Державин всегда о смерти думал спокойно: «Ничто от роковых когтей, никакая тварь не убегает». Но что будет с российской поэзией, когда он умрет? Поэтов вокруг много, нет лишь первого, которым бы держалась гордость, слава и честь российской литературы, который в трудные для нее времена, — а для истинной поэзии все времена трудные, — не даст ей пасть до ничтожества, до одного лишь кропания подносных од и сочинения застольных песенок.
Кто он, его наследник? Гаврила Романович старался прозреть будущее, пристальным оком следил за молодыми.
В его столе валялся где–то листок, на котором он написал:
Тебе в наследие, Жуковский,
Я ветху лиру отдаю…
Написал и забросил. Хороши, сладкозвучны стихи Василия Андреевича. Милый он человек, а жидковат, чтобы надеть державинские доспехи.
Но сегодняшний лицеист…
И Державин почувствовал, что слезы радости застилают ему глаза. Не замечая того, что начал думать вслух, Державин торжественно произнес:
— Вот кто заменит меня.