— У него кровь, — шёпотом произнесла я, наблюдая, как Виктор с охранником удаляются к пропускному посту.
— Убил бы, — рыкнул Серж и быстро направился к машине. — Пойдём!
Я поспешила за ним, села на переднее пассажирское сиденье и пристегнула ремень безопасности. Посмотрев на мужа, я заметила, что он всё ещё не может успокоиться. В таком состоянии ехать в клинику было бы нежелательно.
— Серж, — ласково позвала его я, но он даже не пошевелился, крепко вцепившись в руль руками. — Серж, успокойся, не думаю, что он решится прийти сюда ещё раз, — я нежно погладила его по плечу, потом по руке, по пальцам.
Муж повернулся ко мне лицом, но пустой взгляд выдавал то, что мысли его были где-то далеко.
— Слав, — после долгого молчания, наконец, произнёс он. — А ведь он хотел, чтобы мы его пожалели. Понимаешь? Он взял свою дочь из детдома и хотел, чтобы его все жалели, говорили, какой он молодец, предлагали помощь, поддержку, да что угодно. Он её в первый раз бросил, и во второй раз бросит. Она ему не нужна. Ему насрать на неё. Похрен. Вообще. Совершенно.
Он с силой ударил обеими руками по рулю и злобно зарычал. Я впервые видела своего мужа в таком состоянии. Он был словно загнанный в угол зверь, который никому не верит и готов рвать руки даже тех, кто протягивает ему мясо.
Мне стало страшно, и я молча сидела, стараясь дышать, как можно тише и не шевелиться. Он сейчас придёт в себя. Пройдёт несколько минут, и он остынет, станет спокойным, сможет объяснить этот резкий выпад агрессии.
— Козёл, — выругался Серж, и неожиданно для меня нажал кнопку и опустил спинки сидений горизонтально. — Не могу никуда ехать, прости. Надо успокоиться.
Я отстегнула пряжку натянувшегося защитного ремня и повернула голову к мужу. Серж смотрел в потолок и молчал.
— Хочешь, поговорим? — предложила я.
— Я думаю, — отозвался он.
— О чём? — мне казалось, что если мы сейчас будем хотя бы перебрасываться ничего не значащими фразами, то концентрация внимания с Виктора уйдёт, и Сержу буде полегче.
— О жизни, — отстранённо проговорил он и снова замолчал.
Я тоже молчала. Наблюдая за выражением его лица, я видела, как оно из гневного переходит в задумчиво-равнодушное. Это хорошо.
— Прости меня, что я разрешила его впустить. Не надо было этого делать.
— Брось, сейчас или потом, это всё равно бы случилось. Он всё равно бы пришёл. Это такая категория людей, они не любят сами, им обязательно нужно показывать куда идти. Знаешь, я не удивлюсь, что его сюда жена отправила.
— В смысле, — не поняла я.
— Ну помнишь, что он говорил про скандалы в доме? Она его довела и идейку подбросила, вот он и пошёл. Слабак.
— Да, — вздохнула я, — только страдает в этой ситуации ребёнок, ей итак в жизни не повезло, а тут ещё такой папаша.
Я с надеждой посмотрела на мужа, а вдруг он думает в ту же сторону, что и я, но Серж уже собрался с мыслями и возвращал нас в вертикальное положение.
— Ладно, это всё лирика, — повернул он ключ в замке зажигания, заводя машину. — Ничего, я за ним присмотрю.
— Как? — удивилась я.
— Очень просто, я тебе потом всё расскажу, не переживай, а сейчас поехали на скрининг, а то мы итак уже опаздываем.
Машина плавно тронулась с парковки, и мы с мужем помчали к клинике, в которой у нас была намечена процедура. Конечно, Виктор своим явлением не слабо подпортил общее настроение, но Серж больше его не вспоминал, и всю дорогу мы разговаривали исключительно про пол нашего первого ребёнка.
Глава 37
После клиники, мы с Сержем поехали домой. Скриннинг нам сделали быстро, медсестра попалась приветливая и очень много говорила о детках. Не смотря на все радужные прогнозы, на которые нас настраивала медработник, мой муж на глазах становился всё смурнее. На обратной дороге он вообще был очень молчалив, я пыталась разговорить его разными темами, но он будто погрузился глубоко в себя и не реагировал на мои вопросы. Лишь когда мы вошли в квартиру и разделись, Серж уверенно сказал:
— Да, Ярослава, ты права.
Это было настолько неожиданное заявление, что я даже открыла рот, не зная, чего ожидать.
— Ты знаешь, я долго думал, взвешивал, прикидывал как лучше, и решил.
— Что ты решил? — переспросила я и на всякий случай присела на пуфик в коридоре, потому что вид у Сержа был очень решительным.
— Знаешь, почему я сегодня так несдержанно повёл себя с этим Виктором?
Я отрицательно покачала головой и одновременно пожала плечами.
— Он меня выбесил, я словно снова оказался по ту сторону изгороди детдома, наблюдая за тем, как уходит Миха, и забирают Машку, Лёху, других детей. Тетя Зина говорила мне, чтобы я был хорошим, вёл себя спокойно, не дрался, тогда меня возьмут в семью, но меня не брали. Я был пай-мальчиком, я держался изо всех сил, терпел тычки, старался не отвечать агрессией, но меня всё равно не забирали. Они приходили, смотрели мне в глаза и отворачивались. Я был не такой, они интуитивно это чувствовали. Я тоже это почувствовал, но позже. Я понял, что ни одна моя попытка стать таким, кого от меня ждут, не закончилась успехом. Мимо меня всегда проходили мимо.
Я смотрела во все глаза на Сержа и не понимала, как его драки в месте, где он провёл своё детство, связаны с Виктором и сегодняшним инцидентом.
— Она тоже не такая как все. Она не сможет быть такой, какой её хотят видеть. Никогда. Мимо неё всегда будут проходить мимо, не возьмут, и больше скажу, её даже не пожалеют.
Внутри меня нарастал огромный комок жалости, который колючей сухостью шкрябал горло и не давал произнести не звука, хотя мне очень хотелось пожалеть своего мужа. В теле была слабость, руки безвольно лежали на коленях, я не могла встать, а только смотрела на Сержа, слушала его слова и моргала глазами, чтобы сдержать набежавшие слёзы.
— Мы возьмём её. Да, я осознаю какая это большая ответственность, но похоже ты права, и только мы сможем хоть немного улучшить её детство. Я понял, что не имею никакого права отворачиваться. Я прошёл через это сам. Я хочу, чтобы она, в то время, когда уже начнёт всё понимать, не испытывала этого, а знала, что у неё есть тыл. Её тылом будем мы с тобой и её сводные братья и сёстры.
Он замолчал и, остановившись рядом со мной, присел на корточки, оперевшись руками на мои колени. Серж заглянул мне в глаза и стер со щеки непослушную слезу.
— Ты согласна?
Не в силах произнести «да», которое он от меня так ждал, я обняла его за шею и всем телом прижалась, отпуская контроль и безудержно плача. Тогда, когда он в первый раз рассказывал мне о своём прошлом, мне было его жалко, я сопереживала ему и старалась поддержать. Но сейчас, я будто вместе с ним почувствовала всю ту боль и разочарование в людях, которое он испытывал, проводя свои детские годы за оградой детского дома. Я словно ощутила на себе эти взгляды, я поняла, почему он провёл параллель с Соней. Я поняла, почему это вдруг стало для него таким важным.
Он хотел исправить, хотя бы что-то починить в этом мире. То, на что у него хватит сил и возможностей. И я его поддержу, я и сама этого хотела изначально, но мои причины были более поверхностны, наверное, поэтому я не настаивала так сильно и легко отпустила ребёнка, когда её забрал родной отец.
Серж не отпустит, в этом я была уверена. Он будет лечить не только Соню, через неё он будет лечить свою душу, израненную, обожжённую равнодушием и в глубоко изрезанную несбывшимися надеждами.
— Конечно же я согласна, ты ещё меня спрашиваешь, — наконец появился у меня голос. — Серж, ты просто не представляешь, как я тебе за это благодарна.
Он слегка отпрянул от меня, зажал моё лицо у себя в ладонях и сказал то, что я и так уже поняла:
— Я это делаю не только для неё, я это делаю и для себя. И я рад, что ты меня не осуждаешь за это.
Он снова обнял меня, и мы ещё долго сидели в тишине и молчании, каждый по-своему проживая такое серьёзное и бесповоротное решение. Сейчас мне было не страшно, я знала, что тыл, который Серж будет создавать для Сони, будет таким основательным, что ничего не сможет его разрушить. И я тоже буду там. И наши будущие дети. В этой уверенности рождалась огромная сила. Мы сможем. Мы семья. У нас всё получится.
— У меня колени затекли, — оторвался от меня муж, и я почувствовала, что его тоже отпустило. — Пойдём перекусим.
А вот и обычная жизнь. Быт. Решения решениями, а поход к холодильнику никто отменить не может. Я не сопротивлялась, быстро найдя внутри ящика с продуктами сытный перекус, я накрыла стол. Сейчас мне было приятно это делать. Мне было приятно рвать листья салата и резать помидоры, потому что я чувствовала, что он взял на себя тот груз, который я взять не смогла. И я была ему за это очень благодарна.
— А как мы его искать будем? Мы даже не спросили у него адрес, — задала я вопрос Сержу.
— Об этом не беспокойся, на посту охраны у посетителей списывают паспортные данные, найти его не составит никакого труда.
Глава 38
Я сегодня в офис не поехала, неважно себя чувствовала, а муж вернулся с работы злой как чёрт.
— Что-то случилось? — аккуратно спросила его я. — Ты не смог найти Виктора?
Серж никогда не откладывал дела в долгий ящик, и если решил, то предпочитал делать сразу. Сегодня утром он выходил из дома с твёрдым намерением связаться с отцом Сони и серьёзно с ним поговорить. Он планировал выяснить условия, на которых Виктор согласится добровольно передать опекунство нам. Главным было получить это согласие, а все бюрократические действия, Серж брал на себя. Он это мог, связи были.
— Этот гад сам меня нашел. Вот придурок, это он ещё не знает с кем связался, я ж его в асфальт закатаю, — сыпал муж ругательствами совершенно не сдерживаясь. — Ты представляешь, он на меня заявление накатал ментам, снял в приёмном покое побои и накатал заяву, что я его побил. Представляешь уровень? Это дно, Славка, это самое-самое дно.