Не зная о происходящей агонии корабля и видя вместе с тем почти не изменившийся наружный вид «Славы» (увеличение осадки и подводных пробоин видно не было), с миноносца перешло на «Славу» несколько человек для осмотра, и лишь счастливая случайность спасла их от гибели.
В 13 час. 58 мин. последовал взрыв кормовых погребов и пожар в корме. 14 час. 12 мин. — второй взрыв. 14 час. 20 мин. — третий взрыв на «Славе», которым оторвало корму, после чего корабль погрузился кормой до орудий 12” башни. Все взрывы сопровождались усилением пожара.
По приказанию начальника минной обороны миноносцы «Москвитянин», «Амурец» и «Туркменец-Ставропольский» для полного разрушения корабля выпустили в «Славу» 6 мин Уайтхеда, однако минная атака была мало действительна: только одна мина («Туркменца») взорвалась под передней трубой.
«Слава» продолжала гореть еще больше суток, причем слышались все время небольшие взрывы.
Так закончил свое существование доблестнейший защитник Ирбена и Рижского залива к концу 1913 года своей морской службы, оправдав данное ему еще в 1915 году название «обреченного корабля».
За время боев у Куйваста на Кассарском плесе активные намерения неприятельских миноносцев парализовались огнем крейсера «Адмирал Макаров», который, расположившись на якоре к норду от Кассарского плеса, не допускал их в наши воды. Для охраны Рогекюля к весту от него стоял крейсер «Диана».
«Баян» и «Гражданин», пройдя благополучно канал, стали на якорь у Вормса, где сосредоточился центр управления морскими силами Рижского залива.
С отходом наших судов в нордовую часть Моонзунда заградители «Припять» и «Бурея», невзирая на присутствие в 50 кабельтовых неприятельских миноносцев, поставили мины в районе Моонского и Шильдауского створов.
Судьба Моонзундского архипелага после боя у Куйваста была решена, и с этого момента началась эвакуация плавучих средств Рогекюля и подготовка к уничтожению портовых сооружений.
В силу тех же соображений было приказано оставшиеся на Мооне сухопутные части посадить на суда и увезти на материк.
Суда, назначенные для выполнения этой эвакуации войск, утром 5 октября обнаружили взорвавшийся на Моонском створе неприятельский миноносец S-64.
Посадка людей на суда происходила на нордовой оконечности острова Моона. Во время ее со стороны Куйваста несколько раз подходили большие германские миноносцы, обстреливавшие наши суда, чтобы воспрепятствовать посадке, но находящийся в охране этого отряда «Хивинец» успешно отгонял их.
Со стороны Малого Зунда с той же целью подходили малые германские миноносцы. Наши полевые батареи не только успешно отбили их, но и повредили два миноносца, а несколько катеров утопили.
К вечеру 5 октября суда с частью эвакуированных войск перешли к Харилайду.
В течение этого же дня Минная дивизия выполнила ряд минных постановок в средней части Моонзунда, занятой противником.
Были заграждены створы Моонский и Шильдауский, район к зюйду от глубоководного канала и у Куморского буя.
Чтобы лишить возможности немцев пользоваться Моонзундским глубоководным каналом, в нем были затоплены транспорты «Глаголь», «Покой», «Генерал Циммерман» и лоцмейстерское судно «Артельщик».
К вечеру 5 октября из Рогокюльской гавани Нуккэ-Вормским фарватером были уведены все плавучие средства с ценным грузом и после затопления на входном створе в Рогекюль буксира с баржей приступлено к уничтожению портовых сооружений.
С утра 6 октября началось обследование тралами выхода из Моонзунда и входа в Лапвик, где можно было ждать минных банок, поставленных неприятелем с подводных заградителей.
К 16-ти часам 6 октября обследование выходов было закончено: вход в Лапвик оказался чистым от мин, а у Штапельботена было затралено 10 мин (поставленных подводной лодкой на глубине 20—25 футов).
К моменту обследования выхода миноносцы закончили постановку мин в Моонзунде, усилив заграждение на Моонском створе и вновь поставив мины к осту от глубоководного канала.
К заходу солнца 6 октября, когда все возможное для обесценивания Моонзунда как базы и маневренного района было выполнено, морские силы Рижского залива стали выходить в море. Необходимо было использовать темное время для перехода Финским заливом, где, как оказалось, наши суда поджидались тремя немецкими подводными лодками.
Большие корабли «Баян», «Адмирал Макаров», «Диана» и «Гражданин», имея в голове 4 пары тральщиков и всех «Новиков», в кильватерной колонне шли под охраной 7 эскадренных миноносцев. В кильватер первому соединению шли канонерские лодки «Грозящий», «Храбрый» и «Хивинец» под охраной 2-х миноносцев. Далее заградитель «Волга», транспорты «Ольга» и «Иже» под конвоем 2-х миноносцев, и в хвосте заградитель «Амур» с 2-мя миноносцами.
Миноносцы 5-го дивизиона вышли из Моонзунда Нуккэ-Вормским фарватером для минной постановки у Оденсхольма.
Поворот на фарватер и входной створ в Лапвик указывались миноносцами с условными клотиковыми огнями, благодаря которым все суда очень быстро и вполне благополучно вошли в шхеры.
В дозоре остались «Новики» 2-го дивизиона, а «Амур» и миноносцы 5-го дивизиона выставили минное заграждение поперек залива и у Оденсхольма.
Переход эскадры через Финский залив в таком большом числе вымпелов разного типа был совершен, несмотря на темную осеннюю ночь, очень удачно. Когда была устранена тралением опасность от мин заграждения, приняли меры против 3-х неприятельских подводных лодок, находившихся на пути следования судов.
Небывалое оживление по количеству кораблей на таком узком водном пространстве не было использовано подводными лодками.
Вообще необходимо отметить, что за весь период Моонзундской операции 9 наличных неприятельских подводных лодок (в Рижском заливе — 3, Даго-Эзель — 3, Финский залив — 3) нигде удачно себя не проявили.
Деятельность наших подводных лодок увенчалась успехом только в Рижском заливе (3 лодки), где С—32 утопила у Кюбассара большой транспорт. Крейсерство же у Либавы, Стейнорта и Даго остальных лодок было безрезультатно.
В итоге — за Моонзундскую операцию мы потеряли линейный корабль «Славу», эскадренный миноносец «Гром»; повреждение же прочих судов и потери в людях были невелики.
У германского флота за этот промежуток подорвались на минах 2 дредноута III и IV эскадры, один легкий крейсер и одно вспомогательное вооруженное судно, 2 миноносца типа «Новик» утоплены в бою, миноносец S—64 взорвался и затонул на Моонском створе, один малый миноносец утонул и два сильно повреждены легкой батареей у Малого Зунда, 1 большой транспорт утоплен подводной лодкой, число утопленных и поврежденных тральщиков с катерами не выяснено.
После оставления Рижского залива и Моонзунда нашим флотом морская война на Балтийском море фактически закончилась.
Овладение Моонзундскими островами и Балтийским побережьем рассматривалось германцами как крупная победа, которую германское командование и пресса старались сильно раздуть.
Чтобы оценить объективно и по достоинству действия германского флота в этой операции, надо ввести несколько весьма существенных поправок, которые значительно обесценивают успехи неприятеля.
В июле 1915 года, когда германцы впервые начали борьбу за обладание Рижским заливом, силы, защищающие Ирбен, были: 1 линейный корабль, 2 канонерских лодки, Минная дивизия (угольные миноносцы неполностью и 4 «Новика») и 3 подводных лодки.
Минное поле у Ирбена было слабо и состояло из 5 линий мин, кроме того, не было даже намека на прибрежные батареи, помощь которых была бы так существенна для флота при противодействии форсированию. Несмотря на громадное преимущество противника, он только через 11 дней с большими потерями добился результата.
Наше сопротивление при защите подступов к Рижскому заливу было настолько упорно, что германский флот, обеспокоенный своими потерями и продолжающейся борьбой, даже овладев заливом, вынужден был его оставить и отказаться от повторного форсирования Ирбена в течение 1915 года.
В 1916 году минная Ирбенская позиция была значительно укреплена, а глубоководный Моонзундский канал позволял в короткий срок усиливать отряд Рижского залива крейсерами. Учитывая это, германский флот в 1916 году произвел лишь пробное форсирование Ирбена и, убедившись в полной готовности к отпору, быстро закончил свою демонстрацию. Усилия германской армии продвинуться вперед левым флангом (у Риги) и овладеть Усть-Двинском и Ригой разбивались главным образом благодаря противодействию нашего флота, который, невзирая на трудность борьбы с тяжелыми батареями, успешно отстаивал Шлокские и Кеммернские позиции; следовательно, уклонение германцев в 1916 году от решительного форсирования Ирбена надо искать отнюдь не в отсутствии необходимости и сознания нецелесообразности этой операции, а гораздо глубже.
К весне 1917 года Рижский залив и Моонзунд были укреплены лучше, чем в предыдущие годы: помимо нового усиления минами Ирбена, на побережье островов были установлены батареи, Моонзундский канал допускал переброску в Рижский залив не только кораблей типа «Слава», но и типа «Андрей Первозванный» (с небольшой разгрузкой). Но главной опорой и гордостью обороны являлась четырехорудийная 12” Церельская батарея, которая благодаря удачно сконструированному подъемному механизму имела дальность 156 кабельтовых (27 верст), т.е. превышала дальность германских дредноутов на 30 кабельтовых.
Опыт трудной, а подчас и безуспешной борьбы флота с укреплениями (в Дарданеллах) и собственная практика борьбы с тяжелыми батареями у Кеммерна и Рагоцема давали полную уверенность, что состязание германских линейных судов с такой мощной и хорошо бетонированной батареей будет длительно и мало успешно для противника.
Доведенные к 1917 году до большой высоты средства обороны залива создавали большую уверенность в успешности нашего сопротивления.
Но когда к весне 1917 года были взвешены и оценены все технические и моральные средства предстоящей борьбы, новый фактор — революция — в корне изменил обстановку борьбы.