Еще одной группой забастовщиков были те самые жуткие водители мотороллеров, которые протестовали против запрета парковаться и ездить по тротуарам. Лично я не против, когда они паркуются на тротуаре, их можно просто обойти. Но я определенно против того, чтобы эти лихачи разъезжали среди пешеходов, заставляя их разбегаться во все стороны, когда они проносятся на полном ходу. Однажды на пешеходном переходе я ждал, когда поменяется свет, и вдруг почувствовал, как кто-то толкает меня сзади, причем агрессивнее, чем обычно. Я повернулся и обнаружил, что это не другой пешеход, а колесо скутера, толкающее меня вперед. Не знаю, бывают ли забастовки в защиту прав пешеходов, но я бы с удовольствием организовал такую, чтобы вернуть нам наши тротуары.
Еще, как ни странно, была забастовка пожарных, во время которой les pompiers de Paris347жгли громадные костры как часть их протеста на площади Бастилии, и полиция вынуждена была взять ситуацию под контроль. Тогда я увидел нечто, чего никогда в жизни не ожидал: как полицейские в полном боевом снаряжении сражаются с пожарными.
* * *
Район Бастилии, где я живу, более всего известен той самой печально знаменитой тюрьмой, которая была захвачена и разграблена возмущенными массами, что стало искрой, воспламенившей Французскую революцию. Двести двадцать лет спустя она все так же служит отправной точкой почти всех маршей и забастовок, происходящих в Париже, к счастью, их все-таки не слишком много. Раз в день или около того, не чаще. Мне не нужно читать газету, чтобы узнать, будет ли сегодня забастовка, достаточно просто прислушаться, стоя у окна. Я понимаю, что что-то происходит, когда обычная какофония уличного движения затихает и наступают несколько минут тишины, пока полиция освобождает улицы. Потом вся квартира начинает трястись от топота тысяч ног, шагающих под моими окнами. (Будучи из Сан-Франциско, когда я первый раз это почувствовал, чуть не нырнул под стол, думая, что началось землетрясение.) Чем ближе толпа демонстрантов, тем отчетливее слышатся крики, аплодисменты, визг и речь, усиленная мегафонами, все это сопровождается запахом жареных saucisses348 и ревом музыки, в то время как люди, идущие по бульвару с транспарантами, перекрывают движение, что вызывает всеохватывающий хаос на следующие несколько часов.
Ситуация становится только хуже из-за водителей, чьи машины оказались заблокированы у обочин. Они почему-то уверены, что стоит им начать беспрестанно сигналить, двенадцать тысяч протестантов тут же остановятся и любезно уступят им дорогу, чтобы те проехали. Положительным моментом является то, что я экономлю на газетах целое состояние; взгляд на улицу — это все, что мне необходимо для того, чтобы быть в курсе текущих дел.
Я был очень взволнован, когда увидел manifestation впервые. (Французы говорят просто manif; они происходят слишком часто, и просто времени не хватит, чтобы выговаривать слово целиком каждый раз, когда это случается.) У меня непривычное зрелище вызвало настоящий восторг. «О, смотри! Люди вышли на улицы и кричат по-французски. Очаровательно! Это должно быть очень весело. Жду не дождусь следующей демонстрации!»
Но когда это случилось на второй день… потом на третий… а еще и на четвертый (иногда дважды в сутки), les manifs начали стремительно терять свою привлекательность. Особенно когда члены протестующего профсоюза обклеивают здание, где ты живешь, плакатами, призывающими к солидарности и братству, устанавливают трибуны для выступлений, каждая размером с «Рено», прямо под твоими окнами, и все это под рев музыки, сопровождаемый непрекращающимися гудками автомобилей. Вся моя квартира вибрирует, пока каждый желающий не выскажется, бастующие упакуют свои грили и отправятся по домам. Должен существовать специальный профсоюз тех, кто соскабливает все эти наклейки с фонарных столбов, стен домов и станций метро — люди, с которыми у бастующих нет ни solidarite349^3, ни fraternite350.
* * *
Вышеупомянутая забастовка в ноябре 2007 года стала поворотной точкой для современной Франции. Николя Саркози избрали благодаря обещаниям глубоких и жестких реформ во имя блага страны. Его наполеоновское эго было печально известно, как и его упрямство и вспыльчивость. Сарко (как его тут же окрестили французы — большие любители сокращений), например, однажды рассвирепел и сказал adieu351 Лесли Сталь прямо во время телевизионного интервью в программе «60 минут», когда она спросила его о жене, несколько раз бросавшей его ради бойфренда, живущего в Нью-Йорке, прежде чем развестись. (Перед этим бывшую жену Саркози спросили, где она, предположительно, будет через десять лет, на что она ответила: «На пробежке в Центральном парке».) Сразу после его довольно спорной победы на выборах французов ждал настоящий скандал: у него хватило смелости взять короткий отпуск и провести его — представьте только — на яхте у друга. Другие преступления, в которых его винят, это отвращение к вину, то, что он якшается с американскими селебрити, и неприличная практика le jogging352.
У Жака Ширака, предыдущего президента, была репутация человека сговорчивого. Но Сарко с самого начала заявил — с ним это не пройдет, и все поняли, что он имел в виду. Забастовщики могут хоть всю страну на уши поставить, протестуя против его начинаний, но он еще упрямее, чем они.
И начались забастовки 2007-го. Все движение встало, никто никуда не мог добраться. Если вам совершенно необходимо было попасть в Париж из пригорода, пробки продолжительностью три часа стали нормой. Хотя и говорили, что подобная ситуация станет отличным испытанием для программы использования новых бесплатных велосипедов Velib, я поставил ей F353, потому что каждый раз, когда я добирался до стойки, там не оставалось ни одного велосипеда. Или их занимали хитрые парижане, приковывавшие к ним свои личные велосипеды цепочками на замке.
После десяти дней забастовок публичное неодобрение политики забастовщиков достигло 70 процентов, и в Париже водители метро и автобусов начали возвращаться к своей работе, невзирая на продолжающиеся протесты, потому что за то, что они оставались дома и ничего не делали, им ничего и не платили. Вскоре, во время небывалого прежде шоу примирения, представители профсоюзов согласились сесть за стол переговоров с правительством.
Хотя забастовщики и продемонстрировали, что могут удерживать страну в заложниках в течение нескольких дней подряд, они также доказали, как надоели современным французам истерики, устраивавшиеся небольшими группами весьма неплохо оплачиваемых работников. И в стране произошло почти незаметное внешне, но очень серьезное изменение отношения к власти: общественность отныне была не за бастующих, вне зависимости от того, правы они или нет.
* * *
Один мой знакомый француз-коммунист сказал: «Француз бастует, потому что он эгоист. Здесь все упирается в «я»; он борется за преимущества лично для себя. И если кто-то объявляет, что будет бастовать из солидарности (например, работники французской почты присоединяются к железнодорожникам), это просто значит, что они уверены — они следующие».
Как сторонний наблюдатель и не коммунист, я не вполне уверен, что так оно и есть. Но мне уже почти пятьдесят, и я бы тоже, наверное, был растерян, если бы моя награда за выслугу в виде золотых часов отодвинулась на долгие годы.
Мне интересно, что произойдет дальше. Потеряют ли французы вместе с правительством терпение по отношению к вечно бастующим профсоюзам? Или все вернется к прежнему, оставив каждого из нас бороться за свои права на улицах Парижа?
Не знаю. Но в двух последних mouvements sociaux354 есть сходство: я чувствую себя лучше, когда меня не заставляют быть пассивным курильщиком во время обеда или ужина в кафе, и понимаю, что не делить тротуар с парнями на мотороллерах — гораздо безопаснее. Я позволю Сарко договориться с профсоюзами о том, сколько людям еще предстоит работать. Но можно, пожалуйста, перенести дебаты под чье-нибудь еще окно?
MELANGE DE NOIX EPICEES
ПРЯНАЯ ОРЕХОВАЯ СМЕСЬ
НА 4 ПОРЦИИ (400 г)
В преддверии забастовки, за несколько дней, на остановках автобусов и станциях метро вывешиваются предупреждения, чтобы мы соответственно поменяли свои планы. Независимо от того, насколько акции будут разрушительными, забастовщики, по крайней мере, достаточно любезны и думают о других.
Точно так же, когда парижане устраивают вечеринку у себя дома, они вывешивают на всеобщее обозрение в вестибюле здания или в лифте объявление, предупреждающее соседей, что праздник может быть шумным. Моим соседям повезло — у меня слишком маленькая квартира для больших и громких сборищ. И когда у меня гости, мы ведем себя довольно тихо. Поэтому до сих пор на меня ни разу не жаловались.
Перед вами мой любимый рецепт закуски для вечеринки, и потому у меня всегда под рукой коробочка bretzels d’Alsace355, чтобы приготовить смесь за пару минут перед приходом гостей. Замечательная вещь, когда хочется чем-то похрустеть.
2 стакана (275 г) сырых орехов (пекан, миндаль, арахис, кешью, фундук, в любом сочетании)
1 столовая ложка (15 г) сливочного масла, растопить
3 столовые ложки (45 г) темно-коричневого сахара
1/2 чайной ложки молотой корицы
1 чайная ложка молотого перца чили или копченой паприки
2 столовые ложки кленового сиропа