– Остановись, Евпатий! – пророкотал сверху очень знакомый голос. Такой знакомый, что внутри у воеводы все закипело.
Не выпуская из поля зрения противников, расходившихся по комнате и охватывающих его полукругом, Коловрат глянул наверх. Там стоял торговец оружием Богучар из Рязани и смотрел на Коловрата с усмешкой превосходства и презрения. Но не ухмылка предателя заставила опешить Коловрата. Рядом стоял тот самый сотник Сулица, а в его руках билась и плакала Евпраксия с приставленным к горлу ножом.
– Не долго тебе жить осталось, сотник, – процедил Коловрат сквозь зубы. – Вот это ты сейчас делаешь зря.
– Брось саблю, воевода, – приказал Богучар. – Брось, иначе она умрет. Она нам не нужна, нам нужен князь Федор, да и ты пригодишься, а ее мы можем и зарезать. Ну? Жить ей или сбросить тебе под ноги с перерезанным горлом?
– Евпатий! – пронзительно крикнула Евпраксия, – они Федора оглушили и связали. Неоткуда помощи ждать, сражайся, не жалей ни меня, ни предателей!
Локоть сотника дернулся, сердце Коловрата сжалось в ожидания, что сейчас хлынет кровь и забьется безжизненное тело. Воевода застонал от бессилия и так рубанул саблей лавку, что клинок вошел на всю толщину древесины. Сделав несколько шагов к лестнице, он прорычал, хмуря брови:
– Ну, отпусти ее! Я без оружия…
И тут же кинулись на него трое, хватая за руки, обматывая кожаными ремнями. Коловрат начал было расшвыривать нападавших, но тут же увидел полные ужаса и слез глаза Евпраксии и прекратил сопротивляться. Его повалили на пол и стали бить чем попало: ножнами мечей, ногами. Связали за спиной руки, стянули ремнями ноги. И только после этого Евпатий с облегчением увидел, что сотник наконец опустил руку с ножом.
Потом его волокли куда-то вниз, через низкую дверь… по ступеням, в холод. Коловрат несколько раз сильно ударился головой, после чего старался держать ее навесу. Но очередной удар опрокинул его в тошнотную темноту.
Сколько он лежал в беспамятстве, Коловрат не знал. Вокруг было темно, пахло мышами, прелым сеном и какой-то кислятиной. То ли квашеной капустой, то ли кого рядом из желудка наизнанку вывернуло. Холод сковал все тело потуже ремней, которыми стянули его подручные Богучара. Коловрат не чувствовал ступней и кистей рук. На месте хоть они или нет? С этих злодеев станется. Могут и отрубить. Только нужен я им зачем-то, не убили. А князь Федор? Неужто его насмерть убили там наверху. Евпраксия не переживет, не сможет она без него.
Рядом застонал мужик, Коловрат повернул голову. Кто? Федор или Апоница? Несколько раз крепко зажмурив, а потом вытаращив глаза, Коловрат справился с непроглядной тьмой. Теперь он разглядел, что в подвал через щели в двери пробивается свет. Зрение немного восстанавливалось, и он стал различать предметы. Несколько бочек у стены, сводчатый потолок, большой сусек у другой стены, крынки, битые черепки, солома пучками почти по всему полу. На такой же соломе, только на жиденькой куче, лежал и сам Коловрат. А рядом кто-то еще.
– Эй, кто здесь? – позвал воевода, стараясь не шуметь, чтобы его не услышали за дверью.
Там кто-то есть, иначе бы свечи не жгли. Свечи денег стоят, а там светло, читать можно. Человек не отзывался и только тихо постанывал. Коловрат согнул ноги в коленях и попытался каблуками сапог оттолкнуться от стыка больших каменных плит пола. Получилось, но тело пронзила резкая боль. Мышцы застыли, ушибы болели, однако надо двигаться, иначе замерзнешь, иначе кровь не побежит по членам и не разогреет их.
Наконец, после огромных усилий, Коловрат подвинулся к лежавшему неподалеку человеку и даже умудрился подняться и сесть на колени возле него. Это был князь Федор. Коловрат сокрушенно покачал головой и закусил до боли губу. Это плохо. Ох как плохо. Если бы одного воеводу заточили в этом подвале, еще бы оставалась надежда, что Федор там наверху, что с ним идут переговоры, с ним торгуются, у него что-то выторговывают. Будь так, Коловрат с радостью пролежал бы здесь и день, и два, и больше. Лишь бы князь Федор был на свободе и мог что-то предпринять. А то, что они оба здесь, избитые и связанные, говорит о том, что дело их плохо. Их или убить хотят, или… еще что похуже выдумали предатели. Может, монголам выдать? Головы наши продать?
– Княже, – позвал Коловрат, склонившись к пленнику. – Князь Федор, слышишь ли ты меня?
Ответом ему было лишь слабое постанывание. Не помер бы, подумал Коловрат. Все можно стерпеть, все можно пережить и снова начать. Упасть можно и подняться. Нет возврата только оттуда. Только смерть непоправима. Он наклонился еще ниже и прижался щекой к щеке князя. Она была ледяная, как могильный камень, жесткие волосы короткой бороды кололи, но Коловрат терся о щеку князя, пытаясь передать частичку своего тепла, живого, человеческого. Привести в чувство, оживить. Вдвоем легче выбраться.
– М-м-м. – Князь застонал громче и мотнул головой.
Коловрат тут же стал шептать ему на ухо:
– Князь, княже.
Наконец Федор открыл глаза:
– Кто здесь? Где я?
– В подвал нас заперли, Федор Юрьевич. Связали и заперли. Тише ты, тише. Приходи в себя и давай думать, как выбираться отсюда.
– Параша где, где Евпраксия? – вскинулся было князь, но Коловрат придавил его плечом к полу и снова зашептал:
– Уймись до поры. Нет ее, не знаю, где она. Если ты станешь кричать, нам ее не спасти. Тихо, княже, тихо.
– О Господи! – простонал Федор уже от боли в душе. – Когда ты ее в последний раз видел? Мы вошли в светелку, и меня ударили по голове. Больше ничего не помню. Кто эти люди, что им от нас нужно? Выкуп, завладеть дорогими подарками, что мы везли князю пронскому?
– Не ведаю, княже. А вот Евпраксию я видел уже потом. Когда у вас там шум наверху начался, я вскочил на ноги и саблю выхватил, а потом забежали молодцы с улицы да обидчик твой появился – Алфей Богучар с торговой улицы. Лавка у него там оружейная. Он оружием широко торгует, и не только в Рязани. Он стоял и сотник пронский Сулица с ним. Сотник жену твою держал с ножом у горла. Меня стращали ее смертью немедленной, если саблю не брошу. Бросил, прости уж, княже.
– Евпатий! – горячо заговорил Федор. – Век буду за тебя Богу молиться. Бросил ты саблю, а мог бы биться, мог спастись ценой ее жизни, но не сделал. Помни, что я теперь тебе…
– Тихо, – зашипел Коловрат. – Люди рядом. Услышат. Не будем об этом. Не должник ты мне. Об одном у нас с тобой печаль. Давай думать, Федор Юрьевич!
– Что мы можем, спутанные по рукам и ногам? – зло ответил Федор.
– Можем! – уверенно ответил Коловрат. – Можем все снести, выбраться и княгиню твою спасти, можем не терять надежды, что твой Апоница на свободе и поможет нам. Можем просто умереть с честью русского воина.
Коловрат снова посмотрел на заветную дверь, за которой горел огонь, потом осмотрел князя и себя самого. Федор был спутан, как вязанка хвороста, от горла до щиколоток одной длинной веревкой. А воевода двумя ремнями. Одним руки и локти стянуты за спиной, вторым щиколотки спутаны, как коня треножат. Так ведь поверх сапог же!
– Княже, повернись на бок, – зашептал Коловрат. – Я подвинусь, а ты помоги с меня сапоги снять вместе с путами. А уж я постараюсь потом подняться наверх, свечу возьму и пережжем веревки. Ну а потом уж воля Божья.
Федор Юрьевич послушно лег на бок и пошевелил за спиной пальцами. Его связали не так туго, как сильного и крупного телом Коловрата, и кисти рук оставались у князя свободнее – он мог шевелить ими, разводить и сводить. Только до своих узлов ему не дотянуться было. Коловрат лег на спину, подсунув каблуки сапог под пальцы князя. Он пытался о края каменных плит на полу зацепиться пятками, чтобы стянуть сапоги. Сразу два стягивать было сложно, а по одному не позволили бы ремни. Но Федору удалось-таки вцепиться в сапоги Коловрата. Он застонал и стал давить пальцами, чтобы сапоги не выскользнули. Коловрат шевелил ногами и тянул, тянул… и вот одна нога пошла, вторая пошла. Еще миг, и оба откинулись устало на спины, тяжело дыша, ступни Коловрата уже были в голенищах. Самое трудное они сделали.
– Вот и согрелись немного, княже, – оскалился, с шумом выпуская пар изо рта Коловрат. – Дальше легче пойдет. Ты теперь просто держи за пятки, я вытяну.
Он осторожно крутил ступнями, поджимал пальцы и вытягивал ноги из сапог, пока наконец не коснулся босыми ступнями ледяного пола. Теперь надо было размять ноги, которые очень быстро застынут от холода, а ему сейчас только ноги и помогут. Коловрат, лежа на спине стал энергично двигать ступнями, коленями, пока не согрелся. Поднявшись на колени, он прислонился к Федору, кивнул ему ободряюще и стал вставать в полный рост. Получилось, и голова почти не кружилась. Тихо ступая босыми ногами, он подошел к лестнице и прислушался. Кажется, в комнате никого. «Эх, сейчас бы только войти, зубами свечку выдернуть из плошки или светильник масляный подцепить. Потом назад к Федору и пережечь его путы. А дальше все легче, дальше мы их голыми руками передушим», – подумал с ожесточением воевода.
Но тут в комнате раздались тяжелые и почему-то неуверенные шаги. Коловрат быстро взбежал по ступеням и прижался связанными за спиной руками к каменной стене возле двери. Шаги приближались. Человек бормотал что-то невнятное и шел к двери подвала. Лязгнул засов, и дверь распахнулась от удара ногой. На пороге, освещенный со спины, стоял сотник Сулица. Был он пьян, взор его был мутный, а в руке он держал плошку со свечей. Глядя вниз, где в темноте лежал князь Федор, он заговорил, с трудом шевеля губами:
– Лежите, голуби? Лежите, лежите. Опасные вы, вот и мешаете людям. Больно уж вам сражаться охота… А с кем? С монголами захотели сразиться? Не позволят вам этого. Пропадете тут! Или отправят вас снова в Рязань, а в залог вашу красавицу мне оставят. Будете нужные слова Юрию Ингваревичу говорить, от битвы с монголами отговаривать – останется жива Евпраксия. Не будете – я ее живой в землю закопаю. А когда придет Батыга-хан, он мне ярлык на княжение в Рязани даст. И всем хорошо, и торговлишка пойдет, и дань платить будет с чего. А главное, все живы и здоровы. Ну, может, не все. Смотри, Федор, живую и теплую – в сырую землю…