– Я хочу тебя, Холли, прямо здесь, прямо сейчас!
Их взгляды сомкнулись, и руки его скользнули под топик Холли, он снял его через голову и отбросил в сторону от нее. С океана дул ветер, но она не замечала этого. Все, что она испытывала, исходило исключительно от Эвена.
– Сними брюки, Холли.
Она расстегнула молнию, штаны упали на песок, и она откинула их в сторону. Она смотрела, как он пальцем проводит по кружевной каемке ее старомодной черной атласной комбинации. От его прикосновений по всему телу растекался жаркий поток удовольствия, он нащупал пальцем красную розочку, помещенную во впадине посредине ее груди.
Потом перевел палец к сразу напрягшемуся соску и провел им дальше вниз до высокого выреза на бедре.
– Ты специально ради меня это надела?
До этого мгновения она бы даже перед самим Господом в этом не созналась.
– Да!
Он одарил ее своей всесокрушающей улыбкой, и она подумала, что с радостью умерла бы сейчас. Тяжелым от вожделения взглядом он обвел ее снизу доверху.
– А ты снимешь это ради меня?
– Да, – шепнула она, и голос ее был наполнен предвкушением того, к чему все шло.
– Сними это для меня, – повторил он, и ноздри его раздувались. Яркий лунный свет не смягчал обнаженного желания на его лице. Она сняла атласную лямку сначала с одного плеча, потом со второго, отороченные кружевами чашечки сползли, приобнажив упругие холмики розоватой плоти. Спуская шелковистый верх, она смотрела ему в лицо, и полная высокая грудь была молочно-белой при луне.
Тут она замешкалась, и он стянул с себя рубаху, потом расстегнул брюки и снял их вместе с трусами.
«А ведь он уже готов», – осознала она, ощутив глубокое женское удовлетворение, и она стала стягивать комбинацию дальше вниз, обнажая крутой изгиб талии, переходящий в бедра, потом остановилась и снова посмотрела на него.
– Давай я, – сказал он, становясь перед ней на колени и запуская большие пальцы под комбинацию. Он спускал ее все ниже и ниже, целуя ее плоский живот, щекоча ее бедра, гладя ее упругие стройные ноги.
Холли вцепилась ему в плечи, чтобы не упасть от наплыва чувств. Губы его спускались все ниже, ей казалось, что она вот-вот закричит от желания. Поцелуй их был полон радости и вожделения, жажды и любви, желания и потребности друг в друге. Он увлек ее за собою на подстилку, раздвинул ей ноги и, наконец, возлег на ложе ее женственности. Нависнув над ней, он втягивал в себя морской воздух и ее запах.
– Холли…
Она поняла невысказанный вопрос, общепринятую условность первого раза, позволяющую в последний момент повернуть назад, и с благодарностью за этот жест благословила его. Благословила душераздирающим поцелуем и, мяукнув как котеночек в знак полной покорности, она обхватила ногами его бедра и приняла глубоко в себя. И вот он уже в ней – врезается, ласкает, поглаживает, наполняет всю ее восходящим по спирали наслаждением. Луна скрылась за облачком, и она изгибалась навстречу каждому его толчку, каждому запретному приказу, который шептал он в ночную тьму.
– Скажи мне, что ты моя, – удалось выдавить ему, слегка обуздывая себя в ней.
Как могла она жить без него, без его любви, без его тела?
– Да.
Она обхватила ладонями впадинки на его спине, заставляя его снова полностью войти в себя, и вот уже ритм движений, резких туда и ласкающих обратно, участился и наконец Холли почувствовала, как она содрогается и распадается на тысячи кусков сверкающего наслаждения. И вместе с ней в этом звездном дожде ощущений был он, он вошел в него вместе с ней, скользя в ее объятиях, чтобы остаться там навсегда. Насыщенный, цельный, любимый он держал ее в своих руках и прислушивался к звукам моря, к биению их сердец и к самому сладкому из всех звуков, к голосу Холли.
– Я – твоя.
Глава седьмая
Добавив на свой второй бутерброд с ветчиной еще немного майонеза, Эвен навалил на него сверху толсто нарезанные помидоры и зелень. Широко улыбаясь тому, что вся эта конструкция не разваливается, он аккуратно поднес сандвич ко рту. Перед тем как откусить, он спросил:
– Ты точно не хочешь? А то давай, сделаю такой же.
– Нет, спасибо.
В свете давешнего занятия любовью Холли испытывала прилив энергии и отнюдь не чувствовала себя голодной. Она сидела на кухне Эвена, привалившись спиной к буфету и положив ноги на разделочный столик. Ей вполне достаточно было смотреть, как Эвен ест свой сандвич. Как правильно она поступила, доверившись Эвену, уж вместе-то они придумают, как покончить с этим фарсом, который затеял Стью. А на остаток ночи у нее один враг – мечтательная улыбка, которая так и норовит проползти украдкой на ее губы.
Или это все из-за шампанского, которое звенит у нее в крови?
– А мне так нравится, когда ты называешь меня «славной девочкой». Ты об этом знаешь?
– Да. – И он продолжал смотреть, как она улыбается, скорее себе, чем ему.
– Еще есть какие-нибудь вопросы, «славная девочка»? – спросил он, прежде чем откусить еще здоровенный кусок.
– Ага, насчет твоего аппетита, откуда у тебя такой, от морского воздуха, что ли? – она склонилась в сторону так, что локтем чуть не касалась его тарелки. – Или от того, что ты на мопеде переездил? – игриво спросила она.
Он покачал головой и промямлил с набитым ртом:
– От физических упражнений на пляже, – и, подмигнув ей, отхлебнул из картонной упаковки апельсинового сока.
Зазвонил телефон, но после двух звонков умолк. Ошибка, наверное, предположил он, но у него создавалось впечатление, что телефон выжидает и вот-вот вторгнется в их жизнь. Покачав головой и нахмурившись, он обратился к Холли:
– Совсем от телефона я оторваться не могу, но по-моему, на какое-то время нам надо вывезти тебя из Кейпшелла. Давай сообщим об этом Энни и уберемся завтра с утра пораньше.
Ей представилось уединенное убежище где-нибудь в Поконосе, а может быть даже, в Карибском бассейне, этакий Эдем, где они смогли бы насладиться вновь обретенной близостью. Ведь сентябрь еще так далеко.
– Ну и какие будут предложения?
– Как ты смотришь насчет моей нью-йоркской квартиры? Там нам, вероятно, гораздо проще будет со всем управиться и в то же время найдется необходимое для нас уединение.
Она печально улыбнулась ему:
– Я буду скучать по этому месту, но ты прав, что-то в последнее время многовато здесь местных звонков. Ох, до чего же мне не хочется, чтобы остаток твоего отпуска прошел на Манхэттене!
– Да, но ведь мы будем рядом друг с другом.
Он одарил ее одной из своих коварных улыбок. Полотняные брюки по-прежнему были на нем, но рубашку и пиджак он снял, как только они пришли домой с пляжа.
Глаза ее пробежались по его великолепным мускулистым рукам, по курчавой подстилке темных волос, покрывающих его грудь, и скользнули прямо вниз к более темному волосистому кусту, окружающему пупок. Ведь говорил же он ей, что поиск решений – его конек. Это – лучшее, чем он может похвастаться. Теперь она не была уверена, что именно это самое лучшее, чем он может похвастаться. Но как же у него получается быть одновременно настолько фантастически сексуальным и одновременно таким практичным?
Он вытер рот и посмотрел на нее.
– Возвращаясь к проблеме с твоим бывшим, хочу сказать, что по-моему, лучшим способом разрешить ее, были бы переговоры. Только, Холли, тебе придется пойти на них, подготовившись как можно лучше и раздобыв всю возможную информацию.
Она медленно перевела взгляд на его лицо. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить о Стью, но Эвен прав: чем раньше она покончит со всей этой дрянью, тем лучше.
– То есть ты хочешь сказать, что мне придется склонить Стью к компромиссу?
Он коротко кивнул:
– Если только…
Он отправил в рот ломтик чипсов и стал задумчиво жевать.
– Что, «если только»?
– Мы знаем, что Стью согласен отказаться от негатива, если ты вернешься на работу. А теперь нам необходимо узнать, от чего он не согласен отказываться. Он так и будет настаивать, чтобы ты позировала ему, если только мы не раздобудем в качестве контраргумента нечто очень большое, скажем, нечто такое, в чем он боялся бы огласки.
Холли резко выпрямилась:
– То есть что-нибудь противозаконное?
– Или постыдное, – он поднял руку. – Ну-ка, давай, говори о нем первое, что приходит на ум. Быстро!
Она пожала плечами:
– Ну, он как навозный жук, ничего не выбрасывает…
– Хм, – Эвен с сомнением поглядел на нее, после чего отряхнул с рук хлебные крошки. – Первое впечатление всегда говорит о многом. И это на самом деле было твое первое впечатление о нем?
Она покачала головой и стала смотреть, как он открывает холодильник и роется в морозилке среди упаковок с замороженными готовыми блюдами.
– Решительный… Нет, беру свои слова назад. Самое главное – его манипуляции людьми. Я же рассказывала, как он заполучил меня в качестве модели. – Она поудобнее облокотилась о буфет. – Я была наивная и глупая.
Она умолкла и принялась тщательно рассматривать ногти.
– А если честно, очень наивная и крайне глупая.
Эвен отошел от открытого холодильника, и снисходительно улыбаясь, взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы.
– Ты была молодая, тебе нужна была работа, вот он и воспользовался этим, Холли, как подходящим моментом.
Она отмахнулась от его снисходительной точки зрения, и он вернулся к холодильнику. Она очень много узнала о себе с тех пор, как все это безобразие началось, а также очень много узнала о своем бывшем супруге. Кроме того, он и понятия не имеет о том, что значит слово «компромисс».
Эвен достал из морозилки мороженое и выразительно пожал плечами.
– Ну что, если это правда, то придется забыть о переговорах с ним, придется тебе вышибать клин клином. Ты не рассматривала возможность нанять частного сыщика?
Она не ответила, и он обернулся через плечо. Они долго и пристально смотрели друг на друга.
– Нет, Эвен, не рассматривала, уж больно это как-то выглядит непорядочно, скользко, понимаешь?