го душила его правая рука.
— У меня остыл кофе.
— У меня тоже. Когда киллер покинул таверну, вы могли позвонить в полицию.
— Не мог. Поскольку понял, что он — коп.
— Таверна находится в Хантингтон-Бич. Я живу в Лагуна-Бич. Он — коп совсем с другого участка.
— Я не знаю, где он служит. Ездит на седане без знаков отличия. Он может быть и здешним копом, из Лагуна-Бич.
— Может. И что теперь, Тим?
Он хотел посмотреть на неё и боялся этого. Как и почему такое произошло, Тим не знал, но за несколько минут их общения на ней сфокусировались все его устремления и страхи. Ничего такого раньше он не испытывал, и хотя тысячи песен и фильмов убеждали его, что это любовь, он знал, что речь о другом. Во-первых, он был не из тех, кто влюбляется с первого взгляда. Во-вторых, будь это любовь, он бы не ощущал жуткого ужаса, который был неотъемлемым компонентом захватившего его чувства.
— Единственное вещественное доказательство, которое я мог бы предъявить копам, ваша фотография, — ответил он, — а это совсем не улика.
— Номерной знак седана, на котором уехал киллер, — напомнила она.
— Это не улика, а ниточка. Я знаю человека, который может по номерному знаку узнать фамилию владельца. Человека, которому я полностью доверяю.
— И что потом?
— Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.
Её взгляд, который не отрывался от него, обладал притягивающей силой двух лун, и неизбежно прилив его внимания сместился к ней. Глаза в глаза, он сказал себе, что должен запомнить этот момент, когда с одной стороны ужас завязывает его узлом, а с другой безумная радость растягивает этот узел, ибо, осознав, что за чувство нахлынуло на него, он смог бы понять, почему ушёл из привычной жизни, которую знал (и к которой стремился), в новую, совершенно незнакомую и, возможно, полную разочарований.
— Вам нужно сегодня покинуть этот дом, — сказал он. — Поживите там, где вы никогда не были. Не у подруги и не у родственников.
— Вы думаете, убийца придёт сюда?
— Завтра, послезавтра, раньше или позже, когда он и человек, который его нанял, поймут, что произошло.
Страха она не выказала.
— Хорошо.
Такое хладнокровие удивило Тима. Зазвонил его мобильник. После того как Линда взяла у него кружку, он ответил на звонок. Услышал голос Лайма Руни.
— Он только что был здесь, спрашивал, кто тот здоровяк, который сидел на последнем стуле.
— Уже. Черт. Я думал, он появится через день или два. Первый парень или второй?
— Второй. На этот раз я к нему пригляделся. Тим, это не человек. Акула в ботинках.
Тим вспомнил мечтательную улыбку киллера, расширенные зрачки, жадные до света.
— Что происходит? — спросил Лайм.
— Дело касается одной женщины, — ответил Тим, как и прежде. — Я с этим разберусь.
Вероятно, киллер осознал, что встреча в таверне прошла не так, как предполагалось. И позвонил парашютисту по контактному номеру. Кухня за ветровым стеклом выглядела тёплой и уютной. К стене крепилась стойка для ножей.
— Ты не можешь держать меня в неведении, — не унимался Лайм.
— Я думаю не о тебе, — Тим открыл дверцу и начал выбираться из «Форда». — Я думаю о Мишель. Не лезь в это дело... ради неё.
С двумя кружками для кофе в руках Линда вышла из «Форда» через водительскую дверцу.
— И как давно ушёл этот парень? — спросил Тим Руни.
— Я подождал ровно пять минут, прежде чем позвонить тебе... на случай, что он вернётся, увидит меня на телефоне и задастся вопросом, а кому это я звоню. Он произвёл на меня впечатление человека, который может сложить два и два.
— Я должен идти. — Тим разорвал связь и убрал мобильник в карман.
Линда понесла кружки к раковине, а Тим выбрал подходящий нож. Мясницкий тесак оставил, предпочёл другой, с более коротким и заострённым лезвием.
Тихоокеанская прибрежная автострада позволяла достаточно быстро добраться от таверны «Зажжённая лампа» до этой улицы в Лагуна-Бич. Конечно, пробка могла возникнуть на трассе в понедельник вечером. Но при нормальных условиях дорога от двери до двери занимала примерно сорок минут.
Помимо съёмного маячка, белый седан могли оборудовать и сиреной. Не доезжая до бунгало несколько миль, киллер сирену бы выключил. Незачем сообщать жертве о своём приезде.
Отвернувшись от раковины, Линда увидела нож в кулаке Тима. Все поняла правильно, объяснения ей не потребовались.
— Сколько у нас времени? — спросила она.
— Сможете вы собрать вещи за пять минут?
— Смогу быстрее.
— Собирайте.
Линда посмотрела на «Форд» модели 1939 года.
— Он привлекает слишком много внимания, — ответил на молчаливый вопрос Тим. — Придётся оставить его здесь.
— Это мой единственный автомобиль.
— Я отвезу вас, куда захотите.
Её зелёный взгляд остротой не уступал кромке осколка бутылочного стекла.
— Что вам до этого? Теперь, когда вы мне сказали, ваша миссия закончена.
— Этот парень... он захочет убить и меня. Если узнает, кто я.
— И вы думаете, я ему скажу, когда он меня найдёт.
— Скажете вы или нет, он узнает. Мне нужно выяснить, кто он, и, что более важно, выяснить, кто его нанял. Может, когда у вас будет больше времени, чтобы подумать об этом, вы со мной согласитесь.
Она покачала головой:
— Это тупик. Если вы рассчитываете через меня узнать, кто хочет моей смерти, то смысла в этом нет. Я вам ничем не помогу.
— Смысл есть, — не согласился он. — Собирайте вещи.
Она вновь взглянула на «Форд».
— Я вернусь за ним.
— Когда закончим с более важными делами.
— И тогда буду ездить на нём, искать остатки прошлого, которые ещё можно увидеть, всё то, что ещё не снесли и не осквернили.
— Добрые прежние дни, — кивнул Тим.
— Тогда тоже, кроме хороших дней, бывали и плохие. Но все они были другими. — И она поспешила в спальню, собирать вещи.
Тим выключил свет на кухне. По коридору прошёл в гостиную, выключил свет и там. Подойдя к окну, задёрнул занавеску. За окном всё застыло, словно миниатюрная деревенька в стеклянном шаре, какие используют, как пресс-папье.
Он тоже долгое время провёл в стекле, но по собственному выбору. Время от времени поднимал молоток, чтобы разбить его, но ни разу удар так и не нанёс, потому что не знал, хочется ли ему очутиться по другую сторону стекла. На улице появился койот, вышедший из ближайшего каньона: возможно, смелости ему придала поднявшаяся круглая луна. Когда он проходил под фонарным столбом, его глаза сверкнули серебром, словно зрачки скрыли бельма, но в тени глаза становились красными и видели всё, что можно было увидеть.
Глава 6
Следуя за уже исчезнувшим койотом, Тим поехал на север. На перекрёстке повернул налево и покатил вниз по склону к Тихоокеанской прибрежной автостраде.
То и дело поглядывал в зеркало заднего обзора. Никто их не преследовал.
— Где вы решили остановиться?
— Я решу это позже.
Она осталась в синих джинсах и темно-синем свитере, добавив к ним светло-коричневый жакет. Сумочка лежала на коленях, дорожная сумка — на заднем сиденье.
— Когда позже?
— После того как мы повидаемся с парнем, которому вы доверяете, который может узнать, кто владелец седана с известным вам номерным знаком.
— Я собирался приехать к нему один.
— Неужто со мной нельзя показываться на людях?
Выглядела она очень неплохо, пусть и не была такой красивой, как на фотографии. Тогда волосы у неё, такие темно-каштановые, что казались чёрными, были короче, и она их специально уложила перед тем, как прийти к фотографу ДТС.
— Очень даже можно, — заверил её Тим. — Но в вашем присутствии он будет чувствовать себя не в своей тарелке. Захочет узнать подробности.
— Так мы скажем ему что-нибудь убедительное.
— Это не тот парень, кому я хотел бы лгать.
— А есть такие?
— Какие?
— Неважно. Предоставьте это мне. Я найду, что придумать. Ему понравится.
— Вы тоже не будете ничего придумывать. С этим человеком мы должны играть честно.
— Кто он? Ваш отец или как?
— Я у него в большом долгу. Верю ему, как себе. Педро Санто. Пит. Детектив отдела расследования грабежей и убийств.
— Так мы всё-таки обратимся к копам?
— Неофициально.
Они продолжили путь на север. Машин на юг в это время ехало мало. Несколько промчавшихся мимо заметно превышали разрешённую скорость. Ни на одной из них не мигал маячок.
На западе густо застроенные домами склоны сияли множеством огней. На востоке кусты переходили в широкие пляжи, за которыми темнел Тихий океан, простирающийся до горизонта, где и смыкался с небом. Под светом луны не засыпающие ни на мгновение волны мерно накатывали на берег.
— Дело в том, что я не в восторге от копов, — прервала затянувшуюся паузу Линда.
Она смотрела прямо перед собой, на трассу, но в свете фар автомобилей, движущихся навстречу, казалось, что её немигающие глаза устремлены в другую реальность. Тим ждал продолжения, но, поскольку она молчала, счёл необходимым спросить:
— Я должен что-то знать? Вам приходилось иметь дело с полицией?
Она моргнула.
— Только не мне. Жизнь у меня ровная и прямая, как новенький гвоздь, который никогда не встречался с молотком.
— Почему мне кажется, что молоток был, скорее всего, и не один, но вы не согнулись?
— Не знаю. Понятия не имею, почему вам так кажется. Может, вы всегда ищете скрытое значение там, где его нет и в помине?
— Я всего лишь каменщик.
Большинство знакомых мне автомехаников мыслят глубже любого профессора, с которыми мне приходилось иметь дело. Они живут в реальном мире. Полагаю, с большинством каменщиков та же история.
— Это та самая причина, по которой мы зовём себя каменноголовыми.
Она улыбнулась.
— Понятно.
На пересечении с Ньюпортским шоссе Тим по: вернул направо и поехал в глубь материка. Дорога поднималась все выше, море уходило вниз под растущей тяжестью ночи.