– Во мне течет кровь Торресов, – вызывающе ответил Джастнн.
– Ты не мой сын.
– Хотя Джон Брендом не мой отец по крови, но он воспитал меня как родного сына. Он умел любить. А ты, Максимо, на это неспособен, ты человек, у которого нет сердца.
Снова послышался лошадиный топот, и к ним на полном скаку подлетела Фабиана. Она спрыгнула на землю, встав перед мужем с винтовкой в руках.
– Так я и думала, – сказала она и повернулась к сыну. – Уезжай отсюда.
– Нет, он убьет Сойера.
– Ты этого не сделаешь, – прошипела она Максимо.
– Убирайся отсюда, Фабиана!
Он прицелился в Джастина, косясь на жену, поскольку не забывал о ее необузданном нраве.
Она тоже подняла винтовку, и Максимо выстрелил. Пуля раздробила приклад, и когда Фабиана выронила оружие, снова направил ствол на Джастина.
– Отойди в сторону, или я убью вас обоих.
В ответ Максимо получил плевок и, ослепнув от ярости, снова выстрелил.
– Нет! – закричала Фабиана, прикрывая сына, и тяжело осела на землю.
– Фабиана! – Максимо отшвырнул винтовку и бросился к ней.
– Ты убил мою мать!
– Оставь его, Джастин, лучше узнаем, что с Каролиной и Лори! – крикнул Сойер, бросаясь к лошадям. Юноша устремился за ним, оставив сидевшего на земле Максимо с Фабианой на руках.
– Только не умирай, – молил тот, прижимая ее к груди. Потом опустил жену на траву, сбросил рубашку и начал рвать ее на бинтам. – Не умирай, дорогая! Прости меня, любовь моя, не умирай!
– Разве ты меня любишь? – с удивлением спросила Фабиана, открывая глаза.
– Дорогая, я не хотел тебя ранить. Не умирай! Я сделаю все, что ты попросишь, любимая. Мне без тебя не жить. Я застрелюсь!
Она погладила его по щеке.
– Почему ты за все годы ни разу не сказал, что любишь? Максимо поцеловал ей руку.
– Прости, я должен отвезти тебя к доктору.
– Максимо, – вдруг произнесла она неожиданно звонким голосом. – Почему ты не сказал, что любишь меня?
– Я не хотел стрелять в тебя, дорогая! Никогда! Ведь ты моя жизнь!
– Ты должен был сказать, – прошептала Фабиана немеющими губами.
– Я отвезу тебя домой, пошлю за доктором. Максимо отдал распоряжения Висенте, который сразу же ускакал, потом осторожно поднялся на ноги, усадил Фабиану на лошадь и сел позади нее.
– Ты должен был сказать, – повторила она. – Все эти годы я была уверена, что ты хочешь лишь мое тело. Я не знала, что ты по-настоящему меня любишь.
– Ты бы посмеялась надо мной, – ответил Максимо, дрожа от страха за жену и молясь, чтобы Фабиана осталась жива.
– Ты дрожишь. – Фабиана повернулась к нему, морщась от боли. – Кроме Джастина, меня еще никто по-настоящему не любил.
– Тебя люблю я.
– Мужчины бывают так жестоки.
– Я попал в тебя случайно, – невнятно проговорил он, давясь слезами.
– Максимо, не надо по мне плакать, – неожиданно попросила Фабиана. – Я выживу, ты же знаешь, я выносливая.
– Ты нежная и красивая, я бы никогда не поднял руку на твою красоту. Я скорее отдам свою жизнь.
– Если бы ты сказал мне… Столько лет я ничего не знала, столько лет! Ни один мужчина никогда не любил меня, разве только Рамон…
– Мой добрый брат…
– Да, но ты мог дать мне, чего я хотела, а Рамон не мог. Я всегда знала, что он меня любит, но я не знала… Когда ты пришел и обещал жениться на мне, почему ты не сказал, что любишь?
– Ты бы отмахнулась от моих слов и втоптала бы меня в грязь. Я же видел, как ты обращалась с мужчинами, которые были слабаками и безумно тебя любили.
– Если я жестока с мужчинами, то это лишь правосудие и месть.
– Месть?
– Да, месть. – От волнения щеки Фабианы порозовели, взгляд обрел прежнюю живость. – Мой отчим совратил меня, когда я была ребенком.
Максимо потрясение уставился на нее, словно впервые увидел.
– Он проделывал со мной отвратительные вещи, и я решила, что больше никогда больше не смогу полюбить мужчину. Потом родился Джастин, и рана стала затягиваться.
– Твой отчим умер от двух пуль, хотя все в городе божились, что выстрел был только один.
– Я встретила его пьяным на дороге и выстрелила, но он продолжал тянуть ко мне руки. Тогда я убила эту тварь из его собственного пистолета. И ни разу об этом не пожалела.
– Дорогая, нужно было сказать мне. – Торрес нежно погладил ее по щеке.
– Как я могла, если не знала, что ты меня любишь?
– Разум и сердце людей разделяет стена, и мы так редко заглядываем за эту стену, – ответил Максимо. – Прошлого не вернуть, но я люблю тебя и жизни не пожалею, чтобы ты все забыла. Не умирай, дорогая.
– Мне так хочется тебя обнять, только нет сил, – прошептала Фабиана.
Максимо показалось, что в груди у него прорвало плотину.
– Я собирался миллион раз сказать тебе о моей любви, но ты слишком упрямая и вспыльчивая.
– Ты сильнее меня, – слабо улыбнулась она. – Максимо, ты должен простить Джастина. Вы столько лет провели вместе, к тому же он Торрес и часть меня.
Максимо крепче обнял жену, молясь, чтобы она выжила и их любовь получила шанс расцвести.
Сойер с Джастнном неслись во весь опор, пока земля не стала очень неровной для галопа.
– Я молю Бога, чтобы моя мать не умерла, иначе я убью Максимо, чего бы мне это ни стоило.
– Она не умрет, – уверенно ответил Сойер. – Пуля угодила в плечо, а Фабиана такая же крепкая и сильная, как эта земля.
– Надеюсь, ты прав. Что он там нес, будто мы разорили его земли?
– Понятия не имею, но думаю, это проделки Кейна Хатфилда. Когда все успокоится, я поговорю с Максимо. Теперь я догадался, куда пропал мой нож. Наверняка Кейн заплатил служанке, чтобы она его украла.
– Сегодня меня чуть не застрелили, – сказал Джастин, – но мать приняла мою пулю на себя. Ради меня она была готова умереть. Я должен обязательно к ней съездить.
– Рад наконец услышать слова мужчины. Значит, из этого ужаса может выйти и что-то хорошее.
Каменистая земля кончилась, и всадники снова перешли на галоп.
Вскоре Сойер увидел ранчо. Вокруг дома бегали люди с ведрами, стараясь потушить бушующее пламя. Среди них были все – Лори, Хуанита, служанки…
– Каролину увез Хатфилд! – крикнула Лори, когда Джастин слетел с лошади, чтобы обнять жену.
Сойер махнул рукой своим людям и направил коня на юг. Скоро его догнал Джастин, с мрачным видом пристроившийся рядом.
Влетев на ранчо Кейна, часть отряда устремилась на задний двор, а Сойер, держа наготове винтовку, ногой распахнул входную дверь. В доме было тихо и пусто. Где же она? Что он с ней сделал?
– Хозяин, кто-то едет.
– Мигом на крышу. Джастин, укройся за кормушкой для лошадей, остальным растянуться, взять под прицел ворота. Мне нужен Кейн – и нужен живым.
Все заняли свои места, Джастин вдруг крикнул:
– Это Хэнк!
Сойер увидел одного из своих работников на взмыленной лошади.
– Хатфилд скоро будет здесь, с ним шестеро. Я их сумел немного опередить.
– Прячемся! Мы должны хорошенько их поприветствовать, – распорядился Сойер, уходя в дом и распахивая окно.
Кейн и его люди направились было на задний двор.
– Руки вверх, Хатфилд! – крикнул Сойер, перепрыгивая через низкий подоконник. Всадники схватились за оружие, но тут из своих укрытий выступили люди Сойера, уже готовые к бою.
– Руки вверх! – Сойер с размаху ударил Кейна в челюсть, сунул револьвер в кобуру и ударил еще раз.
– Не трогайте его, ребята. Давай, сукин сын, ты ведь этого хотел. – Он ударил Кейна в третий раз, потом еще и еще. Хатфилд попытался ответить, но безуспешно.
– Где она?
– Ты ее никогда не увидишь!
Наконец удар Кейна достиг цели, и Сойер едва устоял на ногах. Тогда в слепой ярости он бросился на заклятого врага, обрушив на него все свое отчаяние, страх и гнев. Через минуту Кейн повалился лицом в пыль. А Сойер обвел взглядом молча стоявших вокруг людей. Один из бандитов опустил глаза.
– Ладно. – Сойер достал из кобуры шестизарядник. – Стрелять буду в каждого по очереди, пока не узнаю, где она.
Он снова обвел взглядом бандитов, стоявши с поднятыми руками. Кое-кого он знал. Дик Майз смотрел ему прямо в глаза, этот скорее умрет, чем скажет хоть слово, зато Ринго Терпер хитер и подл.
Сойер приставил дуло к его виску.
– Где она?
– Я не знаю, что он с ней сделал! Я ее и пальцем не трогал!
– Хозяин, берегись!
Кейн оклемался и, лежа на животе, целился в него. Сойер упал, откатился в сторону, выпустив без подготовки несколько пуль; одновременно затрещали винтовочные выстрелы. Кейн дернулся и затих.
Сойер поглядел на стоявших. Те, кто схватился было за оружие, мгновенно отказались от своих намерений, Джастин присел рядом с Кейном.
– Он мертв.
Сойер знал, что время уходит. Каролину уже могли покалечить, убить или изнасиловать. Он повернулся к Ринго, громко щелкнул взводимый курок.
– Следующим будешь ты, если не скажешь, а мертвому служить просто глупо. Пятьдесят долларов тому, кто скажет.
– Трус вонючий! За полсотни я все скажу! – крикнул парень по имени Бен и повернулся к Сойеру. – Ее повезли в “Золотую лилию”, хозяйка заведения должна придержать ее для Кейна, а потом отправить в какой-то мексиканский бордель.
– Ты украл мои пятьдесят долларов! – взвыл Ринго. – Они ее чем-то опоили, чтобы она не сопротивлялась, кинули в фургон и уехали.
– Джастин, заплати ему полсотни, – распорядился Сойер, кидаясь к лошади.
Отыскать следы фургона было делом одной минуты, и шестеро всадников рванули вперед.
Такого количества людей скорее всего хватит, чтобы вытащить Каролину из вертепа, хотя Сойер полагал, что там вообще может не оказаться охраны. Тем более если ее опоили, готовя для Кейна. Вспомнив ублюдка, он до боли стиснул зубы. Слава Богу, хоть с этим покончено: Кейн Хатфилд больше никому не станет досаждать.
Сойер едва не сбился со следа, но в последний момент развернул коня и поскакал обратно, внимательно гладя на заросшую травой пыльную дорогу.