнадцатаяТайное свидание
Курского заела тоска. Страшная женщина никак не хотела покидать его мысли, она звала его к себе, тянула, а он почему-то знал, что должен ей подчиняться. В такие минуты спасали лишь мечты о Холли. Как светлый ангел, возникала она из страшной тьмы, и чёрная женщина смолкала.
Черкасские уехали в Москву, отправив Ольгу жить во дворец, но та – умница какая! – прислала Сергею записку, что ждёт его вечером на Миллионной улице. Свидание она назначила на одиннадцать. Время тянулось нескончаемо долго – мучило неспешностью, а в мозгу раз за разом всплывала женщина с некрасивым скуластым лицом. Это становилось невыносимым! Наконец время смилостивилось над Сергеем, и он смог отправиться к своему ангелу.
Курский только показался в дверях, как к нему сразу бросилась Домна – горничная его невесты.
– Ваша светлость, – затараторила девушка, – вы уж извольте в спальню к барышне пройти. Нездорова она.
– Что случилось? – перепугался Сергей и, не снимая шинели, бросился к лестнице. – Доктор был?
Пытаясь обогнать Курского, горничная скакала через ступени и отвечала крайне туманно, а в итоге объявила:
– Барышня сама вам всё скажет.
Домна толкнула одну из дверей и пригласила:
Вот сюда, извольте…
Она пропустила Сергея внутрь и, повернув ключ в замке, стала на страже. На её счастье, других слуг поблизости не было, и Домна перекрестилась. Не дай бог, княгиня прознает о тайном свидании, а ещё хуже – коли узнает сам князь. Вот тогда не сносить им с барышней головы. Домна в мыслях попросила у Богородицы защиты. Что ещё она могла сделать? Только молиться.
Сергей молил всех святых исцелить его Холли. Та лежала бледная, с закрытыми глазами. Ему даже показалось, что она умирает. Поняв, что вот-вот потеряет своего ангела, Курский рухнул на колени.
– Холли, ответь мне. Что с тобой? – умолял он, целуя бледную и холодную руку. – Скажи хоть слово.
– Мне сегодня стало плохо, – прошептала Ольга.
Услышав её голос, Сергей поднял голову и поразился. Серые глаза на осунувшемся лице стали огромными. В них стыла боль. Но Ольга заговорила, и отчаяние сменилось надеждой. Курский сбросил шинель прямо на пол, сел на кровать рядом с невестой и, закутав её в одеяло, устроил на своем плече. Блестящие кудри цвета спелого каштана закрыли рукав его чёрного фрака и рассыпались по белому шёлку одеяла.
– Расскажи, пожалуйста, что случилось, – попросил Сергей, целуя влажные ресницы.
– Я поссорилась с камер-фрейлиной и приехала домой уже расстроенная. Чтобы прийти в себя, я прилегла и, похоже, задремала. Вернее, это было странное ощущение, как будто я скользила по тонкой грани между сном и явью и видела, как Сикорская тянет ко мне руки, будто хочет задушить, а из её пальцев выползают змеи. Я плакала и просила тебя помочь, но ты был спелёнат огненным канатом и не мог пошевелиться. Я знала, что Сикорская задушит меня, но в последний момент проснулась.
Сергей онемел от ужаса. Ольга видела тот же сон, с которого начался и его кошмар. Значит, невеста читает его безумные мысли? Неужели он гибнет сам и тащит за собой в пропасть бедную девочку? Курский молчал, не в силах говорить, да и что делать он тоже не знал. Сергей лишь сильнее прижал невесту к себе и поцеловал её губы. Он уже не мог оторваться, его поцелуй становился всё жарче, Ольга сейчас казалась ему той соломинкой, за которую цепляются на краю стремнины. Девочка-ангел спасала его, но неужели ценой собственной жизни?
– Холли, – шептал Сергей между поцелуями, – никогда не оставляй меня… Слышишь?!
– Я хочу стать твоей женой, – призналась княжна и тихо добавила: – Сейчас!..
То, о чём ещё полчаса назад не могло быть и речи, в этот миг показалось Курскому правильным, более того – это было единственным выходом. Сделав Холли своей, он уже не сможет ей изменить. Чувство долга перевесит всё остальное, и он даже под страхом смерти не предаст доверия жены. Ухватившись за эту мысль, Сергей принял решение, и лишь запоздалые сомнения, не приносит ли его юная невеста себя в жертву, заставили его спросить:
– Ты уверена?
– Совершенно!..
Ольга потянула за узел его галстука, а потом расстегнула пуговицы рубашки. Её движения были робкими, она лишь чуть-чуть задевала его кожу, но от каждого прикосновения кровь вскипала в жилах Сергея. Это было странное чувство: он благоговейно преклонялся перед Ольгой и так же страстно её желал. Весь его прежний опыт исчез, всё для него теперь было впервые: так возвышенно-прекрасно, так остро и так возбуждающе. Курский до дрожи хотел свою Холли. Он целовал её и никак не мог оторваться от сладких губ. Ольга сама развязала розовый бант на кружевах сорочки и развела в стороны края лифа, открыв грудь.
– Да?.. – как в день объяснения во дворце, повторил Сергей.
– Да!
Страсть уже завладела ими, словно лавина, неслась она, сметая всё на своём пути. Белые ноги Холли – такие изящные и длинные, с тонкими щиколотками – оказались самим совершенством. Разве такое вообще бывает? Безупречно круглые гладкие колени стали даром небес, а когда губы Сергея коснулись атласной кожи бёдер, кровь его взорвалась. Одежда полетела на пол – и он вновь смог дышать, лишь когда прижался грудью к тёплому телу Холли.
– Спасибо за царский подарок, – шепнул он.
Тело невесты отзывалось на каждую его ласку, на каждый поцелуй, её кожа горела под его пальцами. Ольга выгибалась навстречу его губам и рукам. Сергей погладил её лоно и поймал отголосок чуть заметной чувственной дрожи. Он приподнялся и, прижавшись губами к уже припухшему от его поцелуев рту, вошёл в теплую глубину женского тела.
Они стали одним целым, и это было упоительно… К звёздам они тоже улетели вместе. Невероятное смешение нежности и страсти обрушилось на обоих. Это было больше, чем наслаждение. Это была любовь!