В начале июня казалось, что лето никогда не кончится, а сейчас его осталось меньше трети и с каждым днем оно утекает сквозь пальцы все быстрее. Но Макс сказал: если бы тебе предложили всего один кусочек торта, стала бы ты отказываться только потому, что хочешь его весь?
Что, если бы это было последнее лето в моей жизни? Если бы я знала, что вообще все закончится осенью, и мы останемся лежать, навсегда в одно мгновение переплетясь обнаженными телами, окаменевшим пеплом, как жители Помпей?
Провела бы я его так?
Макс остановился возле моего дома, отстегнул ремень, но я положила ладонь на его локоть:
— Давай сегодня выспимся?
— Давай, — с готовностью согласился он. — Я, наверное, за последние пару месяцев и пяти часов подряд не проспал!
И он потянулся выключать мотор, но я мотнула головой:
— Нет, я имею в виду — по отдельности. — Улыбаясь через силу, добавила: — Если мы вместе пойдем спать, то мы снова не пойдем спать.
— Ну… — на лице его мелькнуло сомнение, подозрение, колебание. — Если ты хочешь.
— Хочу. — Я нежно коснулась его губ и вышла из машины.
Держать лицо и притворяться, что все отлично, — то, что я отменно умею с детства.
Дома на полу валялись выкинутые из шкафа платья, юбки и чулки. Косметика была разбросана по ванной, пахло чем-то острым, чем-то сладким, чем-то жгучим. Хотелось взвыть — не так, как ждал Макс, иначе. Расцарапать руки хотелось. Заглушить этот запах.
Где мои сигареты? А, он их выкинул…
Я машинально обшарила свои обычные тайники — за батареей, внутри вытяжки, в вентиляции. Дурацкая привычка, но в моей жизни уже был мужчина, запрещавший курить. Ты и тут не первый, Макс…
Нашла под раковиной, за мусорным ведром. Села на подоконник, жадно затянулась, чувствуя, как продирает горло и кружится голова.
Холодная ладонь августовского ветра шлепнула меня по щеке: не реветь!
Я даже не заметила, как это случилось. Как я отдавала по сантиметру свою территорию, прогибалась так постепенно, что казалось — прямая линия, а не путь вниз.
Но на долгой дистанции видно, что раньше была злая и веселая Ася, а теперь есть ноющая Настенька, испугавшаяся, что ее бросил парень посреди секс-вечеринки. И вместо того чтобы пойти зажечь так, чтобы все эти уроды и извращенцы прыгали на задних лапках и пускали слюни, а Макс сам пришел узнать, что за кипеш, побежала его разыскивать.
Он сделал меня слабой.
Потому и прошлое вернулось. Оно всегда шакалит там, где слабость.
Я сидела на подоконнике до утра, куря одну за другой, пока не начало болеть горло и тошнить. Рассвет приходил уже не так рано, как в июне, когда все только начиналось. Но стоит ли обвинять природу в том, что она следует своим путем?
Этот розовый рассвет был не таким роскошным как на Воробьевых горах. Может быть, потому что я встречала его одна. Вот это все я и не люблю — сравнивать потом все рассветы с одним-единственным.
Надо было как-то собрать себя в кучку, понять, что у меня сегодня с работой, что сказать Максу, выпить чаю, что ли, чтобы смягчить горло.
Но вместо этого я продолжала бездумно сидеть на подоконнике, слушать, как разгоняются по пустым улицам первые троллейбусы, как начинает кататься туда-сюда лифт в подъезде, как хлопают двери, шумит вода, заводятся машины под окнами.
Тупое оцепенение не желало выпускать меня из когтей. Требовало, чтобы я получше усвоила происходящее. Поняла, чего я хочу и чего не хочу.
Я попыталась слезть с подоконника, но чуть не упала: затекли ноги.
Телефон валялся в прихожей, где я его бросила. Долго смотрела на номер Макса, но так и не смогла придумать, что ему сказать. Он уже, наверное, встал и скоро поедет объезжать все свои кофейни. Что я могу ему сказать такого — между делом, в пробке, на бегу?
И я отложила телефон.
Но он зазвонил — как будто позвал.
Незнакомый номер.
Звонят ли в семь утра спамеры с приглашением бесплатно проверить вены и подключиться к новому провайдеру?
Я поднесла трубку к уху.
— Привет, Настен, — голос, который я не слышала почти пять лет, но узнала с первого же звука. — Я соскучился.
Ах ты ж, сука какая, соскучился он.
— Ты чего молчишь, не узнала?
— Узнала.
— А ты скучала? Нет, молчи, Андрей уже рассказал, что нет.
— Нет.
— Ну, я так и сказал. Но ты просто отвыкла. Небось выла в подушку первый месяц, но гордая, не позвонила. Настен, мы ведь созданы друг для друга, зачем тебе убегать?
— Ты уже развелся?
— При чем тут это?
— Пока.
Я его тут же заблокировала, но вряд ли это поможет, если он нашел мой номер.
Как Вик нашел мой номер?!
Розовый карамельный шар, в котором я прожила два счастливых бездумных месяца, трескался с оглушительным грохотом, и меня вот-вот ждала встреча с реальностью.
Так стоит ли тянуть и закрывать глаза ладошками? Будто, если не увидишь цунами, оно тебя не сметет.
Остался август.
Целый месяц с Максом.
Но этого не будет.
Я снова взяла в руки телефон.
— Солнышко, это не подождет? У меня тут немного неожиданный очень срочный внезапный спонтанный переезд! — Макс отозвался с первого гудка и почти кричал в трубку, а на заднем плане раздавался грохот и скандальные голоса.
«Солнышко»? Его осколком моего карамельного шара ранило?
— Я быстро, — выдохнула я в трубку. — Макс, мы расстаемся досрочно.
— В смысле?.. — оторопело сказал он гораздо тише, но шум в трубке только усилился, и мне пришлось прижать телефон вплотную к уху, чтобы расслышать ответ.
— Почему?
— Я влюбилась. — Сказала, и сразу почувствовала, как ко мне вернулись силы. Даже дышать легче стало. — Я тебя ревную и хочу себе. Ты предупреждал, что это невозможно. Так что — прощай.
— Ты с ума сошла?!
— Нет, мне просто не нужны все эти проблемы. Делить тебя, ревновать тебя, страдать по тебе. Все, пока.
— Блин, Ася!
Но я уже выключила телефон.
Вот и все.
Я выдохнула.
Вот и все.
Лето кончилось досрочно.
Пусть лучше Макс отоспится оставшийся месяц. Ну или нагуляется вволю по брюнеткам в джакузи. Можно для разнообразия добавить рыженьких. Веселый разнообразный секс он, может, еще и с женой осилит, а вот сразу целую толпу в постели она ему вряд ли разрешит.
Хотя кто их знает, эти договорные браки, может быть, там после загса самый разврат и начинается? Кто сказал, что невеста будет скромна и непорочна? Может, она Макса еще чему-нибудь новенькому научит?
И почему я думаю, что она будет не рада? Вдруг она там дни считает и дрочит на фоточку Макса в фейсбуке? Я бы так и делала на ее месте.
Но я пристрастна.
Надо было раньше сообразить, что такое веселье не пройдет бесследно. Как говорила бабушка: «Много смеешься, не пришлось бы плакать». Вот, пришлось. Думала — опытная. Думала — раз и навсегда защитила свое сердце от прорех. Думала, что научилась на своих ошибках с первого раза.
Что ж, в будущем буду умнее.
Можно поехать домой и провести август с мамой и отчимом. Вик туда точно не сунется.
Я открыла календарь с заказами.
Вот черт!
Завтра утром мне отдавать сложный торт для одной из любимых клиенток.
Она обожает мои эксперименты. Что бы мне ни пришло в голову, она всегда готова это попробовать. Я обещала ей торт с кофейно-шоколадным муссом без сливок, горьким и шероховатым, раскрывающим остроту и горечь этих диких культур, вроде бы прирученных человеком, но в сердце своем, в тайной глубине оставшихся зельем для магических ритуалов.
И тут даже чили, обычно играющий с шоколадом вместе, был бы лишним. Но его острота включает физическое ощущение тепла, и, когда вступает малиновое кремю, прохладно сливочное и нежное, контраст бьет по нервам, заставляет заблудиться в ощущениях. Базиликовый бисквит просто завершает безумие. И нейтральная глазурь — несладкая, все покрывающая, темно-синяя с мерцающими в глубине золотистыми искрами, как звездное небо.
Такой должен был быть торт.
Я обязана его сделать, а потом хоть трава не расти.
Просто не думая, не страдая. Пошла на кухню, взяла миску, достала пакет с горьким шоколадом и кофейную пасту. Замочить пластинки желатина, вылить в сотейник сливки и малиновое пюре… Все как всегда.
Почему-то даже не удивилась, когда затрещал дверной звонок.
Глупый мальчишка.
Инфантильный и жестокий, как все они.
Наплевать на свой едва ковыляющий бизнес, наплевать на мои чувства и планы.
Только его «хочу» имеет значение.
Дверь я открыла — и Макс снес меня к противоположной стене, вжал в нее, впился губами, прикусил почти до крови.
— Все бросил из-за тебя! — выдохнул огнем в ухо, как дракон. — На все наплевал.
Я так и подумала.
— Не согласен с твоим решением. Мы не расстаемся.
— Макс, ты слышал, что я сказала? — Я попыталась отстранить его, но он только сильнее вдавил меня в стену, так что не выбраться. На нем была снова его любимая белая футболка с рубашкой поверх, а темная и сладкая угроза вчерашней ночи растворилась. Но пах он как всегда. Перцем. Кардамоном. Имбирем.
Остро-пряно-жгуче.
Как же я его…
— Слышал.
Он прикусил мою губу, засунул язык мне в рот и выманил мой, почти насильно, почти без разрешения, если не учитывать, что я уже дала ему вечное разрешение делать со мной все, что угодно.
Но это не значит, что я не могу сопротивляться. Наоборот.
— Я не согласна на кусочек тортика. У тебя осенью будет свадьба. Уйди.
— Не будет у меня никакой свадьбы. И не было никогда.
Подняла на него глаза. В горле ворочался ершистый холодный ком. Я попыталась его проглотить, но он впился шипами и не желал проталкиваться внутрь. Я еле выдавила из себя:
— Ты ее придумал?
Удовлетворенно кивнул, лучась довольством. Как будто подвиг совершил.
Обдирая горло шипами, холодный комок проскользнул в живот и притаился там ледяным камнем.
— Чтобы глупенькая Ася сама не потащила тебя под венец, да? Девочки ведь такие дурочки. Надо обмануть, ведь если честно все рассказать, тебе не обломится три месяца задорного секса.