– Я все равно хочу их увидеть, – сказала Марго. – Это ведь теперь мой дом, а я не знаю ничего об оливковых деревьях или о масле – ничего!
– Тебе и не нужно.
Ага, значит, он намерен обращаться с ней пренебрежительно.
– Но я хочу учиться, Лео. Ты был бы не против, чтобы я стала частью этой жизни. Так вот, я стараюсь.
Он посмотрел на нее своим непроницаемым взглядом, и Марго решила зайти с другой стороны:
– Расскажи о своем детстве. Ты, наверное, рос среди этих деревьев, играл в прятки.
Они прошли ворота и шли вдоль высаженных рядов деревьев с причудливо изогнутыми стволами и голыми и темными ветвями.
– Да, что-то в этом роде, – признал Лео. – Я здесь вырос.
– Тебе они нравятся? – спросила Марго и почувствовала некое отчуждение в реакции Лео. Интересно, о чем он вспомнил?
– Я обожаю оливковые рощи, – сказал он, поколебавшись. – Белые цветы, сильный аромат летом, ореховый привкус масла. – Он покачал головой. – Может, мои слова и звучат странно, но я люблю все это. Всегда любил.
– У меня такое ощущение, что ты рассказываешь мне далеко не все.
– Что ты имеешь в виду?
Марго пожала плечами, боясь показаться слишком настойчивой. Но все же желание узнать о нем больше взяло верх.
– Когда ты говоришь об этих деревьях и бизнесе, кажется, что ты немного напряжен. – Поколебавшись, она добавила: – Даже зол.
Лео долго молчал, и лишь было слышно, как ветер перебирал ветви, отчего они стучали друг о друга, точно погремушки.
– Полагаю, – наконец сказал он, – это правда. Или, по крайней мере, раньше было правдой. Сейчас, я полагаю, я с этим справился. По крайней мере, я на это надеюсь.
Лицо его оставалось бесстрастным, но все же Марго инстинктивно угадала, что ему сложно было это признать.
– Почему, Лео? – тихо спросила она. – Что произошло?
Он вздохнул, пожимая плечами и качая головой:
– Просто запутанные семейные дела.
– Расскажи мне.
Лео помолчал, а затем произнес:
– Мой дед начинал бизнес с нуля. Он был мусорщиком до того, как ему удалось наскрести немного драхм и он купил собственное дело. Начал с этого места. В нашей семье всегда гордились тем, как из ничего нашими собственными руками была создана целая империя. Сначала мой дед, потом отец…
Голос Лео оборвался, меж бровей пролегла складка, и Марго отважилась закончить фразу:
– А теперь ты?
– Да. Но не все так просто, как кажется.
– Твой брат…
– Да, мой брат. – Лицо его внезапно ожесточилось. – Антониос всегда был любимчиком отца. Он был старшим, наследником.
– Никогда, – возразила Марго. – Если у нас будут еще дети, я постараюсь оказывать всем равное внимание.
Лео бросил на нее негодующий взгляд.
– А ты хочешь иметь больше детей, Марго?
Она сглотнула. Иметь много детей – значит постоянно переживать за каждого из них. Но все же настоящая семья – такая, о какой она всегда мечтала, но боялась пожелать, думая, что не заслужила.
– Не знаю.
Лео продолжал смотреть на нее, пытаясь найти ответы на свои вопросы и не находя ничего. Наконец он отвернулся и продолжил:
– Как бы там ни было, Антониос был его любимчиком. Но мне это не нравилось. Я старался – видит бог, я очень старался заставить отца полюбить меня. Поверь мне…
Он резко замолчал, и Марго захотелось обнять его и утешить. Но она сдержалась, видя, как напряжен был Лео.
– В двух словах, – наконец закончил он, – мой отец никогда меня не любил. Когда у него случился сердечный приступ, он послал за братом и рассказал ему всю правду про бизнес. Оказывается, отец занимался грязными делишками не один год, стараясь вернуть деньги, которые он потерял на неудачных инвестициях. Он был на волоске от того, чтобы потерять все. Он заставил Антониоса поклясться, что он никому не расскажет… даже мне.
– И он не рассказывал? – спросила Марго.
Лео покачал головой:
– Целых десять лет. И все это время я не понимал ничего, чувствовал себя отстраненным от дел. Что ж… – Он пожал плечами и сунул руки в карманы. – Не думаю, что стоило тогда удивляться. Мой отец никогда не доверял мне ничего – так с чего бы ему рассказывать правду?
– Но твой брат…
– Антониос тоже. Мне пришлось буквально вытаскивать из него правду – да и то, думаю, он сдался лишь из-за Линдсей, своей жены, которая хотела положить конец всему этому беспределу.
– И это ей удалось? – спросила Марго.
– Я не знаю. Теперь мы ладим – насколько это возможно. Антониос ушел с поста управляющего и с радостью теперь занимается инвестициями.
– А ты счастлив? – спросила Марго, и вопрос повис в воздухе, в нем явственно чувствовался подтекст.
– Не знаю, – снова ответил Лео и повернулся к ней, теперь лицо его было открытым и искренним.
Они вновь пошли по дорожке, обратно к воротам, и оба молчали. На сей раз пауза не казалась такой гнетущей, и казалось, что они оба чего-то ждут.
Впереди замаячили ворота, и у Марго возникло странное чувство: ей показалось, стоит пройти через них, все изменится. Это очарование близости и откровенности, возникшее среди этих деревьев, исчезнет.
Она повернулась к Лео, чтобы рассказать ему что-нибудь о себе и своем детстве, но тут нога ее зацепилась за корень, и она нырнула вниз. Падение, казалось, было вечностью – и в то же время произошло за секунды, так что она не успела понять, что происходит, восстановить равновесие.
Она упала прямо на живот, оцарапав лицо, ладони и колени.
– Марго!
Голос Лео звенел от тревоги и страха, и он присел рядом с ней.
Она поднялась на четвереньки, ощущая глухие удары сердца.
Лео положил руку ей на плечо:
– Ты в порядке? Давай посмотрю.
Марго медленно села на твердую и холодную землю, морщась от боли.
– Думаю, я в порядке, – сказала она, прижав ладонь к животу, желая, чтобы малыш толкнул ее изнутри в ответ на молчаливый вопрос.
Затем она увидела, с каким страхом смотрит на нее Лео – лицо его побледнело, глаза округлились, и он наклонился, схватив ее за плечо.
– В чем… – начала она, но он уже набирал номер 112 – местной экстренной медицинской службы. – Лео, я в порядке, – сказала Марго.
Тут она почувствовала влагу между ногами и, посмотрев вниз, увидела кровь, растекающуюся по земле.
Глава 11
– Нет! – хрипло выкрикнула Марго, глядя на кровь, и затем пронзительно закричала так, что сердце Лео подпрыгнуло: – Нет, Лео, нет, нет, нет!
Голос ее оборвался, и она задышала часто и шумно, пытаясь справиться с паникой.
– Мне срочно нужна медицинская помощь, – бросил Лео в трубку. – Мне нужна скорая в поместье Маракайос – немедленно.
Отбросив телефон, он потянулся к Марго. Она сидела, раскачиваясь взад и вперед, обхватив руками живот и дрожа всем телом.
– Дыши, Марго, – скомандовал Лео. – Ровно и глубоко. Все будет хорошо.
Она несколько раз прерывисто вздохнула, плечи ее тряслись, но наконец она справилась с собой и вымолвила:
– Не лги мне, Лео. Никогда. Ничего не будет хорошо снова. Ты не можешь знать наверняка.
– У тебя кровь, – признал он ровным голосом. – Но это не означает, что с ребенком что-то не так.
Но Марго, казалось, его не слышала, качая головой, по щекам ее текли слезы.
– Этого не может быть, – шептала она. – Не может.
В мыслях Лео зацепилось слово «снова», но сейчас было не время спрашивать Марго, что она имела в виду.
– Скорая приедет через пару минут. Я тебя перенесу, чтобы врачам было легче тебя увидеть.
Он аккуратно поднял ее на руки и понес из рощи. Кровь капала на его джинсы и пальто, и страх терзал его сердце. Марго была права: он не мог знать, что все будет хорошо.
Послышалась сирена и визг тормозов: прибыла скорая. Лео увидел, что сестры и Мария столпились на крылечке, глядя, как он несет Маргариту к машине. Медики, выскочив, помогли ей лечь на носилки.
– Лео! – плача, крикнула Ксанте, но он покачал головой.
– Я позвоню, – пообещал он и сел в машину вместе с Марго.
Она выглядела такой беззащитной на носилках, глаза ее казались огромными и темными на бледном лице, и она лихорадочно искала его руку, тонкие пальцы были ледяными. Медики измерили давление и температуру и спросили Лео, что случилось.
Описывая ситуацию как можно подробнее, Лео чувствовал, как Марго сжимает его руку, прерывисто дыша. Он молился про себя, чтобы с ребенком все было в порядке.
Следующие полчаса Лео не помнил, а скорая неслась по улицам, чтобы доставить их в больницу Амфиссы. Врач была немногословной и лаконичной и тут же привезла ультразвуковой аппарат, пока Марго лежала на кушетке.
– Первым делом нужно сделать снимок, чтобы я могла видеть, в чем проблема.
Она говорила на греческом, и Лео перевел ее слова Марго. Та отчаянно закивала, все еще не отпуская его руку.
Следующие несколько минут, пока врач налаживала аппарат, казались им вечностью. Вот на живот Марго налили прозрачный гель и прижали к нему пульт. Тишина.
Эти несколько секунд показались Лео вечностью, и Марго всхлипнула, а затем отвернулась от экрана. Слезы катились по ее щекам, и у Лео тоже защипало глаза.
Нет, не может этого быть.
– Вот он, – произнесла врач, и Лео, не веря своему счастью, воззрился на монитор. Там мелькало крохотное сердечко.
– Марго…
– У нее частичный разрыв плаценты, – сказала доктор и начала объяснять, как падение спровоцировало разрыв, в результате которого началось кровотечение.
Однако Лео мало что мог понять сейчас: все, что имело значение, – его ребенок жив.
– Марго, – позвал он снова, прикасаясь к ее щеке, и она в смятении уставилась на экран.
– Все в порядке, – мягко произнес он. – Все хорошо.
Улыбаясь, доктор прибавила звук, и чудесный, торопливый стук снова наполнил комнату. Лео думал, что Марго утешится, улыбнется или засмеется, но она изменилась в лице и разрыдалась.
Лео, долго не раздумывая, наклонился к ней, обнял, и она уткнулась лицом ему в плечо, дрожа всем телом.