И тут меня как обухом по голове ударило: это не взрывчатка. Газ! Кто-то проник в дом, открыл газ на полную мощность и ушел, оставив горящую свечу. Газ быстро заполнил помещение, и свечка послужила детонатором. Лихо!..
С завываниями стали подъезжать пожарные машины. Они все были разные. На одних были лестницы и шланги, на других – цистерны, еще в одной приехал пожарный расчет. Две машины «скорой помощи» тоже не заставили себя ждать. Ну еще бы: это же элитный микрорайон, здесь живут люди непростые, потому спасать их полагается быстро и правильно.
Что делать мне, я просто не знала. Просто стояла и смотрела, как горит мой дом, как волнуются мои соседи. Ни с кем из них я так и не успела познакомиться. Может, и к лучшему. Сейчас, в этой шумной толпе, освещаемой всполохами, меня никто и не узнает. Скромная девушка в спортивном костюме, с волосами, собранными в непритязательный хвостик, ни у кого не ассоциируется с яркой Катей в дорогих костюмах и на высоченных шпильках.
Осознав это, я рискнула подойти поближе. Люди говорили о разных вещах. Самые здравомыслящие рассуждали о том, есть ли в доме люди и можно ли хоть кого-то спасти. Но лезть для этого в огонь желающих не было. Одна женщина, дергая за рукав мужчину, тараторила о том, что если дом не застрахован, то всё пропало. На что мужчина ответил ей, что всё и так пропало. Даже если страховка и была, то получать ее все равно будет некому. Кто-то – видимо, из случайных зевак – засмеялся и сказал, что так этим жирным котам и надо. И выразил желание, чтобы сгорела вся улица.
Истошно голося клаксоном, через толпу прорвался знакомый «мерседес». Оттуда выскочил Соболев, ринулся к пожарным, которые как раз очень быстро раскатывали брезентовые рукава, собираясь бороться с огнем.
– Там люди! – кричал он. – Надо их оттуда вывести! Чего стоите, как нарисованные?!
Командир пожарного расчета, усталый человек лет сорока, только печально посмотрел на него, а потом на дом. Я тоже туда посмотрела. Всё и так было ясно. Дом хоть и каменный, но внутри горел сильно. Ну конечно, там же сразу полыхнули шторы-гардины, ковры, мебель. А веранда вообще была деревянная и потому горела очень ярко. Словом, к дому было не подступиться.
К Соболеву подошел какой-то незнакомый мне человек и сказал вполголоса:
– Игорь Валерьевич, давно горит. Да и взрыв был сильный. Нет уже там живых.
Соболев еще секунд пять смотрел на беснующийся огонь, потом отошел к тем кустам, за которыми пряталась я. Он меня не видел. И вообще думал, что никто его не видит.
Потому что сначала прижал кулак ко рту, потом схватился обеими руками за виски, потом закрыл ладонями глаза. В общем, совсем не был похож на человека, который сам заказал это шоу.
Мне нужно было срочно решить, как себя вести. Если в похищении я еще могла заподозрить его, то в ситуации с домом подозревать Соболева было невозможно. Даже если бы, допустим, он хотел меня убить, то зачем это делать столь затейливо? Взрывать дом по соседству со своим собственным – очень рискованное предприятие. Силу взрыва рассчитать невозможно, то есть мог пострадать и его особняк. Да и пожар туда мог бы перекинуться. Кстати, сам он выглядел сейчас не как могущественный хозяин города, а как человек, переживающий большое личное горе.
Справившись с эмоциями, Соболев вернулся к пожарным. Я же по противоположной стороне улицы добежала до его дома. Тамошний садовник вышел тоже посмотреть на пожар, оставив за спиной открытую калитку. Вокруг было очень шумно и очень ярко, мелких шумов было не разобрать. Воспользовавшись этим, я проскользнула в открытую калитку. Никто этого не заметил, все глаза были устремлены понятно куда.
Во дворе кое-что изменилось, я это отметила еще в первый день, как приехала. Но все равно ориентировалась я здесь неплохо. Прошмыгнула в беседку и затаилась. Никто за мной не гнался, никто не выгонял. Тогда я вытащила телефон и отправила Соболеву сообщение: «Я у тебя во дворе. В беседке. Постарайся прийти, не привлекая внимания к себе и ко мне».
Отправила сообщение и стала считать. Досчитала до двадцати семи. Он появился тихо. Я подалась навстречу. Он сгреб меня в охапку, чуть не раздавив. Долго стоял так – молча, уткнувшись носом мне в макушку. Сердце у него бухало так, что можно было оглохнуть. Когда дышать стало совсем невозможно, я тихонько пискнула, высвобождаясь из стальных тисков.
Он сообразил, опустил руки:
– Прости. Не подумал.
– Чуть не раздавил!
– Это я от радости. Ромчик погиб? Что вообще произошло?
– Давай сядем. Расскажу.
Мы уселись, и прямо в беседке я ему всё рассказала подробно. По горячим следам.
Когда дошла до своей вылазки на улицу, он взвился:
– Тебя что, цепями приковывать?! Сказано же было: за периметр не выходить! Ты нарушила инструкцию!
Я тихо напомнила:
– Если бы не нарушила, меня бы уже просто не было.
И стала рассказывать дальше. Больше всего его заинтересовал звонок Роману:
– Почему он не поставил в известность меня?!
– Он хотел. Но ты был вне зоны доступа.
– Да, точно, я выключал телефон. Мы вообще их оставили в другой комнате. Таковы были условия переговоров.
– Что за переговоры глубокой ночью? – пожала я плечами. – В общем, Ромки тоже там не было. А могло быть так, что этим звонком Рому специально выманили и отправили подальше, чтобы я осталась без охраны?
Он посмотрел на меня задумчиво и медленно кивнул:
– Вполне.
Дальше я рассказала про огонек в окне. Уходящего человека в темном. Оставленную свечу. И потом взрыв.
– Понимаешь, именно свеча навела меня на мысль о том, что рванула не взрывчатка, а газ. То есть это как бы не теракт и покушение, а просто бытовая трагедия. То есть даже виновных искать незачем. Дурёха-хозяйка не умела обращаться с газом, вот он и рванул. Типа – сама виновата.
– Катя, то, что ты рассказала, – для меня просто как ушат холодной воды на голову. Мне надо для начала это осмыслить. Шутки закончились. Похоже, началась война. Я еще не знаю, кто мне её объявил. Но думаю – скоро пойму.
Я сжалась. А если и правда поймёт? Конечно, я сама себя не похищала и не взрывала. Но делала ведь кое-что другое. И планировала сделать еще больше. А теперь как быть?..
– Давай-ка вот что. Я отведу тебя в дом. Сам пойду на пожар, узнаю, что там и как. Потом вернусь, и мы еще раз поговорим. Более обстоятельно.
– Игорь, а давай мы пока не будем никому говорить, что я жива осталась? А то меня опять вздумают либо похищать, либо взрывать. Я боюсь!
– А что, предлагаешь объявить, что ты сгорела вместе с домом? Но судмедэксперты должны для этого найти твои кости и определить, где ты находилась в момент смерти, не была ли твоя смерть насильственной.
Я разозлилась:
– Нет, конечно, это я сама всё устроила, точно!
– Ты не поняла. Иногда пожаром пытаются замаскировать другое преступление. Человека могут зарезать или застрелить, а потом устроить пожар, чтобы труп там сгорел.
– Ну и пусть ищут мои кости. Даже если бы они там были, вряд ли бы нашли. Ты посмотри, что творится: там же настоящий крематорий! Пепел один останется, это и так ясно. А потом, когда ты всё выяснишь и всех победишь, я снова возникну из небытия. Допустим, я уезжала из города по делам. Могло же быть такое?
Он вздохнул, встал и потянул меня за руку:
– Пойдем в дом. Примешь ванну, успокоишься. Потом поговорим.
– Ромке позвони. Если он еще не в курсе. Не дай бог решит, что я там сгорела, так ведь побоится тебе на глаза показаться. Сбежит. Пусть не бегает. И языком пусть не треплет, что я жива осталась.
– Точно. Сейчас же позвоню.
Отвел меня в дом и ушел звонить моему незадачливому телохранителю и утрясать проблемы с пожаром.
Оставшись в одиночестве, я обошла дом, воскрешая воспоминания детства. Да, многое здесь поменялось с тех пор, очень многое. И мебель, и обои, и бытовая техника. Но планировка осталась та же, поэтому мне не нужны были провожатые. Я помнила все закоулки и укромные местечки.
Поздоровавшись таким образом с домом, я выбрала для себя гостевую спальню. Набрала ванну. С блаженным вздохом погрузилась в теплую пенистую воду. Это помогло: я начала потихоньку расслабляться и думать более-менее связно. И вот как раз в этот момент меня накрыло понимание: я – бомж! По крайней мере – в этом городе. У меня теперь нет крыши над головой. Нет места, где я могла бы ощущать себя «в норке». Конечно, Соболев любезно предоставил свой дом в мое распоряжение. Но я ведь не хотела находиться здесь постоянно! А тогда где же мне быть? Можно, конечно, поселиться в отеле. Но смысл?..
Что мне делать в отеле? Зачем там оставаться? У меня есть своя квартира. Правда, в другом городе. Здравый смысл подсказывает, что туда и надо возвращаться. Но я же еще не выполнила свою миссию, не закончила начатое. Бросить всё? Жалко. Уже ведь так хорошо продвинулась! Даже Вадик в восторге от моего темпа. Да и сама я довольна.
Выход один: воспользоваться гостеприимством Соболева и остаться здесь на правах гостьи. А куда деваться?..
После ванны клонило в сон. Еще и понервничала так. В общем, я задремала.
Проснулась, как от толчка. Сама не поняла – чего вдруг. Оказалось – на меня смотрит Соболев. Он стоял в нерешительности.
– Что? – вскинулась я.
– Да поговорить хотел, но будить жалко.
Я по-детски потерла глаза:
– Теперь не жалко. Проснулась уже. Давай поговорим.
Он присел на край кровати, взял мою руку. Я не противилась. Он молчал. Я тоже.
Где-то через полминуты я вздохнула:
– Вот и поговорили.
Он тоже вздохнул:
– Даже не знаю, что сказать. Я понял, что мне объявили войну. Только пока не знаю – кто. Но узнаю, конечно. Вопрос в другом: почему именно ты уже два раза подряд оказываешься в гуще событий?
– Игорь, ну в какой там «гуще»? События происходят исключительно вокруг моей персоны. А больше нигде ничего не случается. Только я тоже не могу понять – почему я? Может, я чего-то о себе не знаю? Вдруг мне светит еще одно наследство, а кто-то не хочет, чтобы я его получила. Как думаешь, такое возможно?