— Я могу потерять вас.
Его слова заставили ее вздрогнуть. Черт бы его побрал за то, что он произнес их. От этих слов она могла почувствовать себя нужной. Она уже давно не испытывала по отношению к мужчине такого ощущения — если вообще когда-либо его испытывала.
— Эла!
В его голосе, произнесшем его имя, чувствовалась мольба.
Она не могла сделать этого. В данный момент — не могла.
В данный момент Маркус находился где-то и думал про нее все самое худшее. Возможно, он уже даже рассказывал об этом Энид. И все потому, что она, Грасиэла, оказалась такой эгоистичной, поддавшись своему желанию побыть с мужчиной, прáва на которого она не имела.
— Спокойной ночи, Колин.
Глава 16
Четыре дня спустя Грасиэла сидела на стуле с мягким сиденьем в оранжерее вместе с Мэри-Ребеккой и пила чай. На своих коленях она удерживала маленькую тарелку с почти нетронутыми бутербродами. Она улыбалась, глядя, как ее дочь и падчерица играют с дочерями Мэри-Ребекки в крокет на внутренней лужайке. Играть там в крокет было нелегко — приходилось маневрировать между деревьями, кустами и другими растениями. Хотя было довольно холодно, солнце светило ярко и его лучи, проникающие сквозь стекло, хорошо нагревали просторную оранжерею.
— Ну же, давай поешь, а затем расскажешь мне, чем ты в последнее время занималась. Кстати, твоя повариха прямо-таки творит чудеса. — Мэри-Ребекка показала жестом на тарелку с бутербродами, стоящими на коленях у Грасиэлы. — Мне, пожалуй, следует эту твою повариху переманить к себе.
В такие моменты, как этот — Мэри-Ребекка дразнила ее, девочки смеялись, и сквозь стекло проникали солнечные лучи, — было легко забыть о том, что в ее жизни очень многое пошло наперекосяк. Например, куда-то исчез Маркус. Впрочем, слово «исчез» в данном случае было уж слишком драматическим.
Маркус покинул свой городской особняк на следующий день после того, как застал Грасиэлу у Колина. Когда Грасиэла спросила у его мажордома, куда уехал хозяин, тот ей ответил, что Маркус отправился посетить одно из своих имений на севере. Он владел бесчисленным множеством имений, самое далекое из которых находилось на полуострове Блэк-Айл[10]. Мать ее покойного мужа любила смотреть на резвящихся дельфинов, а потому он купил ей старинный замок в глуши на морском берегу, где она могла наблюдать за ними в море, с застекленной террасы.
Грасиэле трудно было себе даже представить, что Маркус отправится туда в такую пору года. Погода там сейчас, наверное, ужасно холодная, но, учитывая его теперешнее душевное состояние, Грасиэла затруднялась предположить, где он сейчас находится и о чем думает. Ей оставалось только надеяться, что Маркус в конце концов снова появится. У него ведь имелись сестры, которых он любил и которые, в свою очередь, любили его. Он не стал бы расставаться с ними навсегда. Грасиэла молилась о том, чтобы к тому моменту, когда Маркус будет морально готов увидеться с ними снова, он ее в своем сердце уже простит. И Колина тоже. Она вздохнула.
Ее очень удручало то, что произошло между этими двумя закадычными друзьями. Однако она надеялась, что их отношения в конце концов наладятся. Ведь друзья то ссорятся, то мирятся. И к тому моменту, когда Маркус с Колином помирятся, она, Грасиэла, уже будет вести себя как настоящая герцогиня и будет держаться от Колина на надлежащем расстоянии. Он снова станет для нее лордом Стриклендом.
Словно бы догадавшись о том, что Грасиэла думает о Колине, Мэри-Ребекка спросила:
— А ты еще встречалась с этим галантным лордом Стриклендом? Получала от него какие-нибудь подарки? У меня такое ощущение, как будто я не виделась с тобой лет сто. Ты должна рассказать мне, что за это время произошло.
Грасиэла почувствовала, что у нее по щекам расползается румянец. Она стала лихорадочно подыскивать в уме ответ, уже даже жалея о том, что решила пооткровенничать с Мэри-Ребеккой сейчас, когда все в ее жизни так жутко разваливается.
Она настолько была ошеломлена и обескуражена теми событиями, которые произошли с ней, что испытывала острую нужду излить кому-то душу. Мэри-Ребекка показалась ей подходящей кандидаткой для подобных откровений. Более того, она была единственной кандидаткой. И в самом деле, с кем еще она, Грасиэла, могла бы поговорить о своих грешках, как не с тем человеком, который затащил ее в злосчастный клуб удовольствий? Однако про то, как Маркус застал ее с Колином и к чему это привело, Грасиэла предпочитала не рассказывать.
Тем не менее она сидела сейчас перед своей подругой с зардевшимся лицом и с ощущением тяжести в животе. Мэри-Ребекка хихикнула и похлопала Грасиэлу по руке:
— Тебе не нужно делать такой смущенный вид, ты, плутовка. Подумать только — у меня ушли годы на то, чтобы уговорить тебя посетить «Содом». Одно-единственное посещение этого заведения — и вот ты уже настоящая соблазнительница.
Соблазнительница? Вряд ли. Ее интимное общение с Колином было бурным, но не преднамеренным. В ее поведении не было абсолютно ничего такого, что можно было бы счесть соблазнением.
— Нет, я с ним больше не встречалась. По правде говоря, я думаю, что это мое пребывание в городе уже пора завершить. — Она пыталась говорить более-менее бодрым голосом, надеясь тем самым убедить свою собеседницу, что она, Грасиэла, ничем не обеспокоена. — Я возвращаюсь вместе с девочками в поместье.
И в самом деле, она ведь пробыла здесь, в Лондоне, дольше, чем планировала, и теперь ей хотелось уехать из этого города — места ее прегрешений. Она нуждалась в том, чтобы удалить Колина из своего поля зрения. Он скоро забудет о тех безумных моментах страсти, которые их двоих объединили. Он выберет себе какую-нибудь юную девушку, женится на ней и начнет заполнять детскую комнату отпрысками на радость своей бабушке и духам своего благородного рода.
— Так скоро? Ты пробыла здесь совсем недолго, а девочки вообще только что приехали. — Мэри-Ребекка зацокала языком. — Я уверена, что уж они-то отсюда уезжать не захотят.
Грасиэла слегка пожала плечами. Над этим ей не хотелось даже задумываться. На кону находилось нечто большее, чем разочарование ее дочери и падчерицы.
Мэри-Ребекка выгнула красиво очерченную бровь:
— Я подозреваю, что ты уезжаешь совсем не потому, что соскучилась по свежему деревенскому воздуху. Ты драпаешь.
— Драпаю? — Грасиэла фыркнула и поерзала на сиденье. — От чего?
— Было бы правильнее спросить «От кого?», и нам обеим известен ответ на этот вопрос. — Мэри-Ребекка вздохнула и, наклонившись вперед, накрыла своей ладонью руку Грасиэлы. — Ты — женщина, которая кое в чем нуждается, Эла. Твой муж умер десять лет назад, а потому ты вполне можешь претендовать на какое-то удовольствие с другим мужчиной. И это вполне естественно. Тот факт, что твой муж умер, отнюдь не означает, что умерла и ты тоже.
Но приемлемо ли это, если мужчина, которого она выбрала, очень даже неприемлемый?
— Я не драпаю, — не скрывая раздражения, возразила Грасиэла.
Грасиэла, конечно же, не стала признаваться, что ее недавнее фривольное поведение доставило ей больше удовольствия, чем она получила за все годы своего брака с Отенберри, поскольку Мэри-Ребекка тут же стала бы настаивать на том, чтобы она продолжила столь рискованное развлечение, а допускать такое попросту было нельзя.
Мэри-Ребекка наклонила голову и откусила кусочек от глазированного печенья. Она пожевала его в течение нескольких секунд, а затем, подняв глаза на Грасиэлу, с задумчивым видом произнесла:
— Я могу понять, почему ты, возможно, испытываешь от всего этого такую неловкость. Ведь для тебя это нечто новое. Любая перемена пугает даже самых отважных из нас. Завести себе любовника, тайно с ним встречаться… А я нисколько не сомневаюсь, что Стрикленд — превосходный любовник. Я о нем кое-что слышала. Ну, слухи — ты понимаешь…
Грасиэла почувствовала у себя в груди какой-то непонятный укол ревности. У Колина, конечно же, бывали разные любовницы. И, скорее всего, будут и в будущем. К тому же он наверняка вскоре женится. Перед мысленным взором Грасиэлы предстало юное миловидное лицо Форзиции. И она снова почувствовала укол ревности, еще более болезненный.
Вообще-то, у нее не было оснований испытывать по отношению к Колину ревность. Колин имел полное право на такие явления в своей жизни, а она, Грасиэла, на него никакого права не имела. Сидя сейчас здесь, в оранжерее, она мысленно повторяла себе это снова и снова. Однако, к сожалению, это никак не ослабляло охватившее ее неприятное чувство.
А Мэри-Ребекка между тем продолжала:
— То, что произошло, было для тебя, пожалуй, чем-то совершенно новым. — Мэри-Ребекка со знающим видом закивала. — Нет никакой причины для того, чтобы драпать. Ты скоро ко всему этому привыкнешь. Он был всего лишь твоим первым. Если ты обеспокоена дружескими отношениями Стрикленда с Отенберри, то найди себе кого-нибудь другого. Мне вот прямо сейчас приходят в голову несколько твоих поклонников. Как насчет лорда Хиггинса?
Увидев, как Грасиэла тут же отрицательно покачала головой, Мэри-Ребекка пожала плечами:
— А, ну да, Хиггинс уже далеко не молод. Может, тогда кто-нибудь другой? Молодой мужчина, раз уж ты, похоже, так падка на молодых.
Она с озорным видом подмигнула Грасиэле, а та в ответ закатила глаза. Ведь она изначально не стремилась к этой своей связи с Колином… Все произошло как бы само собой.
— Главное, моя дорогая, — добавила Мэри-Ребекка, — состоит в том, что еще несколько любовников — и ты будешь достаточно хорошо во всем этом ориентироваться.
Еще несколько любовников?
В животе у Грасиэлы что-то неприятно сжалось, к горлу подступила желчь. Честно говоря, она отнюдь не осуждала Мэри-Ребекку за то, что та так активна по части любовников, но ей, Грасиэле, все это было не нужно. Она не могла даже представить себе, что ляжет в постель еще с одним мужчиной, — особенно после Колина и всего того, что между ними произошло.