– По-твоему, я хочу, чтобы меня уважали?
Пальцы Николаса вцепились в столешницу.
– Ты хочешь, чтобы он тебя отымел?
Я моргнула.
– Что? Кто?
– Кристиан, – прорычал он.
– А если и хочу? – тихо спросила я.
– Тогда мои слова все еще в силе.
Я медленно выдохнула, пытаясь мыслить четко в его присутствии.
– А ты меня уважаешь? – Я и понятия не имела, откуда взялся вопрос, но теперь он повис в воздухе между нами, тяжелый от подтекста.
Николас ничего не ответил.
Я удивленно вздрогнула, когда подушечка его пальца скользнула по нижнему краю купальника, до сих пор обнажающего слишком много. Дыхание остановилась, когда другая рука провела вверх по моему боку и замерла на талии – чуть пониже груди. Соски затвердели в предвкушении.
Жар пульсировал между ног, и я едва поборола желание схватить руку Николаса и дернуть еще выше, чтобы он схватил меня за грудь. Я покачнулась, противясь порыву прижаться к нему, почувствовать его тело.
Палец Николаса скользнул под купальник и очертил контур моей ягодицы. Кровь в венах закипела, когда он слишком близко подобрался к самой запретной части. Вероятно, она считалась запретной лишь по умолчанию.
Между ног стремительно становилось мокро. Желание заставить Николаса коснуться меня, направить его пальцы в себя прямо здесь, посреди кухни, было настолько сильным, что я приподнялась на цыпочки и выгнулась, пытаясь завести его руку ниже.
Он выматерился и выдернул ткань из моих ягодиц. Затем его рука скользнула по моему бедру, обхватила талию, как и вторая. Они были так близко к моей груди, что я сходила с ума. Я откинулась, прижавшись к Николасу нижней частью тела, и вся моя плоть запела.
Нервные окончания пульсировали и искрили, как оголенный провод под дождем. Он был такой теплый и твердый. Я ощущала его эрекцию, он прижимался ко мне пониже спины. Николас Руссо был возбужден, и это оказалось самым волнующим, что я чувствовала в своей жизни.
Я откинула голову ему на грудь. Пуговицы рубашки щекотали обнаженную спину. Подняв руку к талии, я переплела наши пальцы. На кухне было слышно только наше дыхание.
До моих ушей донесся смех брата, и я осознала, что мы с Николасом находимся в крайне опасном положении. Войти мог кто угодно.
– Ты хочешь, чтобы я тебя уважал?
Вопрос был многогранным, но я знала на него лишь один ответ.
Да, я хотела от этого мужчины только одного, причем единожды, просто чтобы узнать, как это бывает.
Я помотала головой.
Я жаждала, чтобы он обошелся со мной неуважительно. С каждой моей клеточкой.
Руки Николаса сжались на моей талии почти до боли, словно ему стоило больших усилий удержать их на месте.
Он зарылся носом в мой затылок, но голос его внезапно стал ледяным.
– Тебе нравится, когда мужчины тебя не уважают?
Меня пробила дрожь.
Моя рука все еще лежала на его ладони, и он мягко покрутил пальцем кольцо, пока камешек на нем не скрылся из виду.
Зубы Николаса царапнули мое ухо.
– Может, тебе нравится их заводить, заставлять их пыхтеть из-за тебя?
Его губы коснулись моей шеи – и все тело покрылось мурашками.
– Так что же?..
То есть либо я была шлюхой, либо заводила мужчин, чтобы потом продинамить.
Такие опции он мне предложил, вот как он обо мне думал.
В груди вспыхнуло возмущение.
– И то, и другое.
Николас замер, после чего издал злобный сдавленный стон и отпихнул меня в сторону.
Я схватилась за столешницу, поймав равновесие, и развернулась.
Его взгляд пылал.
– Похоже, ты настолько же жулье, насколько и я, Елена.
И что это должно означать? Похоже, он намекал, что я была кому-то неверна.
Я заледенела, когда кое-кто появился на пороге. Габриэлла. Она посмотрела на нас, переводя взгляд с одного на другого, неловко улыбнулась и вылетела из кухни.
Голова оказалась затуманена, и я не смогла проанализировать тот факт, что Габриэлла была уже с тремя мужчинами моей семьи, но даже будь у меня время, то я понимала: мне в принципе все равно. Я лишь с ощутимым облегчением порадовалась, что она не вошла сюда минутой раньше.
– Иди наверх и переоденься, Елена. – Голос Николаса был тверд и бескомпромиссен.
Неужели он правда думал, что я стану его слушать? Боже, ну и самомнение.
Я прищурилась.
– Нет.
Он провел языком по зубам и, прежде чем я успела понять его намерение, схватил меня и закинул себе на плечо. Все произошло мгновенно, я задохнулась от возмущения, воздух тут же вылетел из легких.
– Похоже, придется сделать это за тебя, – буркнул он, направляясь к двери.
– Ладно, я переоденусь!
Но Николас не отпустил меня, и я тщетно попыталась вывернуться из его хватки. Его рука сжалась вокруг моих ног, как тиски, и я не смогла сдвинуться даже на сантиметр. Он толкнул дверь, и я запаниковала.
– Прекрати! – прошипела я, болтаясь вниз головой. – Говорю же, я переоденусь.
– Попроси вежливо.
Я стиснула зубы.
– Пожалуйста, поставь меня на пол.
Он послушался меня, когда донес до холла. Взгляд Николаса метнулся к лестнице, командуя мне идти туда.
– У тебя серьезно не в порядке с головой, – сказала я. Сердце до боли сильно билось о ребра.
Он саркастично хмыкнул.
– Ты еще ничего толком не видела.
Если честно, именно этого я и боялась.
Глава двадцать вторая
Это было началом конца нашего дела.
Елена
– Проходите!
Дверь пентхауса на двадцать первом этаже распахнулась. Я увидела Джианну. Думаю, что даже человек, хорошо с ней знакомый, не смог бы предугадать, каким окажется ее очередной наряд.
Сегодня она была в маленьком черном платье с диагональной кромкой от бедра до противоположного колена. Красные туфли на каблуках. Колготки в сетку. Волнистые волосы, наполовину собранные в два пучка на макушке, и полное отсутствие макияжа. Он, впрочем, ей и не нужен.
– Вы рано! – воскликнула Джианна. Слишком блестящие глаза, расширенные зрачки: она явно под кайфом, вероятно, на кокаине.
– Я принесла брускетту, салат с морепродуктами и кое-что еще, – сказала мама, проходя прямо на кухню (в руке она держала плошку помидоров) и предоставив Бенито тащить все остальное.
Мы с Адрианой неуверенно топтались на пороге.
Почему дверь жилища Николаса открыла Джианна?
В груди свернулось неприятное чувство, и на долю секунды я всерьез ненавидела Джианну. Эмоция оказалась настолько сильной и внезапной, что застала меня врасплох. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы прогнать ее прочь.
Я не понимала, почему меня мучает беспричинная ревность: ее вообще не должно быть, особенно после вчерашнего. Проблема заключалась в том, что я до сих пор чувствовала руки Николаса на своем теле, словно меня отметили на всю жизнь. У единственного мужчины, который подобрался ко мне так близко, как Николас, были теплые и нежные касания, которые я забыла через считанные секунды.
Все на свете бы отдала, чтобы поменять их местами.
Адриана вошла в апартаменты, озираясь по сторонам.
– Значит, это и есть моя тюрьма.
Мама, которая вернулась в холл, ахнула и одарила дочь укоризненным взглядом.
– Адриана!
Сестра прошла в комнату, и я последовала за ней.
Джианна засмеялась.
– К счастью, тюрьма со всеми удобствами. Давайте я проведу для вас экскурсию.
Выяснилось, что у Николаса в Нью-Йорке имеется несколько объектов недвижимости, и для Адрианы он выбрал пентхаус. Место не было старомодным и уютным, как его кирпичный дом, но оказалось лучше хозяина, причем с любого ракурса.
Апартаменты былы современными: с дизайнерским декором, полами из белого и серого мрамора, множеством стеклянных столов и отделкой из хрома. Приглушенный романтичный свет ламп отражался от стены из закаленного стекла, за которой раскинулся город. Потрясающе красиво, но я знала – сестре здесь жить не понравится.
– Мне не нравится, – кисло сказала она, подойдя к панорамному окну.
– Да ладно тебе! – откликнулся Бенито, закинув ей руку на плечо. – А у Нико не так уж плохо. Даже бассейн есть.
Бассейн и правда был. Ровную гладь синей воды отделяло от высоты в шестьдесят метров лишь стеклянное ограждение.
– Вот ты тут и живи, раз тебе по душе, – проворчала Адриана.
– Вряд ли я приглянусь Нико в таком плане.
Губы сестры тронула тень улыбки.
Джианна и мама уже отправились на экскурсию, охи и ахи родительницы раздавались где-то в коридоре.
Никто, кроме нас, еще не появился. Жениха не было и в помине.
Вероятно, он намеревался наведываться к будущей жене только в том случае, когда возникнет потребность в супружеском визите. Кузине Сиси, живущей в Чикаго, выпала подобная участь. Хотя она не особо-то об этом и жалела, поскольку ненавидела мужа.
Мысль о визитах оставила во рту неприятное послевкусие. Я решила, что мне нужно срочно выпить, и пошла искать алкоголь.
Я как раз изучала содержимое холодильника, когда услышала Николаса.
– А она уже копается в моих вещах. Можно подумать, что я женюсь именно на тебе.
Этот голос вызвал во мне такую дрожь, что мурашки побежали по позвоночнику, но я проигнорировала ощущение и взяла с полки бутылку вина.
Закрыв холодильник, я повернулась к Николасу.
Он стоял по другую сторону кухонного острова и сразу положил папку рядом с мамиными закусками, неотрывно глядя на меня. Похоже, он примчался прямо с работы: на нем были брюки и черная рубашка. Неподходящий наряд для вечеринки. Волосы оказались растрепаны, как будто он постоянно их ерошил, и мне внезапно захотелось сделать то же самое.
Я прислонилась к холодильнику.
– Слава богу, что это не так.
Он отвел взгляд, снял часы и кинул их на остров, но я заметила, что Николас усмехнулся.