— Правильно. То есть ладно. Но только…
Но только мой собеседник к этому моменту уже исчез. Оставалось надеяться, что он сам меня узнает, если я окажусь поблизости. Теперь я наконец почувствовал, что то, во что я упирался позади себя, тоже упиралось мне в затылок, и напор был слишком силен, чтобы считать это случайностью.
— Слушай, Скив, — обратилась ко мне Кассандра. Это дало мне повод выйти из соприкосновения, и я этим поводом воспользовался, наклонившись поближе к ней и попутно отхлебнув из своего бокала.
— Что, Кассандра?
— Если ты не против, может, пойдем отсюда, когда ты допьешь? Тут есть еще пара мест, куда я хотела бы сегодня заскочить… надо же тебя всем показать.
— Никаких проблем, — ответил я. — Только допивать придется долго.
Непонятным образом в суматохе разговоров мои два бокала размножились до четырех.
— Ничего, я не тороплюсь, — сказала она, чмокнув меня в щеку. — Я знаю, теперь тебе придется разбираться со всем этим народом, раз они узнали, кто ты такой. Вот что значит быть известным! Тебето это все, наверное, в порядке вещей, но я просто тащусь!
Мягко выражаясь, для меня это не было в порядке вещей. Если бы дело обстояло так, как она думала, возможно, я бы справился с этой ситуацией получше.
Помню, что много раз ставил на чем-то свою подпись… и что мне приносили еще бокалы… и что я целовал Кассандру… и еще, кажется, какой-то другой клуб… и еще два клуба… и еще выпивка…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Счастье определяется вашей способностью к наслаждению.
Открыв глаза, я долго не мог сориентироваться, но понемногу окружающие предметы начали обретать четкость.
Я находился у себя в комнате… точнее даже, в своей постели, правда, простыни были все измяты и перекручены. Я был под ними совершенно гол, хотя не мог припомнить, чтобы раздевался. В окно лился солнечный свет, и я решил, что на дворе утро. Короче говоря, все выглядело вполне нормально.
Почему же у меня было ощущение, что что-то не так?
Я лежал на боку и в какой-то момент понял, что у меня забит нос, и это не дает мне дышать той ноздрей, которая снизу. Чтобы продышаться, я перевернулся на спину и…
Меня как будто ударило!
Жуткий стук в висках… тошнота… страшно!
Мне случалось плохо себя чувствовать и прежде, но ничего подобного со мной не бывало. Сначала я испугался, что вот-вот умру. Потом мне стало страшно, что останусь в живых. Мучение, которое я испытывал, не могло продолжаться бесконечно.
Тихо постанывая и не отрываясь больше от подушки, я пытался как-то собраться с мыслями.
Что происходит? Что со мной случилось? Почему мне так…
Внезапно у меня в мозгу вспыхнула картина прошлой ночи… по крайней мере ее начала.
Знакомство вслепую… «Осиновый кол»… Восхищенные толпы… Кассандра!
Я буквально подскочил на постели и…
И это была большая ошибка. БОЛЬШАЯ.
Вся боль и тошнота, которые я испытывал прежде, обрушились на меня теперь в троекратном размере. Со стоном я свалился обратно на подушку, опрометчиво забыв о том, что это движение может вызвать новые неприятные ощущения. Мне было так плохо, что дальше уже некуда. Какие уж тут рациональные соображения! Мне оставалось только лежать и ждать — одно из двух: либо в голове у меня просветлеет, либо я умру.
Раздался стук в дверь.
Даже в своем совершенно потерянном состоянии я без малейших затруднений решил, что мне следует делать — надо делать вид, что не слышал. Я просто не могу никого видеть, а тем более разговаривать!
Стук раздался снова, на этот раз немного громче.
— Скив? Ты не спишь?
Это был голос Банни. С учетом того, что я мог припомнить о начале прошлого вечера, мне действительно не хотелось с ней говорить прямо сейчас. В довершение моих несчастий не хватало мне только; чтобы она стала критиковать мой вкус по части девушек.
— Уходи! — крикнул я, даже не стараясь, чтобы это прозвучало вежливо.
Не успел я закрыть рот, как понял, что лучше бы мне было промолчать. Мало того, что от напряжения усилился стук в висках; главное, я опрометчиво выдал ей, что не сплю.
Будто в ответ на это запоздалое соображение, дверь открылась и Банни вошла в комнату, неся в руках здоровенный поднос с едой.
— Поскольку тебя не было ни за завтраком, ни за обедом, я подумала, что ты, должно быть, сильно помят после прошлой ночи, — деловым тоном сказала она, ставя поднос на тумбочку у моей постели. — Я попросила на кухне собрать тебе кое-что поесть, чтобы облегчить возвращение в царство живых.
Чего-чего, а есть мне в тот момент совершенно не хотелось. Скорее уж меня заботило, как бы что-нибудь не двинулось по моему пищеварительному тракту в обратном направлении. Однако внезапно я осознал, что хочу пить. То есть ОЧЕНЬ хочу пить.
— А у тебя там на подносе нет какого-нибудь сока? — слабым голосом спросил я, не рискуя переходить в сидячее положение, чтобы посмотреть самому.
— Апельсинового или томатного?
Упоминание о томатном соке тут же вызвало в памяти многочисленные «Кровавые Мэри» прошлой ночи, и мой желудок качнулся и ушел куда-то влево.
— Апельсиновый годится, — произнес я сквозь сжатые зубы и с трудом сглатывая.
Банни оценивающе посмотрела на меня:
— Понятно. Значит, это были не «отвертки» и не «мимозы».
— Что?
— Ничего-ничего. Апельсиновый сок, получите.
Я бы обошелся и без этого «получите», но на вкус сок был приятен. Я осушил стакан в два глотка. Странно, но жажда от этого только усилилась. Холодная влага была, конечно, приятна, но заставила ощутить, насколько у меня все внутри пересохло.
— А еще есть? — с надеждой спросил я.
— У меня тут целый кувшин, — ответила Банни, показывая на поднос. — Я чувствовала, что одного стакана не хватит. Только пей медленно. Тебе сейчас не стоит заглатывать сразу ведро холодной жидкости.
Я еле удержался от искушения выхватить у нее из рук кувшин и ограничился тем, что протянул стакан за добавкой. Колоссальным усилием воли мне удалось последовать ее совету и выпить сок мелкими глотками. При таком способе питье удалось растянуть чуть-чуть подольше, и эффект оказался значительней.
— Это уже лучше, — сказала она, без напоминания снова наполняя мой стакан. — Вот так. Хорошо провел время прошлой ночью?
Я остановился на середине глотка, пытаясь заставить свои мозги работать.
— Если честно, Банни, не знаю, — в конце концов признался я.
— Что-то я тебя не понимаю.
— То, что я помню, было вполне, — пояснил я, — но начиная с какого-то момента у меня полный провал. Я даже не могу с уверенностью сказать, когда наступил этот момент. У меня все как-то перепутано в голове.
— Вижу-вижу.
Банни как будто собиралась сказать что-то еще, но вместо этого поджала губы, отошла к окну и стала смотреть на улицу.
В голове у меня начало светлеть, и я уже чувствовал себя почти живым. Я решил, что пора поставить все на свои места.
— Знаешь, Банни… насчет вчерашнего… Мне очень неудобно, что я так от тебя смылся, но Вик устроил мне это свидание, и отказываться в последний момент было бы неприлично.
— Ну конечно, а то, что девочка оказалась пальчики оближешь, не имеет ни малейшего значения, — ехидно откомментировала Банни.
— Ну, знаешь…
— Не переживай по этому поводу, Скив, — торопливо сказала она, жестом пресекая мои возражения. — Собственно, меня не это беспокоит.
— А что тебя беспокоит?
Она повернулась и встала лицом ко мне, прислонись к подоконнику.
— То же самое, что беспокоит меня постоянно с тех пор, как я прибыла на это задание, — объявила она. — Я не хотела ничего говорить, потому что это действительно не мое дело. Но если то, что ты сказал насчет прошлой ночи, правда…
Она замолчала и закусила губу.
— То что? — спросил я.
— В общем… попросту говоря, мне кажется, что ты начинаешь спиваться.
Это заявление застало меня врасплох. Я был почти готов услышать от нее упреки в том, что от меня мало помощи в финансовых делах, или что-нибудь насчет толпы преследующих меня дам. Но мне даже в голову не приходило, что она может ополчиться на какие-то мои привычки.
— Я… я даже не знаю, что сказать, Банни. Я, конечно, выпиваю. Но ведь все немного выпивают время от времени.
— Немного?
Она отделилась от подоконника, пересекла комнату и присела на край моей кровати.
— Знаешь, Скив, в последнее время я тебя вижу каждый раз с кубком вина в руке. Вместо того чтобы сказать «Привет! «, ты предлагаешь сразу выпить.
Теперь я действительно был смущен. Когда она впервые произнесла слово испиваться» я подумал, что она зря паникует. Но чем больше она говорила, тем больше мне начинало казаться, что она, возможно, права.
— Это просто гостеприимство! — промямлил я, оттягивая время, чтобы собраться с мыслями.
— Нет, когда ты к этому приступаешь с самого утра, это уже не гостеприимство! — резко отозвалась она. — И уж тем более это не гостеприимство, когда ты сам себе наливаешь вне зависимости от того, пьет ли с тобой твой гость.
— Ааз, между прочим, пьет, — возразил я, чувствуя, что начинаю оправдываться. — Он говорит, что вода в большинстве измерений небезопасна.
— Здесь твое родное измерение, Скив. У тебя должна быть привычка к местной воде. Кроме того, Ааз — изверг. У него весь обмен веществ устроен иначе, чем у тебя. Он может благополучно переварить выпивку.
— А я, значит, не могу. Ты это хочешь сказать?
Ощущение предельного страдания, с которым я проснулся, постепенно начинало перерастать в раздражение и озлобленность.
— Поправь меня, если я не права, — снова начала Банни. — Как я слышала, во время недавнего путешествия на Извр ты ввязался в драку. Так? И произошло это после того, как ты напился?
— Ну, вообще-то… да. Но мне и прежде приходилось драться.
— Насколько мне известно, если бы джинн Кальвин тебя не протрезвил, из этой драки ты бы живым не вышел. Ведь так?