си на убогих ухабистых дорогах Джидады взглянуть больно, – да, в такси, которое останавливается на каждом светофоре, часто глохнет, куда лезут мерзкие торговцы, бескультурные попрошайки и отвратительные беспризорники-хулиганы. За что они тогда воевали? Где плоды освобождения Джидады? В чем тогда смысл самого правления? Мало того: учитывая, сколько у него врагов, с чего вдруг, зачем вдруг ему куда-то отправляться без колдуна под рукой? И какой смысл оставлять дома уродливую жену, если он не может гарцевать с красавицами-любовницами? Что за убогим правителем он будет, если начнет путешествовать без танцовщиц, напоминающих о его статусе? И без убийц-Защитников вдобавок к Шарфу? Без Молодежной Партии Власти для протестов против санкций?
Толукути пилот объявляет, что они начинают снижение в Давосе.
– Ну вот, Ваше Превосходительство, мы почти на месте, – лучится от ощутимой радости министр.
Пусть у свина странные идеи, Тувию все равно нравится его уверенность, особенно в общении с западными коллегами. Он видел, как тот входит в комнату и чувствует себя в ней своим, как на кухне у бабушки в тауншипе: толукути так рассказывает о самом насущном для Джидады – и, конечно же, о Партии Власти, о вопросе, то есть о Новом Устроении, – что вся комната словно сияет от будущей славы Джидады.
– А знаете, товарищ Доктор, что, на мой взгляд, действительно многое изменит?
– Нет, Ваше Превосходительство, не знаю.
– Вот именно что не знаете, товарищ Доктор, поэтому я вам скажу. По-моему, многое изменится, когда раз и навсегда снимут санкции. Или хотя бы некоторые, потому что они нас давят! Вы не чувствуете прогресса в этом вопросе? Все-таки вы знаете тамошних животных получше моего, – говорит Туви.
Свинья дергает себя за уши, поправляет очки.
– Эм-м, думаю, мы на правильном пути, Ваше Превосходительство, особенно благодаря благоволению всего мира, чего совсем недавно, при правлении Старого Коня, нельзя было и представить. Я бы сказал, все будет в порядке, если мы убедим мир, что стремимся к истинному преображению на деле, а не только на словах. Воскресим демократию и соответствующие институты. Восстановим конституционность. Будем привержены оживлению экономики. Резко выступим против коррупции. А самое важное – реальные реформы. Вот что, среди прочего, вселит в инвесторов и весь мир уверенность для того, чтобы снова принимать нас всерьез, – кивает свинья, соглашаясь сам с собой.
– Что ж, я все это слышу, но это же не может случиться в одночасье – даже старики говорят нам в мудрой поговорке, что торопиться – не то же самое, что прибыть. Пусть посмотрят на нас сегодня, на то, чего мы уже добились. Мы ведь, как все видели, победили на #свободныхчестныхидостоверныхвыборах. Назначили лучший кабинет министров в истории Джидады – и вы в нем. Прямо сейчас птицы и насекомые страны наполняют воздух, небо, деревья и кусты уже прославившейся песней Нового Устроения. Это же говорит в нашу пользу, теперь-то санкции должны ослабнуть, нет, товарищ Доктор?
– Что ж, это напоминает, что санкции – не самая главная наша проблема, Ваше Превосходительство. Как вам известно, они по большей части касаются коррумпированных членов Центра Власти, а также животных и предприятий, замешанных в ущемлении прав и препятствовании демократическим процессам, а в остальном у Джидады как страны нет серьезных помех на пути к прогрессу[90]. Хочу еще раз повторить, Ваше Превосходительство, что один из моих приоритетов, даже выше санкций, – это, как я уже сказал, сократить колоссальный долг… – Свинья осекается, потому что конь воздевает копыто.
– Но кто в современном мире живет без долгов, товарищ Доктор? У всех стран есть долги, даже Твитящий Бабуин твитит, сидя на горе долгов, нет?
– Это верно, Ваше Превосходительство. Но мы, как вам известно, свой не выплачивали несколько десятилетий. Из-за этого долга мы не можем получить кредит на перезапуск экономики, и, к сожалению, одними сладкими речами тут не обойтись. И конечно, будто у нас мало трудностей, мы еще и теряем как минимум миллиард долларов США в год из-за одной только коррупции.
– Что ж, к слову, здесь у нас есть успехи. Если вы не обратили внимания, впервые в истории мы ловим животных налево и направо в антикоррупционной операции – причем ловим, как мух, товарищ Доктор, как рыбу, прямо-таки ловим-ловим-ловим-ловим. Ловим, – бурно жестикулирует Туви.
– Да, и я вас поздравляю, Ваше Превосходительство, сэр, с этой инициативой. Но я, как и все в социальных сетях, вижу, что, поймав преступников – по вашим словам, как рыбу, – вы их отпускаете.
– Отпускаем, да. Но сперва же ловим! Главное – продемонстрировать нашу способность ловить, вот что важно.
– Со всем уважением, Ваше Превосходительство, в действительности коррупция – это наша главная проблема. Вот если занять жесткую позицию – как, скажем, Китай. Просто для примера: несколько недель назад там казнили высокопоставленного министра из-за взяток на пару сотен тысяч долларов.
– Что, всего пара сотен тысяч долларов? И убили сразу целого министра? Вы же понимаете, товарищ Доктор, что с таким подходом у меня во всем правительстве останется меньше пяти животных? И что тут хорошего?
– Что ж, это, возможно, чересчур, но все-таки говорит миру то, что нужно. В отличие от политики, когда животных ловят, а потом отпускают, чтобы они продолжали свои делишки. И помните: он не один, таких там много. Суть в том, что тридцать лет назад страны вроде Китая и Сингапура были беднее Джидады. Среди прочего – а факторов, конечно, хватает – они стали тем, кем стали, благодаря бескомпромиссному отношению к коррупции. Это действительно помогает, Ваше Превосходительство, поверьте, я видел результаты, – говорит министр. Конь не в первый раз смотрит на свинью с удивлением.
Несмотря на то что министра расхваливали за гениальность, пока Спаситель видит в нем только трудного коллегу с речами какого-то агента Оппозиции. Вот опять же в чем трудность назначения на важные позиции тех, кто не состоит в Центре Власти или даже партии, – например, разве не все на самолете носят Шарф Народа, кроме свиньи? Придется за ним присматривать, иначе он того гляди бросит вызов самой душе Центра Власти, а если позволить бросить вызов самой душе Центра Власти, он начнет мнить, будто правда что-то меняет, а если он начнет мнить, будто правда что-то меняет, начнет менять, – и тогда уже никто не узнает Джидаду с «–да» и еще одним «–да».
– Но я тут думал, что между делом быстрее двигаться к рабочей экономике нам, пожалуй, помогут сами граждане, если разделят бремя – совсем немного, чтобы начать получать столь необходимый доход, – говорит министр.
Конь оживает, навострив уши. Вот за что свинье платят, вот о чем он должен думать своими прославленными мозгами, именно так, толукути предлагать практичные и разумные решения.
– Я слушаю, товарищ Доктор, я слушаю, говорите.
– Что ж, я подумывал об очень маленьком налоге, Ваше Превосходительство, – ничего такого особенного – на, скажем, денежные переводы, раз этой системой пользуется вся Джидада…
– Ага! – перебивает его Туви. Пожалуй, это лучшее, что он слышал от министра за очень долгое время. – Эта мысль мне нравится. Очень. Просто налоги-налоги-налоги-налоги-налоги, только налоги – и вуаля! У нас будут средства, средства и средства, сплошные средства. Но знаете, что еще лучше, товарищ Доктор?
– Нет, не знаю, Ваше Превосходительство.
– Вот именно что не знаете, поэтому я вам объясню. Еще лучше будет увеличить налог на топливо, раз уж мы об этом заговорили. Как минимум удвоим свою прибыль – почему бы и нет? Разве не говорят, что одна голова – хорошо, а две – лучше? Как бы вся Джидада работает на топливе, а его, между прочим, как раз поставляю я, что вам хорошо известно. Представляете, какие можно сделать деньги?
– А вы не думаете, что это малость, эм-м, чересчур, Ваше Превосходительство? Не стоит сразу просить слишком много и доводить население до крайности, особенно когда мы думаем над этим Новым Устроением, – министр пытается и не может скрыть дискомфорт.
– Что это вы имеете в виду, министр? Какой крайности?
– Я имею в виду восстания, Ваше Превосходительство, и даже насилие. Может, я и ошибаюсь, но теперь, когда Отца Народа свергли – в смысле, отправили в раннюю отставку, – у джидадцев изменилось отношение, – говорит свинья.
Спаситель закидывает голову, фырчит и ржет с подвыванием.
– Вы забываете, что мы говорим о Центре Власти Джидады с «–да» и еще одним «–да», товарищ Доктор. Насилие – это наше дело, наш язык. Подавай нам хоть волнения, хоть протесты, хоть восстания, хоть драку, что угодно – и мы будем готовы… Как там это называется, товарищ Доктор?
– Эм-м, не уверен, что понимаю, сэр, – чешет рыло министр.
– Дать сдачи! Вот как мы поступаем с неуправляемыми элементами, товарищ Доктор. Они нам – насилие, а мы им – насилие сторицей! Прямо как Бог в Ветхом Завете!
– Хм-м-м. Ну не знаю, Ваше Превосходительство…
– Да, не знаете! Потому что знаю я! Когда закончим с поездками, товарищ Доктор, мы созовем собрание Внутреннего круга. Хочу обсудить вашу идею, блестящую, как ваше имя, – говорит Туви.
– Хорошо, Ваше Превосходительство, сэр, жду с нетерпением. Теперь, если вы не против, я пойду готовиться к посадке. – Министр встает.
Конь, вспомнив ошарашенную морду свиньи, снова посмеивается. Где это слыхано о восстаниях в Джидаде? Дети народа даже не знают такого слова. Но если им ни с того ни с сего в убогую головушку придет мысль что-то выкинуть, пойти против его правительства, он покажет, что он за президент, именно так, он покажет, что он за правительство. Он наклоняется за телефоном на сиденье рядом и нажимает кнопку, чтобы его разбудить. Коня встречает яркий флаг Джидады. Туви улыбается. Подумать только, машинка, которая, если захочешь, встречает тебя твоим собственным флагом! И не просто какая-то машинка, а машинка, которая тебя знает, с которой можно пообщаться.