Он кивнул, как будто это было очень логично. Как будто он тоже не доверил бы мне ничего важного.
Он на секунду замолчал, потом мягко сказал:
– Ты не отстой. Ты заслуживаешь быть здесь.
Я пожала плечами. В последнее время я так не думала.
– Ты снимаешься в одном фильме с тем самым Грантом Джеймсом, – сказал он. Я улыбнулась. – Не говоря уже о том, что каждый эпизод «Кафетерии» был близок к совершенству.
У меня застрял комок в горле.
– Ты что, фанат «Кафетерии»?
– Да.
– И видел эпизоды с моим участием?
– Ты была великолепна.
К комплиментам я привыкла, но услышать это от Донавана – критика, парня, который, казалось, не одобрял и половины всего, что я делала, значило намного больше. Я покраснела. Интересно, достаточно ли на мне еще грима, чтобы скрыть это. Мои глаза опустились на воротник его рубашки.
– Ты это говоришь, чтобы я успокоилась.
– Нет… ну, то есть, да, но это не значит, что я так не думаю.
– Что случилось с твоей объективностью?
– Я объективен. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о людях, которые сплетничают в коридорах. Тебя взяли в этот фильм, потому что ты правда хороша.
Я закусила губу.
– Не думала, что ты знал меня раньше.
– А я тебя и не знал.
– Думала, что здесь ты увидел меня впервые.
Вся моя ладонь уже была заполнена латексом.
– Нет. – Наши глаза встретились. – Я видел тебя раньше. Но не хотел, чтобы ты думала, что я согласился на эту работу только из-за этого.
– Значит, это была одна из причин?
– Что? Нет.
Я удивленно подняла брови.
– Да все в порядке, – улыбнулась я. – Так в чем же была основная причина?
Он замешкался, как будто не хотел говорить, но в итоге сказал:
– Я согласился, потому что твой отец подал объявление в газету, я прочитал его, но не хотел отправлять в печать, потому что оно выглядело…
– Суперпозорно? – я закончила фразу за него. Мой отец хотел подать объявление в школьную газету? В моей груди вспыхнула ярость.
– В газете печатают объявления?
– Да, для этого есть отдельная колонка. Люди продают инструменты и машины и сообщают о распродажах вещей, так что не злись на него так сильно. Я уже говорил – он выглядел так, как будто был в отчаянии.
Я вздохнула, пытаясь последовать его совету, но это мне не удалось.
– И что там было написано? «Придите и помогите моей дочке, актриса из нее плохая, а ученик и вовсе никудышный?»
– Нет. Не помню точно, что там было, но точно не это. И мы уже договорились, что ты прекрасная актриса.
Я прищурилась.
– Но часть про плохого ученика ты не отрицаешь.
– Ученик ты ужасный. Но только потому, что твое желание заниматься учебой равняется нулю.
Я попыталась сдержать смех.
– Я бы не сказала, что нулю.
– Нулю.
Я закатила глаза.
– И что же, все видят эти объявления? Или ты редактор газеты или типа того? – Похоже, что так и было. Вот почему он сидел в маленьком кабинете в отделе журналистики.
Он пожал плечами так, как будто в этом не было ничего такого.
– Значит, ты можешь назначить себя автором любой колонки в газете. Почему именно развлечения? – спросила я. – Почему тебе нравится писать обзоры?
– Мне нравятся истории. Нравится смотреть, как они развиваются, и угадывать концовки. Нравится удивляться и узнавать новые вещи о людях или о самом себе.
– А потом ты любишь говорить, как можно было бы сделать все намного лучше?
Он засмеялся мягко и глубоко, отчего в моем животе запорхали бабочки.
– Или о том, как хорошо все получилось. Не забывай о том, что хорошие обзоры я тоже пишу.
– Значит, никакой сенсационной расследовательской журналистики?
– Не забывай, что я при любой возможности избегаю конфликтов.
– Это говорит человек, чей обзор на фильм стал мемом.
– Не по моей воле. У меня нет никакого желания нарваться на драку с Грантом Джеймсом.
Моя ладонь была заполнена латексом. Он закончил и еще раз окинул взглядом мое лицо. Я взяла средство для снятия макияжа и завершила дело.
– Спасибо, – сказала я, – что позволил мне выговориться.
– Обращайся.
– Тебе надо попросить моего отца о повышении. – Не знаю, почему я так сказала. Может, чтобы самой себе напомнить, что Донаван был здесь потому, что ему за это платили.
– Я должен добавить умение слушать в резюме? Как там было? Прическа, гармония…
– Домашка, – сказала я с улыбкой.
– Точно. Как я могу забыть единственное из этого списка, что на самом деле правда.
– Но умение слушать не подходит к остальным пунктам – везде по одному слову, а тут – два.
– Внимательность? Помощь?
– Уже лучше. – Я взяла кусочек грима со своей ладони и прилепила ему на щеку.
– Из тебя бы вышел прелестный зомби.
Латекс упал ему на ногу. Он поднял его одной рукой, а второй поддерживал мою, пока возвращал его к остальным латексным кусочкам. Пока он клал его на место, мы снова встретились глазами. Он отвел взгляд, опустил руку и встал.
– Извини, мне нужно идти. Обещал маме, что приду сегодня пораньше.
Я выкинула весь грим, что был у меня в руке, в мусорку.
– Да, все в порядке. Я истратила все наше время.
– Пиши мне, если застрянешь с математикой.
– Обязательно. Спасибо.
Я подалась, чтобы обнять его, когда он поворачивался к двери.
– Оу, – сказал он и неловко похлопал меня по спине. – Увидимся.
– Пока.
Он закрыл за собой дверь, и я опустилась на диван. Почему я вела себя так странно? Что я вообще делала? Мне не нравится Донаван Лейк. Он – просто друг, готовый помочь, и в чьей компании я чувствую себя комфортно. И это прекрасно. Потому что это именно то, что мне сейчас было нужно.
А вот что мне не было нужно, так это люди, говорящие обо мне с Реми. Я глубоко вздохнула, но Донаван был прав – это всего лишь съемочные сплетни. Реми, возможно, уже к ним привык. Это не должно на него никак повлиять… надеюсь.
Танцующие могилы
INT. Лаборатория лорда Лукаса. Поздняя ночь
ЛОРД ЛУКАС смешивает химикаты и травы в мензурке, тщательно отмеряя каждый компонент. Глаза ученого налиты кровью. Волосы взъерошены, нервы на пределе. Любой посторонний шорох заставляет его вздрагивать. Он проливает химикат мимо мензурки и обжигает запястье. Выругавшись, он швыряет мензурку, и она разбивается о дальнюю стену. БЕНДЖАМИН врывается в комнату.
Кто это был?
Это я. Думаю, кто-то подменил мои ингредиенты.
Кто? Почему?
Кто-то не хочет, чтобы мы помогли зараженным. Он думает, что лучше уничтожить их и тем самым остановить распространение заразы.
Не дайте ему сломать вас. Не сдавайтесь, вы нужны Скарлетт.
Единственное, что заставит меня сдаться, это смерть.
Семнадцать
На следующее утро, после того как мне нанесли грим и сделали прическу, у меня оставалось еще немного свободного времени, так что я направилась к трейлеру Аманды.
– Входи! – крикнула она в ту же секунду, как я в первый раз постучала по двери.
Войдя, я обнаружила Аманду за просмотром каких-то бумаг. Когда она подняла на меня глаза, ее рука автоматически легла на грудь.
– Никогда не делай таких вещей, когда ты при полном зомби-параде. У меня чуть сердце не остановилось.
– Сказала та, кто вчера пряталась у меня в душе.
– Ты права. Я заслужила. – Она заметила, что со мной что-то не так. – Все в порядке?
– Ох. – Я прислонилась головой к внутренней стороне двери. – Я кому-то здесь очень не нравлюсь, и вчера он попытался настроить Реми против меня.
– Тебе это Реми сказал?
– Нет, я подслушала их разговор.
– Скандалы и происшествия так и липнут к тебе: упавший свет, порванный костюм, пропавшие накладки, а теперь и сплетни. – Она засмеялась.
Я присоединилась к ней, но потом перестала и прошла дальше вглубь трейлера.
– Подожди, ты думаешь?..
Она помахала рукой в воздухе.
– Шучу. Всякое случается. А люди… Даже не хочу начинать объяснять, что с ними не так. На площадке все говорят гадости друг у друга за спиной. Они ноют и жалуются. Это часть работы. Однажды я снималась с девчонкой, которая жаловалась на всех членов съемочной группы каждому, кто готов был слушать. Она думала, что она лучшая актриса во вселенной, а когда что-то шло не так, то, конечно, виноват в этом был кто-то другой. Поэтому смотри на это так: кто-то пытается выпустить пар.
– Ты права.
Накануне я пришла примерно к таким же выводам, но то, что кто-то другой сказал это вслух, успокаивало.
Аманда взяла пульт и указала им на телевизор за моей головой. Я повернулась и увидела застывшую версию Аманды на экране.
– Что ты смотришь?
– Пересматриваю пробы. Фейт как-то сказала кое-что о моем прослушивании, поэтому я решила пересмотреть, чтобы понять, о чем идет речь.
– О‐о-о, круто. Включи. Хочу посмотреть на твое прослушивание. – Я села на диван.
Она нажала кнопку воспроизведения, и мы вдвоем уставились на Аманду из прошлого в обстановке, которую я прекрасно помнила. Куча людей оценивает твою игру и делает заметки. Весь процесс довольно пугающий.
– Как насчет того, чтобы сделать это завтра? – спросила реальная Аманда, пока Аманда в телевизоре что-то говорила.
– Сделать что?
– Поцелуй. Я буду болтаться у твоего трейлера после съемок, возьму с собой Гранта, и ты предложить порепетировать сцену с поцелуем. Я окажусь рядом как раз вовремя, чтобы дать тебе мастер-класс.
– О да, завтра – наш единственный шанс, если учесть, что эту сцену мы снимаем послезавтра.
– О том и речь.