Звуки скрипок, выводящих «Канон в ре мажоре»[117], разносились по церкви и рассыпали мурашки по позвоночнику. Нико смотрел, как я иду к нему, и я не могла дышать. Сколько же всего Николас мог сказать – всего одним ярким взглядом, способным заморозить меня на месте или заставить сердце биться для него одного.
Может, Катерина и не была хорошей матерью, но без нее не существовало бы и Нико, а без него (и без его завораживающих глаз) я, пожалуй, и не хотела бы жить на свете.
Сердце совершало кульбиты, поэтому я потупилась, чтобы вспомнить, как дышать. Затем посмотрела на маму, всхлипывающую от счастья или от горя, а потом на отца, который кивнул. Это вселяло надежду, что все будет хорошо, ведь если бы папа́ заставил меня выбирать между собой и мужем, я бы даже не задумалась.
В венах гудело чистейшее наслаждение. Единственное, что не давало раствориться в счастье полностью, это тяжеленное платье невесты.
Глаза начало жечь, когда Бенито поймал мой взгляд и сложил большой палец с указательным в жесте «идеально». Тони подмигнул мне, а стоящая рядом с ним в ярко-красном платье Дженни беззвучно прошептала: «Обожемой».
На этот раз я повторила слова священника по-настоящему.
На этот раз я горела при звуках низкого голоса Нико.
На этот раз я при всех страстно поцеловала мужа в губы.
Гости восторженно закричали, а Нико хмыкнул от моего энтузиазма.
– Ты весь мой, – выдохнула я.
Он издал довольный рокочущий звук и крепко меня поцеловал, после чего взял за руку и повел по проходу.
Когда мы вышли из церкви, я выпалила:
– Это было идеально.
Нико тихо засмеялся и нежно коснулся большим пальцем моей щеки.
– Ты идеальна.
Я вспыхнула и захлопала ресницами.
– Тебе нравится платье?
Его рука скользнула к моему затылку, и он поймал мои губы в поцелуе.
– Ты прекрасна, детка.
Я сглотнула комок в горле. Чтобы щеки совсем не сгорели от румянца, я выдернула галстук Нико из-под жилета.
– Неплохо. Розовый тебе идет.
– Да? – протянул он. – А где розовый на тебе?
Я заигрывающе улыбнулась.
– А может, это секрет.
Он поправил галстук и окинул меня любопытным взглядом.
– Рано или поздно я все равно узнаю. Если не расколешься, то, возможно, даже раньше, чем ты планировала.
Я закатила глаза, но приподняла подол платья, показывая светло-розовые туфли. Возможно, повыше скрывалось и еще кое-что розовое, но пока Нико хватит и этого.
Он улыбнулся и потер пальцем губу. До нас донеслись разговоры гостей, которые усаживались в машины, чтобы поехать на торжество. Нико схватил меня за руку и потянул за собой.
– Нико, ты куда? Нам нельзя сбегать.
– Мы никуда и не сбегаем, просто немного прогуляемся по улице.
Я моргнула.
– Зачем?
– Покурим.
Я нахмурилась.
– Ты сейчас решил покурить?
– Именно это я и сказал, женушка. – Он снова увлек меня за собой, но я замешкалась, услышав бурчание грома в темнеющем небе.
– Нико, дождь польет. Мое платье…
– Куплю тебе еще одно.
Я помедлила, но Нико пронзил меня настойчивым взглядом, которому я не могла сопротивляться. Этот мужчина слишком привлекателен. Говорила же себе, не выходи замуж за красавца, и что в итоге? Сама виновата, что попаду под дождь.
Я приподняла пышную юбку и осторожно зашагала по дорожке. Шлейф тащился за мной, наверняка собирая всяческую грязь, пока я мысленно отчитывала себя за то, что не умею говорить Нико «нет».
Потом я подняла глаза, и сердце остановилось.
А когда забилось вновь, пульс громко застучал в ушах, и я забыла как дышать.
Среди потрескавшегося асфальта, стихающего воя сирен и спертого городского воздуха, на фоне пасмурного неба мерцали желтые огоньки карусели. Она стояла неподвижно, одинокая и прекрасная.
Я подошла ближе, и думать забыв про шлейф. Глаза защипало, из них выкатились слезы. За спиной возникло знакомое ощущение – Нико.
Первые капли дождя упали с неба и музыкой зазвенели на золотой карусели.
Глубокий голос вторгся в мои мысли:
– Нравится?
Нравится?
Я медленно повернулась к Нико. При виде моего лица в его глазах мелькнуло замешательство.
– Что такое? – Он стер слезы с моих щек.
Дождь был теплым и легким, и я сморгнула его с ресниц.
– Я люблю тебя, Нико, – прошептала я.
Его взгляд вспыхнул, пространство между нами заполнилось мантрой моего сердцебиения.
«Люби меня в ответ. Люби меня вечно».
Нико шагнул вперед, коснувшись смокингом моего платья, приобнял мой затылок и прошептал на ухо:
– А я люблю тебя, Елена Руссо.
Может, Нико и был плохим человеком, но все свои недостатки и пренебрежение общепринятой моралью он с лихвой искупал как муж.
И он любил меня вечно.
Конец
Благодарности
Чтобы закончить «Сладостное забвение», мне потребовалось шесть месяцев взлетов и падений с внезапными припадками от «Просто великолепно!» до «Это полнейший мусор». А теперь, когда эта книга дописана, я уже по ней скучаю.
Хочу сказать спасибо семье и друзьям за непрерывную поддержку и за то, что они всегда находят минуту поинтересоваться, пишу ли я все еще свои «порнушные книжки». Вы – это навсегда.
Спасибо мужу – за то, что стал моей опорой и вдохновением. Ты всегда отвечаешь на мои странные вопросы, не моргнув глазом.
Спасибо моим первым читателям. Тауни, ты заслуживаешь отдельной строчки, потому что, детка, ты волшебная. Эмилия, Кристин, Саманта, Элизабет, Огаст и еще бесчисленное количество других – спасибо вам всем! Эта книга не стала бы такой, какая она есть, без ваших идей и предложений. Вы – моя команда.
Спасибо моему редактору Брайни. Твое внимание к деталям сделало книгу во много раз лучше. Выражаю признательность корректорам, благодаря которым каждое предложение засияло: Джули Баргет, Халима Болден и Джессика Букер.
Спасибо Саре из «О’кей Криэйшенс» за восхитительную обложку. И Стейси Райан Блейк за прекрасную верстку.
Спасибо блогерам и критикам, которые помогли рассказать об этой книге миру. Я бесконечно ценю ваши письма, статьи и комментарии. Я пишу, потому что мне нравится, но вы, ребята, делаете все в сто раз лучше.
И наконец, что немаловажно, книга становится книгой только тогда, когда ее читают, поэтому спасибо вам за то, что сделали «Сладостное забвение» настоящим. Это очень много для меня значит.
С любовью,
Даниэль