– Правда, дети успели в них поиграться и разорвали коробку, в которой переслал все это твой адвокат.
Холли бесцеремонно скинула груду писем на пол и сказала:
– Знаешь, Энни, ты могла бы мне и сказать все-таки, что Эвен приходил к тебе позавчера ночью и выспрашивал обо мне.
Энни задумчиво поглядела на нее.
– Да, а еще я, могла бы тебе сказать, что нам пришлось заказать дополнительную партию ветчины и сосисок к пиву по поводу карнавала «Фантастическая ночь», который начнется на следующей неделе.
– Но это же совершенно разные вещи, Энни!
– Я очень рада, что ты это поняла. Ты уже успела по нему соскучиться? Да?
От удивления и смущения Холли отвела взгляд.
– Ну, немножко, мы вроде как подружились, и…
– Холли, так это же здорово, надо было мне вас свести еще несколько лет назад, конечно, он тогда был женат на Синти. А ты?
Холли вскочила на ноги.
– Подожди-ка, подожди, ты к чему это клонишь? Он ведь просто хозяин, а я у него снимаю коттедж. Очаровательный, конечно, с великолепным чувством юмора, но просто хозяин, и все.
– Ах, хозяин, хозяин моих поцелуев… – насмешливо пропела Энни.
Холли вздрогнула, тут же вспомнив, как вчера на грядках с помидорами, пятилетний сын Энни стал свидетелем их поцелуя. Ясное дело, что пятилетний ковбой не замедлил рассказать об этом знаменательном событии своей матери.
Сложив руки на животе, Холли отвернулась от подруги.
– Сама уж не знаю, как все вышло, а тем более не хотела я, чтобы это видел Питер.
Энни радостно хихикнула:
– Я тебе объясню, как все вышло. Сначала надо взять двух красивых представителей противоположного пола и поместить их вместе. Двух чертовски приятных и чертовски одиноких людей, которые бесспорно заслуживают второй попытки для обретения счастья и если, господу Богу угодно, то…
Стремительно обернувшись, Холли вскинула руки:
– О, Энни, только не впутывай сюда Бога, пожалуйста!
– А, почему? Или ты предпочитаешь дьявола?
– Энни, ну это же был просто поцелуй! Ведь правда, слушай, как только у Эвена кончится отпуск, он вернется на работу, и я останусь для него просто воспоминанием. Ведь надо же чем-то занять себя на отдыхе умному, энергичному, веселому, красивому, сексуальному…
– Да прекратишь ты или нет!
– А ты? – тихо ответила Холли.
Энни махнула рукой и собралась уходить.
– Я-то, конечно, все это прекращу, – крикнула Холли вслед подруге.
Калитка за Энни защелкнулась. С тяжелым вздохом Холли потянулась за почтой. Дел на сегодня было предостаточно. Ей предстояло сделать много телефонных звонков, и благодаря этому без труда удастся изгнать Эвена Джеймсона из своих мыслей. Она быстро просмотрела конверты, выбрала несколько со штампами Лемонэйд, а остальные кинула в кресло, в то самое, на котором Эвен сидел вчера. Холли застонала.
Он был здесь, даже когда его не было. Это же смешно! Она вовсе не собиралась скучать по нему. Она потерла виски и в памяти возникла новая картина. Ей вспомнились его пальцы, поигрывающие складками ее платья, его жаркое дыхание, касающееся ее шеи, его горячий рот, который вот-вот коснется ее губ. Холли вскочила и уставилась на кресло.
– Долгая будет неделька, – сказала она себе. – Хватит тебе вести себя, как влюбленный щенок, скулящий над пустыми ботинками хозяина.
Просматривая письмо с последними сведениями из Лемонэйд, она решила сегодня же позвонить в штаб организации. С тех пор как в прошлом месяце ей пришлось отказаться от посещения Манхеттенского офиса, всю связь с Лемонэйд она держала через Дейва. Она была очень рада, что есть такая возможность, поскольку многословное письмо с обзором последних новостей, особых новостей не содержало. Тем более на предмет того, что происходит в офисе и какова внутренняя политика организации, а поскольку избрание Совета Лемонэйд было на носу, ей просто необходимо было иметь информацию.
– Привет, Дейв, это Холли!
– Привет, нам тут очень не хватает самого активного из наших добровольных помощников. Где ты была все это время?
– Занималась устранением кое-каких личных препятствий. Честное слово, как только с ними расправлюсь, так тут же вернусь обратно в мою норку.
Интонации Дейва изменились с легкомысленных на серьезные.
– Надеюсь, что это будет скоро. А то тут ходят слухи, что Совет рассматривает несколько других кандидатур на свободное место. Скажем, шурин Уиллоугби очень хочет попасть на туда, а мне чертовски не хотелось бы этого, Холли, потому что ему только и нужно, что увидеть свое имя напечатанным. Никто так не болеет за Лемонэйд, как ты!
– Спасибо, Дейв. А что там с этим дурацким плакатом, много ли вреда он нанес мне?
– Ну, что касается меня, то невинный взгляд на твою попку мне показался совершенно безобидным развлечением. К несчастью, Уиллоугби придерживается иного мнения, он использует плакат, чтобы протащить вместо тебя своего шурина, так что не мешало бы тебе появиться здесь и напомнить всем, что на этом месте ты будешь незаменима.
К сожалению отправиться в офис Лемонэйд было для нее практически невозможно. Лишь один раз после выхода плаката попыталась она попасть туда, но возле дверей уже толпились журналисты.
– Дейв, сейчас я не могу появиться, но я самостоятельно пытаюсь заниматься сбором пожертвований, я пришлю копии писем и, может быть, если они попадут в нужные руки.
– Будь уверена Холли, я сделаю так, чтобы каждый получил копию, но, пойми, что это совсем не то же самое, как если бы ты была здесь. С моей точки зрения лучшим способом попасть в Совет для тебя было бы сделать так, чтобы твой образ ассоциировался у людей с работой с девяти до пяти, здесь, в офисе и тогда они скорее всего забудут об этом плакате.
На следующий день рано вечером Холли запечатала в конверты восемь писем с просьбой о пожертвованиях, которые успела написать за этот день. Она исправно вложила копии писем в конверт, адрессованный в Лемонэйд. За годы работы моделью она успела познакомиться со многими состоятельными людьми и большинство из них обладали широкой душой и добрым сердцем. Им она и решила написать, в надежде добиться щедрой поддержки для благотворительной детской организации. Облизав и приклеив марки, она уставилась на толстую гору писем. Если бы Эвен был здесь, она бы спросила у него совета, потому что Эвен…
Ах, Эвен, Эвен… нет его здесь, и с какой стати ей просить у него совета как ей стать нужнее своей организации? Но нельзя ведь отрицать, что он искренне любит детей. Перед ее мысленным взором предстала картинка, как он играет с Питером и Паулой. Холли положила руку на стопку конвертов, потом отодвинула стул от стола. Если он сам не выходит из ее головы, она его заставит. Холли переставила вентиляторы, налила себе холодного чая и включила телевизор. Она поудобнее устроилась в мягком кресле и стала потягивать чай, нетерпеливо ожидая, чтобы телевизор поскорее успокоил биоритмы ее мозга. И тут в комнате раздался чересчур знакомый голос:
– Говорит Деннис Кратчи, последнее сообщение о «славной девочке». Утверждают, что за эту неделю ее видели в трех разных местах.
Холли выпрямилась, как громом пораженная.
Что значит видели? Что она им – летающая тарелка?
– Первое сообщение поступило из Порт-таундсенда, штат Вашингтон. Двадцать бойскаутов настаивают, что они видели как наша «славная девочка» бегает трусцой в олимпийском Национальном парке. Два дня назад они заметили ее на прекрасном пустынном участке парка, известном как Харикейнрич. Холли Хамелтон была там одна.
Видеоряд демонстрировал бойскаутов в дождевиках под проливным дождем, они указывали пальцами на склон близлежащей горы. А один мальчишка в забрызганных дождем очках все время покачивал головой.
– Другое сообщение поступило к нам из Кейпшелла, штат Нью-Джерси. Несколько студентов колледжа, проводящих там свои летние каникулы, готовы поспорить на стоимость своего обучения в течение следующего года, что видели Холли Хамелтон в этом городе. Даем прямое включение Кейпшелла.
Итак, на набережной наш корреспондент Бобби Кейт. Бобби, что у вас есть для нас?
– Привет, Деннис. Я сейчас нахожусь на набережной Кейпшелла, вместе со мной группа молодых людей. Им не терпится рассказать, что они недавно увидели здесь.
Холли шмякнула стакан с чаем о кофейный столик, рухнула на четвереньки и закрыла голову руками.
– Нет, нет, нет! – взмолилась она, подползая все ближе к телевизору. Молитва была незамедлительно услышана. Три недоросля, погнавшиеся за ней с пляжа несколько ночей назад, ворвались на телеэкран с обычной для себя жизнерадостностью.
– Клянусь, она здесь! – Потрясая в качестве подтверждения кулаками, заявил парень в ямайских шортах без рубахи. Миловидная журналистка поправила наушники и продолжила.
– Где и когда именно видели вы «славную девочку»?
Вся троица заговорила разом, каждый свое.
– Шухер! – вдруг раздался чей-то вопль. Появившаяся из-за кадра рука отвесила подзатыльник самому громкому из студентов и надвинула ему на самый нос бейсбольную кепку. Холли заморгала, глядя на экран.
Кто-то, похоже, хорошенько толкнул оператора и теперь на экране были чайки, клюющие попкорн на набережной. На экране снова появилась студия в Манхеттене.
– У нас пропала связь, – неуверенно заявил Кратчи. Поправляя галстук, он кинул несколько нервных взглядов в сторону монитора, после чего посмотрел куда-то в сторону, явно обращаясь за помощью.
– Да, да, – пробормотал он. – Итак, сейчас перед нами будет сюжет из Ньюперт-Ньюс, штат Вирджиния, нам кое-что хочет сообщить мадам Мичика.
– Что вы можете сказать насчет того, где сейчас находится наша «славная девочка» и обоснованы ли слухи о том, что скоро выйдет второй плакат? Пожалуйста, мадам Мичика!
Холли не могла в это поверить. Деннис Кратчи махнул рукой на сообщение из Кейпшелла и перешел к разговору с чудаковатой ясновидящей в белом парике. Та принялась поглаживать хрустальный шар, размером с баскетбольный мяч, и понесла какую-то неразборчивую чушь. На Кратчи было жалко смотреть.