— О-о-о!
— За последние две недели, до того, как ты убил Маркуса... до того, как Маркус умер, — поправилась она, — его часто видели с Милдред. Мои девушки говорят, что она выглядела как влюбленная курица — что называется, со звездочками в глазах. Когда их видели вместе, они держались за руки, как настоящие влюбленные, и все такое. Но жила она все же на старой квартире. Хилквист... в общем, там было уплачено вперед. Да и денег он оставил ей вполне достаточно, так что она вполне могла прожить год и ни о чем не думать. — Мэд слегка улыбнулась. — Повезло девчонке! Большинству из них приходится гораздо хуже.
— Если Маркус действительно любил ее, как раз он мог подстроить несчастный случай с Хилквистом. Ему всего-то и надо было слегка повременить, чтобы в него никто не тыкал пальцем.
— Ты кое-что упускаешь из виду, — заметила она.
— Что?
— Что боссы синдиката не любят амурных похождений. Они опасаются за свой бизнес.
— Тогда остаются два варианта: или это был действительно несчастный случай, или это дело рук синдиката.
— Ты в этом уверен, Реган?
— Нет, не совсем. Все еще очень неопределенно.
В это время за соседний столик сели четверо посетителей, и нам пришлось заговорить обо всяких пустяках.
Покончив с обедом, мы вышли из ресторана. На улице я подозвал такси, помог ей сесть и сказал:
— Прошу тебя, порасспрашивай еще своих знакомых об этом. Вечером я дома, можешь застать меня попозже.
Мэд послала мне воздушный поцелуй.
— Постараюсь помочь, Пат. Не люблю оставаться в долгу.
— Пошла-ка ты...
— Что за выражения! — засмеялась она.
Попи Льюис и Эдна Роллс жили вместе уже четыре года, хотя и не были женаты. Вначале они причисляли себя к сторонникам свободной любви и опасались любой длительной связи, но теперь вели себя, как старая супружеская пара.
Из миллионов, доставшихся Попи в наследство, он истратил только немного на покупку дома. Все остальное он покупал на деньги, заработанные своим трудом от продажи картин. Казалось, его даже угнетало то, что он удачливый и известный художник. Они с Эдной предпочитали жить как простые люди. Но как бы там ни было, их годовой доход выражался пятизначной суммой, и они были постоянным предметом зависти тех, кто предпочитал проявлять гениальность в попойках и вечеринках.
Попи пригласил меня войти. Во рту он держал кисть, вся его борода была в краске. Эдна в это время рассматривала эскиз. Она стояла перед большим зеркалом и когда я входил, быстро накинула халат. Но я и так знал, что под ним ничего не было.
На картине был изображен разнузданный половой акт, и Эдна сама позировала сожителю.
Попи открыл банку пива и предложил мне.
— Я хотел послать вам поздравительную открытку, Реган, но не знал, оцените ли вы мой юмор.
— Как-нибудь разобрался бы.
Он вытер табурет грязной тряпкой и придвинул его мне.
— Садитесь. Какие новости?
— Я должен был задать кое-какие вопросы одной рыжей даме, но ничего не получилось.
— Рыжей?
— Да. Той, которая была в нашей компании той ночью.
— Но ведь во время следствия о ней ничего не говорилось.
— Точно. Но теперь она, к сожалению, мертва.
— Да, Шпуд мне сегодня рассказывал об этом несчастном случае.
— Вы сами-то смотрели газеты?
— Да, — он опорожнил половину банки и перевел дыхание. — В тот вечер, дорогой мой, вы изрядно налакались. А зачем вы, собственно, зашли в этот ресторан? Он же не в вашей сфере деятельности?
— Эл Ардженино отправился туда раньше с девушкой из гардероба. Он там бывал время от времени, и меня это некоторым образом заинтересовало.
— Да, да... Элен по прозвищу Дыня. Такая пышная девица с роскошным бюстом, но у них там дело никак не клеилось. Ардженино хоть и использовал значок, чтоб устранить конкурентов, Элен это не нравилось. Потом он ей надоел и она попросила, чтобы ее перевели оттуда. А бедному старому Элу никто об этом не сказал. Его ведь многие не любят. Сейчас она работает в «Лейзи-Дейзи» в Бруклине.
— Что вы имели в виду, когда сказали «перевести оттуда»?
— Вы знаете «Клаймэкс»?
— Не особенно, а что?
— Ну так поинтересуйтесь, кто хозяин этого заведения.
— Я всегда считал, что этот ресторан принадлежит Штукеру.
— Значит, вы совершенно не в курсе дела, приятель. Может быть, на первый взгляд оно и так, но на самом деле он принадлежит той абстрактной картине, которую люди вашего круга называют «Синдикат». Я там слишком часто бываю, чтобы не видеть, как люди Маркуса забирают выручку. Но я вам все же не советую совать туда нос слишком грубо. А то там наверняка что-нибудь взорвется и осколки, конечно, не пролетят мимо вас. Да вы и сами понимаете, что может случиться.
— Судя по всему, вы очень много знаете, Попи.
— У меня слишком большие уши, весьма разговорчивые друзья и глубокое понимание этих животных, которых называют людьми из синдиката. Они ведь и меня интересуют — как художника. Или вы считаете, я не должен о них знать?
— Да нет, не считаю. Дело хозяйское, как говорится, — я бросил банку из-под пива в мусорную корзину. — Но мы отошли от темы.
— Да, в тот вечер она действительно крутилась около вас, как и много кто еще. Компания была большая.
Эдна вышла из-за картины с кисточкой за ухом.
— Вокруг вас было столько народу, что Шпуд даже не мог подойти к столику. И тогда эта женщина забрала у него поднос и стала хозяйничать сама. Через некоторое время вы были уже без ума от нее.
— Спасибо за информацию.
Выходит, все было просто. Она ждала меня там или даже шла следом.
Потом она умело использовала подвернувшийся случай и подмешала мне что-то в выпивку.
Я взял шляпу и поднялся.
— Всего хорошего, — попрощался я. — И еще раз огромное спасибо за информацию.
— Какую еще информацию? — удивился Попи. — Вы же приходили только чтобы поговорить об искусстве, — улыбнулся он.
Рыжая Милдред, Лео Маркус и я. Кто-то весьма неуклюже спланировал дело. Вероятно, они рассчитывали, что с помощью этой рыжей девицы я буду сейчас скучать в камере смертников. А районный прокурор вынес вердикт, в котором мы оба — я и рыжая — обвинялись в убийстве. Но теперь, после ее смерти, моей жизни определенно угрожает новая опасность. Рано или поздно люди прокурора зададут нужные вопросы, узнают прошлое Милдред и захотят знать, где я был в момент ее смерти.
А где же я был? Понятия не имею. У меня нет алиби, потому что в это время я бесцельно бродил по городу и думал, думал, думал... Значит, меня опять могут сделать козлом отпущения. Надо поскорее узнать, когда она умерла.
Подождав, пока Тэд Маркер выйдет на улицу, я пошел за ним к подземке.
Пройдя квартал и убедившись, что за мной никто не следит, я встал за ним в очередь на вход и тихо сказал:
— Погоди минутку, Тэд.
Он чуть заметно кивнул, прошел турникет и остановился. Потом мы вместе сели в поезд, проехали три остановки и, выйдя из вагона, зашли в ресторан Грилла. Большинство посетителей увлеченно смотрели баскетбол по телевизору. Мы заказали по кружке пива и он спросил:
— В чем дело, Пат?
— Скажи мне, как идет следствие по делу Милдред Свисс?
— Довольно гладко.
— Время смерти установлено?
— С точностью до минуты. Данные вскрытия полностью совпадают с временем, когда остановились часы у нее в сумочке. В семь пятнадцать.
— А почему часы оказались в сумочке?
— Испортился замочек у браслета.
— Но ведь все случилось среди бела дня. А днем обычно не топятся, особенно женщины. Даже перед смертью они не перестают думать о прическах, да и вода выглядит не очень привлекательно.
— К самоубийцам это можно отнести, но тут речь об убийстве.
Я быстро взглянул на него.
— У нее были поломаны все ногти, — продолжал Тэд. — Видимо, она изо всех сил защищалась и царапалась. А свидетели говорят, что руки у нее всегда были в порядке. Кроме того, на голове обнаружили рану. Ее, наверное, оглушили.
— Почему она тогда не утонула?
— Очень просто. Она зацепилась за какое-то бревно, точнее сказать, зацепилось платье. Судя по всему, в воде она была недолго.
Я быстро прикинул в уме. Я как раз сидел дома и ни с кем не разговаривал, пока мне не позвонил Шпуд. Может быть, они и не планировали накинуть на меня это убийство. Тем не менее эта история могла доставить мне неприятности. А убили ее, вероятно, потому, что хотели убрать лишнего свидетеля.
Тэд допил пиво и, не отрываясь от телевизора, проронил:
— Ну а как ты сам вписываешься в эту картину?
— Еще не знаю.
— У меня есть на этот счет кое-какие соображения.
— Наверное, не очень приятные для меня?
— Этого я пока еще и сам не знаю. Я еще раз справлялся об этом газе, на всякий случай. Правда, на это ушло какое-то время, но потом один умный человек в Вашингтоне сообщил мне кое-что. Вскоре после войны из Европы к нам просочилось какое-то количество этой штуки вместе с другими лекарствами. Подробности так и остались невыясненными, но известно, что это было грязное дело. Примерно десятая часть содержимого контейнера куда-то исчезла.
— А кто это обнаружил?
— Тайная служба. Ребята оттуда неожиданно обнаружили, что пропал весь контейнер. Но через некоторое время его нашли на каком-то складе.
Контейнер вывезли в открытое море и там уничтожили. Об этом даже писали в газетах. Это вещество боялись оставлять, чтобы кто-нибудь не использовал его для рэкета или чего-нибудь похожего. Вот тогда-то и всплыло, что количество совершенно не сходится с документацией на контейнер, — он кинул взгляд на часы и я понял, что Тэд спешит. — Еще одно... Я прочитал все, что только есть о сентоле. Оказалось, что он совсем не вызывает потерю сознания, а наоборот, препятствует этому.
— Но когда меня там нашли, я был без сознания.
— Вот именно. Сентол бодрит, как кофе.