С тех пор от Кочубея не было никаких известий. Агата Андреевна даже стала подозревать, что убийца француженки так и останется неизвестным. Время шло, навалились другие заботы, и Орлова всё реже думала об этом интересном, но уже несрочном деле, к тому же в январе вдовствующая императрица ей сообщила:
– Агата, принцесса Прусская – ваша протеже, так что ехать за ней в Берлин придётся вам.
Государыня имела в виду данную Орловой рекомендацию. Когда решался вопрос, какую из Шарлотт – Уэльскую или Прусскую – выбрать в невесты великому князю Николаю, фрейлина ездила в Лондон и, присмотревшись к наследнице английского престола, сказала твёрдое «нет».
Пришлось Орловой собираться. Ехать в Берлин ей не хотелось, но утешением служило то, что Елизавета Алексеевна предложила в ту же делегацию свою фрейлину Черкасскую.
«Очень удачно», – решила тогда Орлова.
Ольга интересовала Агату Андреевну. Девушка обладала редкой цельностью и душевной силой. Но почему в глазах княжны всё время стояла боль? Для невесты, отбившей своего жениха у соперницы, Ольга выглядела слишком подавленной.
Случай поговорить по душам представился в Варшаве. Вся мужская часть делегации собралась на аудиенцию к великому князю Константину Павловичу, а Орлова подошла к главе делегации – протоирею Музовскому – и сообщила:
– Светлейшая княжна Черкасская доверена моему попечению, и я не могу отвести девицу в такое место, где возникают сомнения в неукоснительном выполнении правил приличия.
Намёк на то, что брат российского императора в открытую живёт с любовницей, был, конечно, довольно жёстким, но Орлова знала, куда бить. Как лицо духовное Музовский не стал спорить и решил дело миром: мужчины отправились во дворец, а женщины – гулять по городу.
Строгое изящество королевского замка и древние дома Старого города, а за углом – барочные дворцы польской знати. Французские платья дам и польские – горожанок. Варшава оказалась пёстрой, яркой и даже кокетливой. Фрейлины гуляли по её улицам и площадям, заглядывали в галантерейные и ювелирные лавочки. Княжна оживилась и впервые за всё время пути на её лице мелькнула улыбка.
– Как хорошо, – признала Ольга. – Солнце светит, весна…
– Ну, конечно же, кто ещё так заинтересован в весне, как вы! – закинула невод Орлова. – Ведь ваша свадьба назначена на июнь?
Ольга мгновенно сникла.
– Свадьбы не будет: в семье моего жениха объявлен траур.
Агата Андреевна посочувствовала, задала кое-какие вопросы и вдруг с изумлением поняла, что княжна точно не знает, умер отец её жениха или нет. Подобный казус можно было списать на то, что Ольга уехала из дома и больше не получает писем, но всё-таки это было странно. Можно ведь и в посольство заглянуть, запрос сделать. Что-то тут концы не сходились с концами. Надо разбираться! С тех по Орлова не спускала с Ольги глаз.
В Берлине прибывшую делегацию поселили в королевском дворце. Прусский двор оказался очень бедным. После роскоши царских резиденций почти пустые сумрачные залы с вытертой обивкой потемневших стен выглядели убогими. Орлова предупредила княжну:
– Холли, нам лучше спрятать все украшения. Оставьте себе фрейлинский шифр, а я приколю нагрудный портрет императрицы-матери. Наполеон разорил Пруссию войной и контрибуциями. Не станем лишний раз раздражать хозяев, подчёркивая их бедность.
На том и порешили. Наутро для визита к принцессе Шарлотте княжна выбрала скромнейшее из своих платьев. Агата Андреевна, сама нарядившаяся в мышиного цвета креп, оглядела её наряд и одобрительно кивнула.
– Принцесса ждёт нас через полчаса, сейчас у неё Музовский. Следом примут нас. Мы выслушаем пожелания её высочества и, если они будут, ответим на вопросы, – объяснила Орлова.
Ольга лишь молча кивнула.
В приёмной – большой комнате с окнами на реку – фрейлин попросили обождать.
– Вы заметили, что здесь всё серое? – как будто подслушав мысли Орловой, вдруг спросила княжна. – Даже вода в реке цветом напоминает тусклый булыжник.
Агата Андреевна не успела ответить: их пригласили в гостиную. Увидев принцессу, Орлова мысленно похвалила себя за предусмотрительность. На Шарлотте серело простенькое шерстяное платье, его единственным украшением служил шёлковый пояс. Не было ни кружев, ни вышивки, ни драгоценностей, и лишь гладкие колечки крохотных серёжек выглядывали из-под каштановых локонов.
– Прошу вас, дамы, проходите, – пригласила принцесса по-французски, – я очень рада, что вы будете сопровождать меня в Россию.
Орловой Шарлотта понравилась. Она унаследовала красоту своей знаменитой матери – Луизы Прусской, и при этом была проста и безыскусна. Глаза принцессы сияли добротой, а её улыбка оказалась по-детски трогательной.
«Ангелочек», – мысленно оценила Орлова и лишний раз поздравила себя с тем, что помогла выбрать для Николая Павловича эту невесту. Рядом с такой девушкой любой мужчина всегда будет чувствовать себя героем.
Шарлотта пригласила фрейлин к столу. За чаем принцесса расспрашивала их о Петербурге, Москве, царском дворе и русских обычаях. Беседа сложилась на редкость приятно, время пролетело незаметно, и Шарлотта явно расстроилась, когда лакей доложил, что для занятий по изучению православия явился протоирей.
– Мне, наверное, никогда этого не освоить, – вздохнула принцесса. – Господин Музовский пытается говорить со мной о вере, а я теряю нить разговора, и потом мне становится стыдно.
– Если вам будет угодно, мы с княжной готовы помочь, – предложила Орлова. – Можно вместе разбирать непонятные места из проповедей.
Шарлотта с радостью согласилась и с тех пор часто приглашала фрейлин к себе. И если с Орловой принцесса и впрямь разбирала трудные места православных канонов, то с Ольгой просто болтала. Агата Андреевна с удовольствием наблюдала, как будущая великая княгиня всё сильнее привязывается к княжне Черкасской.
«Пожалуй, это к лучшему, – признала наконец Орлова. – По характеру Шарлотта мягка и доверчива, и ей просто необходима сильная духом подруга».
Сколько ни говори, что для женщины главное – муж и дети, но для душевного равновесия этого мало. Даже императрицам нужна умная и тактичная наперсница, а княжна подходила на эту роль, как никто другой.
«Ольга никогда не предаст, скорее пожертвует собой, чем изменит дружбе», – мысленно рассуждала Агата Андреевна, поглядывая на сидевших рядом принцессу и княжну. Сама Орлова расположилась за столом (читала последнюю проповедь Музовского), а девушки устроились в креслах у окна. Гостиную принцессы скорее можно было назвать залом. Скудно меблированная, она казалась огромным пустым пространством. Голоса девушек до Орловой не долетали, и она могла лишь догадываться о смысле разговора.
Если судить по лучезарной улыбке, Шарлотта рассказывала фрейлине о своей любви к жениху. В глазах Ольги мелькнула боль, но княжна быстро взяла себя в руки и тепло улыбнулась. Вот он – пример самопожертвования. У самой Ольги на душе кошки скребут, но она заботится о счастье другой женщины.
Ко времени отъезда принцесса так полюбила молодую фрейлину, что почти не отпускала её от себя, вместе с Шарлоттой княжна проверяла укладку приданого, рассматривала сорочки, сшитые в подарок жениху, паковала в сундук памятные вещицы и исполняла множество других поручений.
Наконец, после бала, данного в честь её отъезда в далёкую Россию, принцесса в компании брата Вильгельма выехала в Петербург. Ольгу она усадила в свою карету и от себя не отпускала.
Принц Вильгельм – высокий большеглазый красавец – стал поначалу несмело, а потом всё настойчивей ухаживать за Ольгой. Княжна ему намекнула, что не стоит этого делать, но принц совсем потерял голову. Орлова для себя решила, что подождёт ещё немного, а потом вмешается, но это не понадобилось, Ольга сама нашла нужные слова.
– Молодец, Холли, как тактично вы вышли из положения, – похвалила её Орлова на одной из остановок, но княжна лишь грустно махнула рукой. Похоже, что внимание красивого мужчины, да к тому же принца, ей даже не льстило.
Слава богу, других осложнений в пути не случилось, дорогу можно было считать приятной, ведь кортеж ехал через цветущую весеннюю Европу. В мае они наконец-то прибыли в Петербург. Орлова не стала задерживаться в столице, засобиралась в Павловск. Прощаясь с Ольгой, она сказала:
– Холли, мне кажется, что принцесса Шарлота теперь с вами уже не расстанется. Двор великого князя и его супруги на лето разместят в Павловске рядом с императрицей-матерью, так что мы ещё с вами увидимся. Буду рада, если я смогу быть вам чем-нибудь полезной.
В Зимнем дворце Ольга стала совсем бледной и казалась натянутой струной: ещё чуть-чуть – и не выдержит, разорвёт своё истерзанное сердце. Выслушав Орлову, княжна горячо её поблагодарила, но откровенничать всё же не стала. Видно, уже привыкла справляться со своими бедами в одиночку.
«Как хочет!.. Было бы предложено, – рассудила Орлова. – Посмотрим, что будет дальше. А мне пора в Павловск. Домой».
Как хорошо снова оказаться дома! Алексей и Катя с детьми уехали в Лондон, но на сей раз Ольге не пришлось жить во дворце. На её счастье, из Москвы вернулась графиня Апраксина. Она помогала Лизе с новорождённой дочкой, но теперь малышка подросла, её мать окрепла, и тётушка поспешила к самой младшей из своих питомиц.
– Моя Холли вернулась! – нежно сказала она, целуя Ольгу. – Наконец-то ты дома. Наши не дождались, уехали, а твой жених вообще отплыл два месяца назад.
– Сергей был здесь? – поразилась Ольга. Ей почему-то казалось, что Курский всё ещё находится в Италии.
– Приезжал ненадолго. Его отец умер. Сергей вступил здесь в права наследования, а потом ему нужно было возвращаться к месту службы. Он оставил для тебя письмо.
Старая графиня достала из ящика стола конверт.
– Читай, дорогая. Не стану тебе мешать, – сказала она и вышла из комнаты.
Ольга сломала печать. Сергей писал:
«Милая моя Холли! Я отдал бы всё на свете, лишь бы сейчас обнять тебя. Да, видно, не судьба.