Имеющая для нескольких признаков место значительная в той или иной степени ширина колебания средних и индивидуальных значений уже позволяет предположить, что эти различия обусловлены переменным соотношением компонентов смешения различных морфологических типов. Как шел этот процесс? И существуют ли для всех древних славян одинаковые в качественном отношении смешения типов, отличающиеся лишь удельным весом определенных компонентов? Или в этом отношении также имеются различия, когда определенные элементы являются общими только для некоторой части многочисленных групп?
Исходным пунктом для последующего анализа были древние славяне Силезии, которые были доступны не только биометрии, но в общих формах и упорядоченному визуальному осмотру, в процессе которого, что это отметил уже Риттер, отчетливо выделяются два различных типа. Впоследствии, после завершения предварительного биостатистического анализа, оказалось, что даже невооруженному глазу заметно присутствие этих двух типов среди других древнеславянских групп (провинция Саксония, Западная Пруссия, южные славяне), так что в некоторых, расположенных на значительном друг от друга расстоянии, местах «живой взгляд» и абстрактная анализирующая статистика смогли взаимно себя дополнить.
Первый тип [34) лучшими его представителями в Силезии среди мужчин являются №№ 1234/25 из окрестностей Спонсберга и среди женщин — №№ 292/95 из местечка Нимч и №№ 4/13 из Бухвитца], мы называем его тип «А», обладает сильно выраженной незаурядностью строения. Черепная коробка длинна и высока, при виде сверху выглядит как правильный овал, в профиле — с сильно и гармонично изогнутым затылком. Лицо — высокое, сильно выделяется острый назальный угол. Также исключительно высоким и узким является носовое отверстие. Выступающий подбородок и относительно высокие глазницы дополняют физиономическую картину. Не существует никаких сомнений в том, чтобы мы имеем перед собой великолепных представителей нордической расы.
Второй тип [35) в качестве характерных представителей из силезского материала упомянуты: среди мужчин — №№ 214/02 из Кл. Тинца и 3/15 из Бухвитца, среди женщин—№№ 1903/30/3 из Бильвизе, 1503/03/1 из Рудельсдорфа и 657/87 из Кл. Тинца], который будет упоминаться как тип «В», с самого начала производит в целом неглубокое, менее рельефное и несколько скудное впечатление. Черепная коробка точно так же является относительно длинной, но ниже; при виде сверху — совершенно долихоидальная, даже при том, что по сравнению с типом А это выражено в меньшей степени, и вследствие более широкого выступания париетальных чешуек (Parietalschuppen) выглядит по контуру как пятиугольник (pentagonid). В профиль мы видим сильно изогнутый затылок, с часто наблюдаемой вмятиной в области lambda. Лицо — отчетливо низкое, с крепкими, несколько выдвинутыми скуловыми костями, носовое отверстие точно так же существенно шире и ниже. Носовые кости сходятся в тупой угол, словно «раздуваясь» в своем дистальном окончании. Наконец, существенное влияние на впечатление от физиономического наблюдения оказывают низкие глазницы, большая интерорбитальная ширина и предрасположенность к прогнатизму. [Prognathie, от греч. pro — вперёд и gnathos — челюсть, в антропологии — выступание лица в вертикальной плоскости. Различают общий лицевой П. (выступание всего лица) и альвеолярный П. (выступание только альвеолярного (зубного) отдела верхней челюсти). Первый измеряется общим углом лицевого профиля, второй — углом альвеолярной части лица.] По всей видимости, должны часто встречаться преназальные пазухи (Pränasalgruben) и лобный шов.
Если исходить из сегодняшнего расового состава западных славян и расового состава Восточной Германии, некогда заселенной славянами, то этот тип следует отождествить с восточноевропеоидной (восточнобалтийской) расой. За это фактически говорит общая физиономическая картина — низкое, несколько плоское лицо, подчеркнутые скуловые кости, широкий нос и легкий прогнатизм. Долихоидальное же строение черепа, напротив, совершенно не соответствует общепринятым описаниям расовой принадлежности живущих ныне. Другие признаки — такие, как низкие глазницы и пологость черепной коробки, с уверенностью приписанными восточным европеоидам быть не могут, поскольку необходимая для этого единообразная система в описании черепа на сегодняшний момент отсутствует вообще.
Итак, здесь пришло время поставить следующие вопросы: соответствует ли прежде всего этот выделенный визуально тип биологической действительности? И следует ли все описанные в упоминаемых черепах признаки приписывать одной-единственной расе, или мы имеем перед собой всего лишь случайные индивидуальные связи признаков?
Корреляции и основные компоненты
Пригодным методом для того, чтобы из смешения типов отобрать минимум два элемента, вопреки возникающим по этому поводу возражениям, может считаться вычисление и анализ корреляций. [36) Разумеется, при обязательном соблюдении того условия, что речь идет не о полностью хаотической мешанине типов (Typengemisch), но именно о их смешении (Gemisch) или хотя бы о промежуточном состоянии между более или менее упорядоченным и хаотическим смешениями. Отображением подобного состояния в большинстве случаев могло бы явиться сегодняшнее население. У древних же славян, по всей видимости, даже это состояние относительно сильно сближено с упорядоченным смешением (ср. разд. IV, 4); ср. Пфауль Б. Биометрия в расологии (Pfaul, В.: Biometrie in der Rassenkunde, 62 S., Jena, 1938).] В подобных обстоятельствах силезская древнеславянская группа, конечно же, слишком мала для того, чтобы позволить ожидать от ее изучения уверенных результатов. Поэтому для осуществления контроля необходимо обратиться к статистическим данным, полученным при изучении корреляций среди прочих групп древних славян. Если во всех или в большей части исследуемых групп при изучении нескольких определенных признаков проявляются определенно направленные корреляции, то с высокой степенью вероятности следует предполагать, что это указывает на общие для всех славянских групп компоненты. Конечно, при незначительном объеме исследуемого материала большинства групп с самого начала следует ожидать, что один или другой показатель того или иного признака выделяется на общем фоне, так что ни в коем случае не стоит это расценивать как указание на их принципиально иную компоновку. Само собой разумеется, что могут быть учтены лишь метрические признаки, причем самые важные из них, на которые представлены сведения всеми или большинством авторов. При изучении же индексов корреляции, напротив, существует возможность сравнения с помощью различной техники измерения массы исследуемых параметров, что важно, в частности, для орбитальных индексов.
Анализируя таблицу индексов корреляции, мы видим следующую картину: корреляция между LB-индексом и высотой черепа полностью отрицательна, за исключением новгородцев и северных хорватов. Между BH-индексом и длиной черепа корреляция, наоборот, преимущественно положительная, в то время как LB-индекс и ширина черепа демонстрируют гораздо меньше ясных результатов. То же самое касается соотношения между самой малой шириной лба и LB-индексом. Хотя здесь и преобладают положительные значения, но в действительности они частично приближаются к нулевому значению. По сравнению с этим, при взгляде на лобные индексы (Stirnindizes), картина вновь становится более определенной. Значения как трансверсального фронтопариетального индекса, так и поперечного лобного индекса (querer Stirnindex) отчетливо убавляются по мере возрастания LB-индекса.
Безусловно, еще предстоит разобраться в том, какие из представленных здесь корреляций, существующих в любом материале, являются естественными и очевидными, а какие установлены в процессе типологического анализа. Так, например, общее для всех явление — это увеличение BH-индекса и трансверсального фронтопариетального индекса при убавляющемся LB-индексе, что обусловлено общим фактором ширины черепа.
В противоположность этому однозначно определенного направления для корреляций между каким-либо индексом и третьей абсолютной величиной ожидать не следует. С точки зрения анализа типов определенную информационную ценность имеют корреляции LB-индекс — высота черепа и BH-индекс — длина черепа. Кроме того, корреляция LB-индекс — трансверсальный фронтопариетальный индекс свидетельствует о том, что более высокие значения LB-индекса основываются не только на незначительной длине, но и на большей ширине. Так как практически повсеместно более круглым головам скорее соответствует более широкий, нежели узкий, лоб, уменьшение значения трансверсального фронтопариетального индекса может основываться только на приросте ширины. Следовательно, если по сравнению со средним значением один компонент является более длинным, узким и высоким, другой компонент — короче, шире и ниже.
Когда мы переходим к изучению параметров лица, то прежде всего наблюдаем проявление в большинстве групп само собой разумеющейся и ожидаемой отрицательной корреляции между OG-индексом и носовым индексом; следовательно, чем шире лицо, тем шире и нос. Совершенно не так отчетлива положительная корреляция между OG-индексом и орбитальным индексом, что обусловлено отрицательной корреляцией носовой индекс — орбитальный индекс. Таким образом, с одной стороны, мы наблюдаем определенный порядок совместного сочетания высокого лица, тонкого носа и высоких глазниц, с другой — низкого лица, более широкого носа и низких глазниц.
Исследование корреляций столь же однозначно дает понять, каковы соотношения между мозговым и лицевым черепом. Весьма отчетливая отрицательная корреляция существует не только между LB-индексом и OG-индексом — что по меньшей мере могло бы быть частично основано на сильной взаимной зависимости между шириной черепа и шириной скуловой дуги, — но в большинстве случаев она также прослеживается между LB-индексом и верхней высотой лица. Это соотношение подтверждается положительными корреляциями между BH- и OG-индексами. Таким образом, более низкое лицо сочетается с малым значением BH-индекса и лицом более круглым в соответствии с более низким мозговым черепом. Согласно этому встречающаяся между LB-индексом и орбитальным индексом корреляция, как и ожидалось, совершенно не так равномерна. Довольно слабое сцепление наблюдается также между LB- и носовым индексом, BH- и носовым индексом, равно как и между BH- и орбитальным индексом.
В итоге обнаруживается факт, в целом свидетельствующий о том, что как между отдельными параметрами и пропорциями мозгового черепа, так и параметрами и пропорциями лицевого черепа существуют весьма четкие связи и соотношения, позволяющие выделить два различных типа строения. Между пропорциями лицевого и мозгового черепа сцепления, напротив, гораздо слабее. Тем не менее благодаря такому параметру, как лицевой индекс, о наличии между ними упорядоченной взаимосвязи не может возникать никаких сомнений.
Итак, в результате исследования корреляций выясняется наличие двух следующих компонентов.
A. Мозговой череп более длинный, узкий и высокий, каковым и классифицируется вследствие соответствующих значений LB- и BH-индексов. Абсолютная величина самой малой ширины лба, возможно, и мала, но в сравнении с самой большой шириной лба и самой большой шириной черепа достаточно велика. Параметры высоты лица как по абсолютной величине, так и в соответствии с величиной BH-индекса — высокие, нос согласно индексу — узкий, глазницы — высокие.
B. По всем признакам — противоположная направленность: мозговой череп короткий, широкий и низкий, согласно LB-индексу — круглый, BH-индексу — низкий. Самая малая ширина лба, возможно, большая, но мала в сравнении с самой большой шириной лба и шириной черепа. Лицо — по абсолютной высоте и индексу — низкое, нос — широкий, глазницы — низкие.
Осуществленное визуальным путем обособление типов, следовательно, совершенно подтверждается результатами вычислений корреляции для метрических признаков. При этом корреляции дают в итоге две замкнутых «цепи», то есть ни для одной пары признаков они не показывают ни одного «сквозного» параметра, который не вписывается в общую картину и который позволяет предположить вмешательство третьего основного компонента. Против этого факта не свидетельствуют те исключения, когда в отдельных группах имеют место нарушения, которые могут быть обусловлены не только малочисленностью этих групп, но и сильным выделением на общем фоне вторичных компонентов в том или ином признаке. Разговор об этом еще предстоит.
В то время как вышеупомянутые описания дают лишь соотношения обоих компонентов А и В со средними значениями, можно было бы также попытаться расширить и прояснить эту абсолютную картину. Для этого необходимо прежде всего отобрать тех индивидуумов, которые по всем или по определенному количеству признаков отличаются от средних значений типа той или иной направленности. Различные смешанные формы должны быть распределены при этом между «чистыми» типами в зависимости от того, по скольким признакам они от этих типов отличаются. Речь здесь идет об индивидуальном определении, для осуществления и проверки которого могут использоваться разработанные Эйкштедтом расовые формулы [37) Барон Эйкштедт Э. Новые пути расовых исследований (Neue Wege der Kassenforschung. Forsch. Fortsein. XII, 60–63, 1936); Швидецки И. Методы к контролю расовых формул Эйкштедта (Methoden zur Kontrolle der v. Eickstedtschen Rassenformeln. Z. Rassenk. II. 32–40, 1935: III. 46–55. 1936)], только компоненты А и В должны быть обозначены еще не как «расы», но сохранять свое нейтральное наименование.
Для индивидуального определения были использованы следующие признаки: LB-индекс, BH-индекс, трансверсальный фронтопариетальный индекс, OG-индекс, носовой индекс, орбитальный индекс, поскольку они являются именно теми параметрами, которые, обнаруживая в корреляциях самые сильные взаимосвязи, оказались важными не только как обозначающие общий рост взаимных связей, но также и с точки зрения типологии, как соответствующие абсолютным величинам. Вместе с тем при составлении формул также задействованы параметры мозгового и лицевого черепа.
Параметры черепов со скелетом лица и без такового были рассмотрены раздельно. В процессе исследования сохранившихся в хорошем состоянии лицевых черепов на основании шести указанных признаков был построен расчлененный на 7 фрагментов ряд, наглядно показывающий, в какой мере эти признаки приближены к типу А или типу В [38) символы отдельных элементов: А, А (В), А В, А В, В А, В (А), В]. В тех случаях, когда тот или иной признак вызывает сомнения или полностью отсутствует скелета лица, то формулы помечены числами (например, А4В1, ВЗ и т. д.). Расхождения рассчитывались исходя из общих средних значений, полученных при исследовании параметров черепов западных славян. При всем этом, конечно же, нужно иметь в виду, что рассматриваемая структура является несколько изменчивой, что совершенно естественно, поскольку в процессе изучения общих средних значений оказались задействованы не все группы.
В табл. 4 представлены средние значения параметров черепов тех индивидуумов, которые по равному количеству признаков сопоставимы с тем или иным типом. Для большинства признаков — не только именно тех, что были использованы для индивидуального определения, — в типовом ряду наглядно получены более или менее регулярные снижение или подъем величин средних значений. Неупорядоченность наблюдается лишь среди таких параметров, как самая малая ширина лба и LH-индекс (Längenhöhenindex — указатель соотношения длины и высоты), которые и при вычислении корреляций не позволили выяснить никаких четких связей. Несущественные отклонения по другим параметрам, которые, очевидно, следует приписать незначительному числу исследуемых объектов, в значительной степени выравниваются в процессе «средней процентной компенсации» (рис. 14).
Для черепов с отсутствующим скелетом лица были отобраны и в дальнейшем подвергнуты анализу «чистые типы», которые в разбитом на 7 фрагментов графическом ряду определенно соответствуют одной из двух внешних групп. Поэтому средние значения были также рассчитаны еще для групп А + А (В) + A3 и В + В (А) + ВЗ, определенные компоненты каждой из которых представлены в несколько расширенных границах. Далее эти группы указаны как Α-группа и В-группа.
Существующее до сих пор ранее выработанное и содержащее лишь основные метрические пропорции описание следует в настоящий момент дополнить на основании имеющегося на руках силезского материала. С этой целью для исследования параметров мозгового и лицевого черепа были раздельно выбраны индивидуальные объекты, отличающиеся в направленности индексов от группы А или В от всех средних значений западных славян и одновременно представляющие, по преобладающему «общему впечатлению», оба типа. Поскольку оба типа отклоняются в различном направлении от общего среднего, то здесь уместно дать указания на дополнительные отличительные признаки.
Из содержания табл. 5 видно, что индивидуумы типа В демонстрируют как четкий незначительный изгиб Okzipitalschuppe (т. е. небольшой выступающий затылок) и вертикальное положение лобной кости, так и — хотя и менее отчетливо — выпуклый свод лба и незначительный изгиб макушки. При измерении параметров лица особенно проявляется предрасположенность группы В к прогнатизму, прежде всего к альвеолярному (Alveolarprognathie). В более значительной величине угла скуловой кости и незначительной саггитальной предрасположенности: глазницы — фронтальная плоскость наблюдается легко уловимая относительная «пологость» лица, которая, в отличие от монголоидов, выражается также в существенно меньшей величине угла профиля щек, менее значительной вертикальной предрасположенности орбитальной плоскости и незначительному образованию fossa canina. [39) Ср. Райхер, М.: Исследования о форме черепа альпийских и монгольских брахицефалов (Untersuchungen über die Schädelform der alpenländischen und mongolischen Brachykephalen. Z. Morph. XV, 421–562, 1913; XVI, 1 — 64, 1914).]
У восточноевропеоидного черепа — менее значительная длина и высота, широкий выступ parietalia, крутой лоб, более низкие нос и прогнатизм. Обратите также внимание на незначительную выпуклость лба в горизонтальной кривой, в чем уже выражается относительная пологость лица!
Но могут ли теперь эти средние величины считаться средними значениями расовых параметров, можно ли отождествить А с нордической, а В — с восточноевропеоидной расой? Без сомнения, еще нет. Во-первых, на данный момент мы не знаем, в какой мере вторичные компоненты изменяют действительную картину. Во-вторых, корреляции и средние значения отнюдь не являются совершенно надежной базой для абсолютного ограничения типов, коль скоро средние значения могут быть выведены самыми различными способами, а именно: либо из приблизительно одинакового удельного веса обоих компонентов, либо из подавляющего преимущества одного из них над незначительными элементами другого. Определение же типа согласно отклонениям от средних значений всегда разбивает соответствующую группу, что само собой разумеется, на две приблизительно одинаково больших части. Здесь должен быть применен следующий метод, при помощи которого будет взято под контроль и, при случае, исправлено абсолютное ограничение типов. Для этого используется анализ кривых распределения.
Анализ кривых и вторичные компоненты
В основу построения кривых распределения вновь положены общие данные значений параметров черепов западных славян [40) приобщены также материалы по Штирии].
Уже первый обзор позволяет отчетливо продемонстрировать два различных типа кривых, например кривые наибольшей ширины лба и LH-индекса. Наряду с этим встречается ряд кривых с тремя основными вершинами, наиболее высокая из которых находится преимущественно в середине графика. Лучшими представителями являются орбитальный индекс и BH-индекс, менее отчетливы — лобный индекс, верхняя высота лица и OG-индекс. Остальные же кривые со многими вершинами, а именно: кривые длины черепа, ширины черепа, высоты носа и носового индекса, если учитывать лишь наиболее высокие вершины, также можно причислить к этому типу.
Сравнение со средними значениями в итоге показывает, что средняя вершина почти полностью совпадает с общим средним значением, обе же боковые вершины, напротив, во многих случаях совпадают или стремятся к совпадению со средними значениями А- и В-группы. Самым наилучшим образом это соответствие продемонстрировано кривой орбитального индекса, также довольно неплохо — кривыми LB- и OG-индекса; незначительные смещения встречаются на кривых длины черепа, ширины черепа, высоты носа и носового индекса.
Примечательно, что кривые со многими вершинами — даже таких параметров, как LB-индекс и самая малая ширина лба, не позволивших при исследовании корреляций и смешанных типов установить никаких определенных соотношений, — наглядно обнаруживают взаимосвязи между типами. На кривой LH-индекса обе вершины расположены очень близко друг к другу, что в иных классификациях проявляется лишь как асимметрия кривых. Итак, следует предполагать, что различия между группой А и группой В являются слишком незначительными для того, чтобы их можно было вычислить при помощи исследования корреляций. На кривой самой малой ширины лба, напротив, некоторые невысокие вершины, а именно боковые вершины, поднимаются из довольно равномерного по высоте и совершенно симметричного блока на значительном удалении друг от друга (93 и 99–100). В этом случае кажется действительно сомнительным, насколько наблюдаемые при исследовании кривых положения их вершин играют значимую роль при изучении расовых признаков.
Частое полное или приблизительное совпадение вершин кривых со средними значениями А- и В-групп уже позволяет предполагать, что корреляции дают правильное, по существу, восприятие численного соотношения между обоими основными расовыми компонентами, являясь, таким образом, свидетельством того, что в общем материале, содержащем данные по западным славянам, эти компоненты имеют приблизительно одинаковый удельный вес. Для обсуждения вопроса, нужно ли и в какой мере корректировать это соотношение, могут послужить три признака кривых. 1. Смещение боковых вершин по сравнению с средними значениями А- и соответственно В-группы. Если вершина смещена в направлении общего среднего значения, то это означает, что соответствующий компонент определяет общее среднее значение в большей степени, нежели это позволяет выяснить исследование корреляции, что компонент этот не был оценен по достоинству; при смещении же вершины в другом направлении, вывод соответственно делается противоположный. 2. Высота вершины. Чем она выше, тем в большей степени следует принимать во внимание значимость соответствующего компонента. 3. Количество индивидуумов, латеральных (лат. Lateralis: боковой, расположенный сбоку; от latus: бок. — Примеч. ред.) от вершины.
В табл. 6 представлены данные о соотношениях, существующих в обеих группах между тремя указанными выше критериями и отдельными признаками. Знак «плюс» говорит о том, что удельный вес соответствующей типовой группы по сравнению с результатами вычисления корреляций должен быть выше, составляя, таким образом, более половины; знак же «минус» говорит о противоположном. Знак «равенства» указывает, что боковая вершина и среднее значение А- или В-группы совпадают, и что соответственно обе вершины находятся на одинаковом по высоте или длине удалении от конца кривых. Оказывается, что распределение знаков для обоих компонентов является приблизительно одинаковым: знаки «равенства» — в преобладающем большинстве, знаки «плюс» и «минус» взаимно уничтожают друг друга. Следовательно, также и в соответствии с приблизительным анализом кривых следует признать одинаковый удельный вес А- и В-групп.
Рис. 16В. Распределение главных метрических признаков у западных славян.
Но при определенных обстоятельствах кривые также оказываются в состоянии дать указания на вмешательство иных морфологических типов. Если рассматривать кривые с точки зрения их строения, то оно, являясь преимущественно симметричным, исключает, казалось бы, наличие третьего основного компонента. Однако, напротив, приходится соответствующим образом считаться и с незначительными элементами брахикраниального типа, имеющих место, в частности, среди черепов, обнаруженных в Богемии и Девине, а также у северовосточных групп (кривичи, жители Новгорода и Костромы). Если высчитать для брахикраниальных и гипербрахикраниальных индивидуумов, величина LB-индекса которых превышает 83 (здесь на кривой распределения наблюдается совершенно отчетливый провал), средние значения отдельных признаков, то получится следующая картина (табл. 7):
Из этой таблицы следует, что BH-индекс брахикраниального типа как на севере, так и на юге соответствует низкой черепной коробке и низкому лицу. Сходство параметров и индексов с типом, представленным в колонке «Дизентис» (город на р. Рейн в Швейцарских Альпах. — Примеч. ред.), также убедительно доказывает, что речь в данном случае преимущественно идет об индивидуумах с присутствием альпийского расового компонента.
Сюда же следует определить также и «брахикраниальный курганный элемент», который, прежде всего среди кривичей, в 1932 году обнаружил Бунак. По всей видимости, только материал по находкам в районе Девина дает основания принять в расчет элементы, характерные для динарской расы, которые представлены в иллюстрациях и таблицах комбинаций Франкенбергера и на которые могли бы указать относительно высокий OG-индекс и низкий носовой индекс брахикраниальных черепов (см. также далее).
По сравнению с этим в долихокраниальной группе более трудно и едва ли возможно вообще отделить биометрическим путем средиземноморские элементы от основного нордического компонента. По всей видимости, на присутствие этих элементов — при взгляде на отличающиеся малой высотой боковые вершины, — обращают внимание особенно незначительная величина ширины черепа и ширины скуловой дуги, равно как и необычайно низкие LB-индексы. Там, где средние величины, характерные для средиземноморского компонента, напротив, распределены между нордическими и восточноевропеоидными, то есть в середине диаграммы — и это можно отнести к большинству остальных признаков — они совершенно естественно перекрываются. Среди западных славян эти компоненты присутствуют фактически лишь в качестве вторичных, но, вследствие их относительно больших абсолютных размеров, это в итоге преимущественно положительно сказывается на грубой структуре строения долихоцефальных черепов. [41) Среди всех черепов западных славян, побывавших у автора в руках, нашелся лишь единственный (мужской) долихоцефальный череп (из Западной Пруссии), исследуя который можно было бы на основании его относительно незначительной величины и изящного строения в качестве диагноза указать на присутствие средиземноморских элементов. Но в данном случае не был абсолютно надежен диагноз установления лоловой принадлежности, и, окажись этот череп женским, он бы сразу был определен в иной диапазон допустимых изменений. Кроме того, отдельные индивидуумы, чьи черепа отличаются изящным строением, могут, конечно же, встречаться и среди представителей нордической расы.]
Итак, в качестве результата анализа кривых можно констатировать, что фактически A-группа, по сути, соответствует компоненту, обозначенному как нордический, В-группа — компоненту, обозначенному как восточноевропеоидный. В соответствии с этим представленные в табл. 4 средние значения обеих групп могут считаться средними параметрами представителей нордической и восточноевропеоидной рас.
Расовый состав отдельных групп древних славян
Теперь, после выделения и абсолютного разграничения обоих основных компонентов, можно получить и картину того, в каком отношении отдельные расы смешаны между собой в древнеславянских племенах. Для группы западных славян, материалы по параметрам черепов которых были положены в основу анализа кривых, это можно осуществить простым подсчетом значений А- и В-пунктов отдельных индивидуумов. Для ныне живущих это делается аналогично — используя метод вычисление расовых формул. [42) При этом натуральные (альпийские) брахицефальные черепа в расчет не брались.] При этом оказывается, что нордоиды (Nordoide) и восточноевропеоиды совокупно связаны в приблизительно одинаковом процентном соотношении не только среди западных славян, но и среди многих, а именно крупных родоплеменных групп. Исключением, с одной стороны, является только Девин с избытком восточноевропеоидных элементов. С другой стороны, серийные захоронения, обнаруженные в Мазовии и под Позеном, а также древние славяне Саксонии, Померании и Хафельланда демонстрируют преобладение нордических элементов. [43) А. Мациеша (A. Maciesza), подвергнувший дополнительному исследованию 54 черепа из серийных захоронений в Мазовии, приходит к другому результату. Однако он не делает половых различий и не указывает никаких параметров, но лишь дает анализ типов методом определения средней дифференциации. Эти результаты невозможно ни проверить, ни сравнить. Мациеша дает следующий анализ: среди указанных черепов 8 принадлежат представителям нордической расы, 27 являются праславянскими (präslawisch) или восточноевропеоидными, 4 — субнордическими (subnordisch), 6 — средиземноморскими или иберо-островными (ibero-insulär), 8 — атланто-средиземноморскими (atlantomediterran), 1 череп — лаппоноидный(lapponoid) или альпийский. Мациеша A. Les types anthropologiques de la population du commencement du moyen äge habitante en Masovie de Plock; Wiadomosci Archeologiczne XII, 30–38, 1933; Швидецки И. К вопросу дифференциального диагноза между северными и средиземноморскими черепами (Zur Frage der Differentialdiagnose zwischen nordischen und mediterranen Schädeln, Ζ. Rassenk. I, 316–317, 1935).]
Следует упомянуть еще и о том, что при постановке диагноза «А» или «В» (и соответственно «N» или «О») не все признаки имеют одинаково удельный вес. Так, по сравнению со средними для западных славян значениями у древних славян Силезии все параметры мозгового черепа сильнее имеют предрасположенность к «N», все параметры лица — к «О». Диагноз «О» ставился здесь относительно чаще на основании величины лицевых индексов, нежели на основании параметров мозгового черепа. По серии Девина подобный факт, напротив, можно истолковать как следствие незначительного количества индивидуумов, но скорее можно объяснить еще и легким смещением, которое имеет место в отдельных группах в связи с разной высотой удельного веса вторичных типов. Однако, по всей видимости, следует считаться и с не разрешимыми с региональной и типологической точек зрения колебаниями признаков, что в той же степени наблюдается и в результате проведения широкомасштабных исследований среди ныне живущих. [44) Барон фон Эйкштедт Э. Расовая структура одной немецкой области (Die rassische Struktur eines deutschen Gaues. Forsch. Fortschr. XII, 129–132, 1936); Швидецки И. Расология северо-восточной Верхней Силезии (окр. Кройцберг, Розенберг, Гуттентаг), рукопись (Rassenkunde des nordöstlichen Oberschlesien (Kreise Kreuzburg, Rosenberg, Guttentag. Manuskript).]
Базирующийся на кривых распределения анализ характерных для западных славян параметров дает основу и для осуществления оценки остальных групп, провести которую в индивидуальном порядке большей частью не удается. Здесь для исследования корреляций также нужно принять за основу те же самые основные компоненты. На количественное же их соотношение должны дать указания отклонения от средних для западных славян показателей в направлении нордического или восточноевропеоидного «полюса».
В качестве критерия этого отклонения была использована разность типов Моллисона, то есть в каждой группе для каждого признака отклонение от величины, являющейся средним математическим для западных славян, вычислялось в процентах рассеивания характерных для западных славян признаков, и из их отдельных процентных отклонений для каждой группы образовывалось среднее значение. По сравнению с первоначально выбранным методом простого подсчета отклоняющихся в своем направлении от «N» или «О» признаков данный способ, конечно, более подробен и точен, поскольку учитывает не только направление, но и степень отклонения. Однако и простой подсчет, в общем и целом, давал в итоге то же самое группирование отдельных племен.
В общей сложности были задействованы 11 признаков (см. табл. 8a и 8b), которые, однако, не во всех группах представлены полностью. Отклонение в направлении нордического «полюса» обозначено знаком «+», в направлении восточноевропеоидного — знаком «-». При вычислениях среднего значения отклонений эти знаки были, разумеется, приняты во внимание, так что различия в обоих направлениях могли, целиком или частично, оказаться взаимно уничтоженными. Сплошная кривая на рис. 17 является графическим отображением полученных результатов. Пунктирная линия представляет процентные соотношения нордического и восточноевропеоидного компонентов, высчитанные дополнительно для определенных в индивидуальном порядке серий, а именно тех, где наблюдается соответственное превышение более 50 % (приблизительную среднюю величину расовых показателей западных славян см. выше). Обе кривые демонстрируют хорошо согласованную конфигурацию. [45) Разумеется, при использовании прикладного метода следовало ожидать этой приблизительной согласованности, поскольку даже в случаях постановки индивидуального диагноза в основе процесса исследований также лежало изучение отклонений от общих для западных славян средних значений. Расхождения же могли получиться в результате того, что при индивидуальном определении учитывалось всего лишь направление, но не степень отклонения.] Тем самым подтверждается факт того, что из отклонения отдельных групп от западнославянского базиса может быть выведено количественное соотношение обоих основных компонентов.
В итоге на диаграмме отображено следующее: к западнославянским группам с отчетливым преобладанием нордического типа из восточных славян примыкают дреговичи, вятичи и северяне. Кривичи, костромичи, а также южнославянские болгары и словенцы Штирии распределены в среднем участке графика, где нордический и восточноевропейский компоненты имеют приблизительно одинаковый удельный вес. Наиболее сильное сближение с восточноевропеоидным «полюсом» демонстрирует стоящий отдельно среди западных славян Девин, а также восточнославянские группы полян, древлян и новгородцев.
Параллельное положение на диаграмме обеих линий указывает на то, что заключения о структуре типа могут быть сделаны и в отсутствие индивидуального исследования средних значений признаков в определенных сериях. Однако в отношении восточных и южных славян эта картина, вне всяких сомнений, еще требует определенных коррекций. Прежде всего на северо-востоке, как это показал анализ признаков, необходимо принять во внимание присутствие натуральных круглоголовых элементов, а именно представляющих альпийскую расу. Поскольку признаки этих элементов отклоняются преимущественно в том же направлении, что и признаки восточных европеоидов, их большей частью следует отнести к ненордическому (nichtnordischen) компоненту. Следовательно, присутствию непосредственно восточноевропеоидов — то же самое относится и к группе Девин, — следует дать несколько менее значительную оценку, чем это позволяет предположить табл. 8. Несмотря на это, восточноевропеоидный элемент, несомненно, остается здесь значительно сильнее, чем в примыкающих с юга соседних группах (дреговичей и вятичей), поскольку натуральные короткие головы (более 83), составляя лишь относительно незначительный процент, определяют степень отклонения в восточноевропеоидном направлении едва ли сильнее, чем сами восточные европеоиды. Хотя LB-индекс, а с ним и абсолютная длина сильно отличаются от аналогичных параметров нордического компонента, тем не менее носовой (а также орбитальный) индекс имеет с ними большое сходство. Пожалуй, они все же обращают на себя внимание при исследовании корреляций. Если они вообще и должны были бы здесь оказать особенное влияние, то лишь благодаря орбитальныму индексу, поскольку по этому показателю они выделяются сильнее всего, резко отличаясь от восточных европеоидов, для которых характерна подчеркнутая хамэконхия. И в действительности, в обеих северо-восточных группах на общем фоне преобладающего направления остальных групп выделяются корреляции LB-индекс — орбитальный индекс и BH-индекс — орбитальный индекс. В группе Кострома такой особенностью обладает корреляция OG-индекс — орбитальный индекс. Данные факты указывают на то, что в данном случае более короткие и низкие черепа скорее совместимы с более высокими глазницами, нежели наоборот (ср. III, 1). У полян и древлян, напротив, альпийские элементы принимать в расчет не следует (ср. табл. 2), ибо здесь абсолютно очевиден высочайший удельный вес, демонстрируемый восточными европеоидами. [46) Необычно низкий носовой индекс у древлян следует, вероятно, приписать иной технике измерений, поскольку OG-индекс также дает в итоге невозможную среднюю величину (59!). Чекановский, определяя древлянам совершенно отдельное место в составленном им ряду среднестатистических разностей, точно так же допускает различия в технике измерений, но хотел бы отнести эту группу скорее к представителям средиземноморской расы.
Волынские древляне представлены Гамченко лишь восемью отчасти плохо сохранившимися черепами неопределенного пола, так что в табл. 1 и на картах они учтены не были. Они, правда, обнаруживают низкие LB-индексы, но они основаны лишь на незначительной ширине. Кроме того, их действительно низкий трансверсальный фронтопариетальный индекс, поперечный лобный и орбитальный индексы дают повод судить о том, что здесь также вероятны существенные примешивания восточноевропеоидных элементов. Но, несмотря на это, результаты расового анализа группы поляне — древляне остаются наименее надежными.]
Помимо этого, более подробной дискуссии требуют короткие головы южных славян. Уже при исследовании средних значений параметров южнословакской группы (Девин) наличие брахицефальных черепов дает понять, что состав этой группы несколько иной, чем, например, у соседней богемской. Даже если допустить невозможность сделать уверенный вывод о существующих различиях вследствие незначительного количества индивидуумов, то тем не менее примечателен факт того, что все указывает на присутствие динарских элементов: словакские короткие головы крупнее, согласно величине LH-индекса — выше, их лица и носы — более узкие. Для сравнения с богемскими черепами здесь не найдется лучшего примера, нежели череп, принадлежащий превосходному представителю динарской расы. [47) Его показатели таковы: LB-индекс — 90,5; LH-индекс — 80,5; BH-индекс — 88,7; OG-индекс — 55,8; носовой индекс — 40,7; орбитальный индекс — 80,2; что, следовательно, полностью подтверждает морфологическую картину.]
Далее можно проследить широкое распространение динарской расовой составляющей в направлении на юг.
Так, среди древних славян Штирии встречаются два короткоголовых типа [48) Они были обнаружены автором среди находящихся в Петтау черепов из Хайдина и Оберпеттау. Тольдт также представил материал по этим двум местам антропологических находок, но в серию Оберпеттау он включил только 5 из 7 обнаруженных мной черепов; из 4 описанных Тольдтом черепов из Хайдина ни один не идентичен с находящимися теперь в Петтау 7 черепами (кроме того, еще один череп находится в Марбурге). Однако вместе с черепами хранился — что стало известно благодаря любезному сообщению директора книгохранилища г-на Скрабара, написанный Тольдтом на листке текст следующего содержания — синий крест с пометкой: «брахицефальный череп тип. славянской формы, прим. на 1/4»… красный крест: «долихоцефальный череп более узкой формы, в преобладающем большинстве, примерно на 3/5, присутствуют признаки, по всей видимости обязанные своим происхождением немецкому переселению»… — размашистый крест, поставленный простым карандашом. Никаких сведений по вышеназванному брахицефальному черепу среди опубликованного Тольдтом материала не представлено.]: малый, с низким лицом, и более крупный, с высоким лицом, при взгляде на который сбоку бросается в глаза и его большая — в соответствии с величиной LH-индекса — высота. Последний тип — по общим впечатлениям, вне сомнений, динарский, — был обнаружен также в небольших сериях из местечка Свиньяревцы, в Северной Хорватии, а также во время раскопок на территории епископства близ города Книн и в Зенице (Босния), первый — несомненно, альпийский — только лишь в крупной серии Бело Брдо. [49) Для серии Бело Брдо Лебцельтер отрицает наличие динарского типа. Тем не менее я бы отметила, что один из брахицефальных женских черепов произвел на меня — вследствие большой высоты в профиль и специфической формы затылка — впечатление динарского.] Среди болгар невозможно уверенно определить ни один из двух типов, поскольку здесь вообще отсутствуют гипербрахикраниальные элементы (наивысшее значение индекса у мужчин: 83,7). Несмотря на незначительное количество, существует возможность сопоставить параметры обоих типов (табл. 9): разница в величине LH-индекса является самым большим отличием, в то время как BH-индекс обе группы не разделяет. Наряду с различиями по высоте лица и носа метрический способ позволяет также исследовать и различную степень уплощения затылка, которое обычно оказывается больше среди черепов с ощутимым присутствием динарского компонента.
Таким образом, глядя на территории к югу от Дуная и на запад Балканского полуострова, мы должны принять во внимание динарские элементы, несмотря на то, что среди славян в давние времена они, очевидно, еще находились в меньшинстве. О дальнейшем распространении на север — за пределы Южной Словакии, имеющийся в наличии материал не дает никаких ссылок; если бы это распространение вообще имело там место, то представленные о нем свидетельства были бы определенно редкими.
Для обеих юго-восточных групп восточных славян — вятичей и северян — Бунак (1932) предполагал крепкие средиземноморские связи. По всей видимости, эта зависимость фактически проявляется благодаря связи относительно малых абсолютных размеров с исключительно длинными и высокими формами строения мозгового черепа. Кроме того, обнаруженные в находящихся на территории этих племен курганах остатки волос были, преимущественно, темного цвета. Чекановский, на основании ранее собранных в 1910 году Талько-Гринцевичем материалов, также допускал влияние на юге «степного населения, принадлежащего к средиземноморской расе»: [50) Чекановский Я. Антропологические очерки к проблеме славянско-финских взаимосвязей (Anthropologische Beitrage zum Problem der slawisch-finnischen Beziehungen; Finska Fornminnes — Föreningens Tidskrift XXXV, 4. S. A. 14 S., 1925).]
Следовательно, здесь, как и в случае с северо-восточными группами, следует использовать метод реверсивной коррекции, а именно: там, где отклонения в восточноевропеоидном направлении были зафиксированы лишь на основании незначительной величины абсолютных размеров, эти отклонения точно так же можно объяснить добавлениями средиземноморских расовых элементов. Из всех показателей таковым фактически является только носовой индекс, отклоняющийся в восточноевропеоидном направлении. На основании этого позволительно считать, что в лице северян и вятичей мы имеем дело преимущественно с нордическими группами, в которых ощутимо присутствует средиземноморская составляющая или же со средиземноморскими группами, в которых наблюдается нордический компонент, при относительно незначительном — в том или другом случае — участии восточноевропеоидных элементов. [51) Незначительную в большинстве случаев длину черепа восточных славян (ср. рис. 2) следует приписать двум различным причинам: на севере — преобладанию представителей восточноевропеоидной и альпийской расы, для которых характерны короткие черепа, на юге — преобладанию представителей средиземноморской расы, отличающихся малыми формами черепа.]
Присутствие же средиземноморского расового элемента среди некоторых групп южных славян не вызывает сомнений вообще. Так, среди болгар, наряду с крупными долихоцефальными черепами, отличающимися несколько грубыми формами строения, были также обнаружены и более изящные черепа меньших размеров, о которых можно с уверенностью заявить, что среди западных славян наличие черепов с подобными параметрами нигде не зафиксировано. Для 5 мужских черепов (= 12 %) был поставлен диагноз «средиземноморский», что, было сделано именно на основании их общего изящного строения. Полученные в итоге исследований средние значения таковы:
Говоря о северных хорватах Бело Брдо, Лебцельтер точно так же называет два длинноголовых типа: «большой долихоидный» и «малый средиземноморский». Среди остальных южнославянских групп, напротив, с уверенностью определить средиземноморский компонент не удалось. Возвращаясь же к болгарам, надо отметить, что в данном случае следует воспользоваться методом коррекции, подобно тому, как это было предпринято в процессе исследования групп северян и вятичей: восточные европеоиды здесь не настолько многочисленны, как это могли бы позволить предположить средние отклонения от западных славян. [52) В данной работе пока не представляется возможным осветить на вопрос гипотетического наличия иных типов и взаимосвязи с собственно тюрко-татарскими (? — ред.) булгарами.]
Если теперь результаты расового анализа отобразить на карте, то получится своеобразная, но четко дифференцированная картина. В середине области распространения славян группы с отчетливым преобладанием нордического и восточноевропеоидного компонента объединяются на замкнутой территории, простирающейся довольно узкой полосой от Заале до Днепра. На примыкающей к этой территории с северо-востока и населенной кривичами области следует констатировать повышение удельного веса восточноевропеоидной расы и присутствие элементов, для которых характерны низкие лица и короткие головы. На примыкающей к этой территории с северо-востока и населенной кривичами области следует констатировать повышение удельного веса восточноевропеоидной расы и присутствие элементов, для которых характерны низкие лица и короткие головы. Вторая преимущественно восточноевропеоидная область имеет центр в районе населенных древлянами Припятских болот и охватывает также находящуюся к югу от них территорию полян. Эпицентр третьей довольно замкнутой зоны находится на севере, охваченный с запада и юга областями, для которых характерен приблизительно одинаковый удельный вес нордического и восточноевропеоидного компонентов (Дольный Ятов, Богемия, Силезия, большинство южных славян). Сюда же следует причислить и мекленбургских вендов, которые, однако, отделены от остальных групп полосой с преобладанием нордического компонента. В северной части этой полосы встречается второе относительно большое скопление коротких голов преимущественно альпийского типа (Девин, Богемия). В сильно обособленном Девине, помимо этого, наблюдается повышенное скопление восточных европеоидов, а на его границе с западной частью Балканского полуострова уже обнаруживается присутствие динарских элементов.
На востоке Балканского полуострова, в юго-восточных группах восточных славян, выделяющихся, помимо всего, как это отображено на карте, своим пространственным единством, напротив, повсеместно наблюдается присутствие средиземноморского компонента.
К расовой истории древних славян
Морфологические и исторические связи восточных европеоидов
Общим и поэтому исходным моментом в изучении всех групп древних славян должно стать осуществленное именно с позиций представленной расовой классификации исследование смешения имеющих различный удельный вес нордических и восточноевропеоидных составляющих, ибо периферийное положение, занимаемое характерными для средиземноморской и короткоголовых рас компонентами, доказывает, что они проникли в славянские племена лишь после распространения славян на той или иной территории вследствие постепенного и плавного слияния с ними соответствующего исконного местного населения. Следовательно, расовая история древних славян должна в первую очередь ставить вопросы о происхождении обоих основных компонентов.
При этом этнические взаимосвязи нордической расы, как об этом уже было сказано во вступительной части, являются довольно однозначными. Как полноправный представитель индо-германской группы народов, праславяне, несомненно, преимущественно принадлежали к нордической расе. В данной работе не дается более подробного обсуждения проблем привязанности индогерманского языка к нордической расе. Вопрос заключается лишь в том, являлись ли принадлежащие к индогерманской общности праславяне теми единственными, кто передал потомкам свои нордические признаки, или эти признаки, как предполагал Вольфф [53) Wolff, К.: Кем были древние славяне? (Wer waren die Altslawen? Mannus VII, 155–146, 1915)], вследствие германского наслоения были усилены позже, или же таковые изначально присутствовали и в смешавшемся со славянами местном населении. Более подробный разговор об этом еще предстоит.
Чтобы суметь дать подобный вразумительный ответ о положении, занимаемом восточными европеоидами, необходимо прежде всего исследовать морфологические связи типов, выделенных восточноевропейскими антропологами, обратившись к сериям находок и отдельным обнаружениям в Восточной и Центральной Европе. Только затем можно будет коснуться вопроса — какими историческими путями восточные европеоиды внедрились в нордическое праславянство.
«Второй финский тип» Бунака
Первой морфологической параллелью, которая прямо-таки сама напрашивается в процессе работы с древнеславянским материалом, является так называемый второй финский тип Бунака. Он представлен 19 черепами из финского могильного холма IX столетия, которые извлек на поверхность земли в местечке
Малый Полом Вятской губернии Тарасов и исследовал Дебец [54) Дебец Г. Ф. Черепа из финских захоронений. Сборн. муз. антроп. и этногр. VIII. 259–262, 1929]. Вся группа мужских черепов обнаруживает, как это демонстрируют табл. 13 и рис. 25, большое соответствие по метрическим признакам нашей В-группе. Одни черепа особенно приближены к этой группе, другие же несколько отклоняются от нее, а именно в направлении нордического типа. Из сравниваемых же 13 средних значений только одно выпадает из области «А», а именно BH-индекс, что может объясняться так же, как и существенно большая высота и прочие отклонения, влиянием нордических элементов.
Так, трем из находящихся среди мужских черепов поставлен диагноз «Dolichokrane», еще трем — «Akrokrane» и четырем — «Eurymetope»; по BH-индексу материал отчетливо распадается на две группы: три черепа — со средним значением 102,1 и пять остальных — со средним значением 93,8. Следовательно, исследуя обнаруженные в Поломе черепа финнов IX столетия, мы должны констатировать, что явно имеем дело с преимущественно восточноевропеоидной группой, но характерные для нее значения средних величин несколько смещены вследствие влияния нордических элементов.
Идентичность же самого ядра «второго финского типа» с древнеславянскими восточными европеоидами полностью доказывается прилагаемыми к работе Дебеца иллюстрациями: крепость и фронтальность скуловых костей при умеренном образовании fossa canina, грубое формирование лба и предрасположенность к альвеолярному прогнатизму, низкие, трапециевидные глазницы, своеобразное строение вершины черепа и пентагоноидальная форма norma verticalis полностью совпадают с восточноевропеоидным типом черепа древних славян (рис. 27).
Поэтому Бунак (1932) и связывает этот тип с «race orientale» Деникера, что тем не менее отвергает Дебец: «Обнаруженный в Поломе и Ананьино тип не является балтийским типом, поскольку Тон приписывает происхождение последнего главным образом летто-славянам (lettoslave)». Однако это возражение как с морфологической, так и с исторической точки зрения не может считаться обоснованным. Что касается морфологической стороны, то у Дебеца, пожалуй, вообще отсутствует четкое изложение результатов сопоставления параметров подвергшегося исследованию краниологического материала, а предлагаемое в «race orientale» описание параметров ныне живущих не позволяет без необходимых дальнейших дополнений сделать выводы о частных подробностях строения черепа. Историческое же обоснование, которое преимущественно исходит из сегодняшнего распространения восточных европеоидов, опровергается фактом появления восточных европеоидов на территории России уже в дославянскую эпоху.
Интересно, что именно Дебец напрямую устанавливает, что описанный им «…тип черепа был широко распространен среди носителей древних восточно-финских культур». С исторической точки зрения особенно примечательно, что он обнаружил этот тип среди носителей культуры Ананьино, которая была развита в области финно-угорской прародины на базе тесной связи с более древними местными культурами [55) Дебец Г. Les cränes de l'epoque dite d'Ananino. Eurasia Septentionalis VT, 96–99, 1931. Tallgren, A. M.: L'epoque dite d'Ananino. Z. Finn. Altertumsges. XXXI, 1919]. Но присутствие этого типа можно с высокой вероятностью проследить и еще дальше, вплоть до эпохи восточнорусского и балтийского неолита. Так, в частности, череп, обнаруженный в Волосово на Оке (который, будучи единственным в своем роде, конечно, не является хорошей иллюстрацией), демонстрирует преимущественно восточноевропеоидный характер. Заллер причисляет этот череп к «мезокраническим промежуточным формам», самостоятельность которых он тем не менее уже принимает во внимание [56) Заллер К. Черепа каменного века прежней России (Die Steinzeitschädel des ehemaligen Rußland. Anthrop. Anz. IT, 29–46, 1925]. Примечательно, что Волосово он напрямую поставил в непосредственную близость к находящейся под Киевом стоянке Вышгород I, которая, как выяснилось чуть позже, показывает такую степень сходства метрических показателей с древнеславянскими восточными европеоидами, какой достигают лишь немногие отдельные черепа из древнефинской группы, принадлежность которых преимущественно к восточным европеоидам не вызывает сомнений. Параметры черепов, обнаруженных в месте обоих стоянок — в Вышгороде I и в Волосово — на приводимой Заллером диаграмме отклонений, демонстрируют практически параллельное положение относительно друг друга.
[57) К сожалению, публикация Богданова о найденном в Волосово черепе оказалась для меня недоступной. Таким образом, я не могу с абсолютной уверенностью утверждать, что он действительно обнаружен на месте крупной стоянки Волосово, и, следовательно, принадлежит эпохе гребенчато-ямочной керамики, что тем не менее весьма вероятно.]
Но, по всей видимости, и в Прибалтике также можно проследить присутствие восточных европеоидов вплоть до эпохи неолита [58) Ауль Ю. (Aul, J.): Etudes anthropologiques ossements humains neolitiques de Sope et d Ardu. Opetatud Eesti selsti Aastaraamat в 1933, S. A. 63 S. Dorpat в 1935]. Недавно Ауль, описывая черепа, найденные в захоронениях близ Сопэ и Арду (Эстония), говорил об их параметрах, как о преимущественно нордических с восточноевропейскими элементами, но при этом вывод о последних он сделал, больше исходя из определенной, по его мнению, примитивности, нежели из однозначно характерных признаков. Жаль, что нельзя с уверенностью судить о соответствии тому или иному историческому интервалу представляющих большой интерес черепов, обнаруженных при раскопках холма Риннехюгель на озере Буртнек (Ливония) [59) Вирхов Р. Выезд на археологические работы в Ливонию (Archäologische Reise nach Livland. Z. Ethn. IX, 365–457, 1877)]. Хотя ни сам Вирхов в первичном антропологическом исследовании, ни Заллер в его последовавшей дополнительной редакции не сомневались в неолитическом характере этих черепов, тем не менее с точки зрения древнейшей истории, а именно ее мнение имеет решающее значение для датировки, обстоятельства их обнаружения подвергаются сомнению. [60) За различные справки к этой главе я благодарю г-на проф. д-ра Рихтхофена, Кенигсберг, и г-на директора д-ра Гандерта, Берлин.] Во всяком случае, совокупность серии обнаруживает метрическое соответствие с древнеславянскими восточными европеоидами, превосходящее не только сходство с финской серией целиком, но и с самыми похожими отдельными финскими черепами (ср. табл. 10). Предметы же, обнаруженные вместе с черепами, а их принадлежность к одному и тому же историческому периоду как раз и неоднозначна, относятся к эпохе гребенчато-ямочной керамики.
Итак, в северной части области распространения древних славян присутствие восточных европеоидов в ранней финской истории и в период перехода от бронзового века к железному (Ананьино) можно констатировать с уверенностью; еще же далее, с высокой степенью вероятности — и их принадлежность к той культурной сфере эпохи неолита, в которой с точки зрения древнейшей истории видятся общие корни финно-угорской народности. [61) Аилио Ю. Вопросы русского каменного века (Ailio, J.: Fragen der russischen Steinzeit. Z. Finn. Altertumsges. XXIX, 1922) — Ср. также статьи, посвященные гребенчато-ямочной керамике и финно-уграм, опубликованные в энциклопедическом справочнике по древнейшей истории Эберта.]
«Тип I» силезско-богемского нового каменного века
Второе морфологическое родство приводит к осмыслению связей совершенно иных культур. Уже Риттер обращал внимание на сходство черепа, определенного им как восточноевропеоидный, с «Типом I» эпохи силезской ленточной керамики, и, хотя Рехе в процессе обсуждения работы Риттера все же оспаривал тождественность обоих типов [62) Рехе О. К антропологии новейшего каменного века в Силезии и Богемии (Zur Anthropologie der jüngeren Steinzeit in Schlesien und Böhmen. Arch. Anthrop. N. F. VII. 220–257, 1909)], тем не менее точное метрическое и морфологическое сравнение позволяет ей выглядеть твердо обоснованной.
Рехе описывает свой «Тип I» следующим образом, отмечая в нем «…наряду с мезо- (вплоть до брахи-) кефалией — брахистенокефалию, мезопрозопию, мезоринию вплоть до платиринии и очевидную предрасположенность к прогнатизму… Кроме того, тип отличается еще и тем, что apertura piriformis не только имеет значительную ширину вообще, но и на участке „верхней ширины“ достигает весьма большой величины. Носовые кости, а также последующие части processus frontalis кости верхней челюсти прямо-таки выгибаются в этом месте вперед, демонстрируя форму, которую, вероятно, лучше всего можно обозначить как „раздутую“. Верхняя часть nasalia, напротив, необычно тонка и низка… Далее для этого типа характерным является то, что скуловые кости выдаются вперед; лицо демонстрирует обозначаемое у живущих в большинстве случаев как „выступающие скулы“. Формы верхней проекции черепа варьируются от напоминающих широкое яйцо и вплоть до грушевидных с частично имеющим место довольно развитым теменным бугром (Parietalhöcker, лат. tuber parietalis — возвышение в центре наружной поверхности теменной кости; место расположения ее ядер окостенения. — Примеч. ред.), вид сзади являет собой широкий пятиугольник со сходящимися внизу гранями».
Но в таком случае указанные выше морфологические признаки в весьма большой степени соответствуют признакам, описываемым у восточноевропеоидного древнеславянского типа, — здесь также наблюдаются: «раздутие» носовых костей, пологость верхней части nasalia, фронтальность скуловых костей, «…напоминающая широкое яйцо и вплоть до грушевидной…» форма контура norma verticalis, где зачастую акцентирован выделяющийся теменной бугор и присутствует предрасположенность к прогнатизму. Метрическое сравнение подтверждает родство. Правда, для представленных здесь мужских черепов результаты измерений выглядят менее удовлетворительными (табл. 13), поскольку здесь смогли быть задействованы в единичном порядке лишь номера 5-й и 8-й. В дальнейшем в процесс сравнения оказывается вовлечено лишь относительно незначительное количество признаков. № 8 показывает существенно лучшее их соответствие, чем № 5. Только два признака выпадают у него из области «А», а именно: трансверсальный фронтопариетальный индекс и носовой индекс, последний смещен в направлении сильной платиринии, свидетельствуя, следовательно, о своего рода примитивности.
Однако то, что эти отклонения могут быть приписаны отчасти естественному индивидуальному и временному неустойчивому разнообразию, отчасти — смешению, подтверждает сравнение женских черепов. В качестве лучшего из представленных среди женских черепов восточноевропеоидного типа древних славян Силезии может быть рассмотрен обнаруженный в окрестностях Бильвизе № 1903/30/3. Рехе причисляет четыре женских черепа с по меньшей мере частично сохранившимся лицевым скелетом к своему «Типу I», а именно: № 38, 39, 40 и 68. Однако № 38 по нескольким признакам полностью выпадает из ряда прочих, так что его, пожалуй, следует рассматривать как нетипичный. Средние величины рассчитывались по трем оставшимся женским черепам и были обобщены с параметрами черепа Бильвизе (табл. 11).
Соответствие параметров таково, каким его только можно ожидать у индивидуумов, которые так или иначе разделены друг от друга тремя тысячелетиями. Вообще заметно отличаются лишь два параметра: сагиттальный фронтопариетальный и носовой индексы. У трех современниц эпохи ленточной керамики носы существенно уже, для них даже можно поставить диагноз «лепториния», что, однако, следует рассматривать как явление нетипичное, ибо Рехе для «Типа I» указывает на граничащую с платиринией мезоринию. Таким образом, основным различием остается лишь менее значительная величина относительной длины фронтальной дуги (Frontalbogen) черепа Бильвизе, что следует приписать незначительной высоте и своду лба.
Разумеется, нельзя оставить без упоминания факт того, что параметры черепа Бильвизе несколькими признаками, и прежде всего низким LB-индексом и высоким BH-индексом, отличаются от средних величин, характерных для мужских восточноевропеоидных черепов, и соответственно находятся на пределе своей вариативности. Но это, как мы видели, показательно для всего древнеславянского материала Силезии, который продемонстрировал в строении мозгового черепа в меньшей, а в строении лицевого черепа, напротив, в большей степени восточноевропеоидных средних значений по сравнению с западными славянами в целом. Но, конечно же, является ли это случайным результатом индивидуальной вариативности, либо силезские восточноевропеоиды славянской эпохи обнаруживают, помимо того, особенно тесные связи с силезскими восточноевропеоидами эпохи неолита, на основании незначительного количества исследуемого материала достоверно определено быть не может.
Тождество «Типа I» эпохи неолита с восточноевропеоидами эпохи древних славян и наряду с этим также и со «Вторым финским типом» Бунака особенно интересно с исторической точки зрения. Из факта появления восточноевропеоидов в ином культурном кругу не следует делать вывод о непосредственной связи этого присутствия со славянами и финно-уграми. Но все же, коль скоро раса изначально должна обладать единой этнической основой и замкнутой территорией обитания, в качестве изначальных ее представителей могут быть восприняты, пожалуй, лишь древнейшие предки финской народности (Urfinnentum) или современники эпохи ленточной керамики. Слияние же обеих впоследствии разделившихся линий следует искать в еще более древнем времени и в том едином некогда пранароде (Urvolk), следы которого еще предстоит обнаружить. Однако тем самым мы, преодолевая границы неолита, переносимся уже в эпоху мезо- и палеолита.
В складывающейся подобным образом ситуации для обоснования этого предположения особенно важно, чтобы южная линия восточноевропеоидов была представлена не только современниками эпохи силезской ленточной керамики. Если бы это было именно так, то, пожалуй, можно было бы думать о смещении культур и возможном изменении областей обитания восточноевропеоидов эпохи неолита с гребенчато-ямочной керамикой, которая охватила территории до Силезии. И тут мы видим, как тот же самый тип встречается также и в австрийском неолите (Лендьельская (Lengyel) культура), а именно в буквально недавно опубликованной работе, посвященной описанию обнаруженного близ Лангелойса черепа, т. н. Лангенлойс 2 (сохранился только лицевой скелет) [63) Циммерманн Г. Череп эпохи неолита из Лангенлойса и его связи с расой эпохи свайных поселений (Zimmermann, G.: Jungsteinzeitliche Schädel aus Langenlois und deren Beziehungen zur Pfahlbaurasse, Arch. J. Klaus, X, 227–256, 1935)]. Здесь все признаки «Типа I» повторяются в частично еще более примитивной форме (ср. рис. 28): низкое лицо с крепкими, фронтально направленными скуловыми костями, широкий нос при «раздутии» нижней части и пологости основания (которое, кроме того, у черепа из Лангенлойса особенно сильно вогнуто), низкие глазницы, широкие углы нижней челюсти и прогнатизм.
Метрическое же сравнение с черепом № 1903/30/3 из Бильвизе также показывает действительно хорошее соответствие признаков (табл. 12). Бильвизе вновь, как и в процессе сравнения с «Типом I», также обнаруживает менее значительную выпуклость лба, в то время как Лангенлойс 2 отличается особенно низкими глазницами и весьма сильно выраженной платиринией.
Странным, правда, является следующее соотношение, предположение о котором выдвинули сначала Шифф [64) Шифф Ф. Очерки по краниологии Чехии (Schiff, F.: Beiträge zur Kraniologie der Czechen. Arch. Anthrop. N: F. XI, 253 bis 292, 1912)], а впоследствии — Шлагинхауфен [65) Шлагинхауфен О. Антропологические находки при исследовании свайных поселений Швейцарии (Schlaginhaufen, О.: Die anthropologischen Funde aus den Pfahlbauten der Schweiz. Mitt. Antiquar. Ges. Zürich XXIX, 220–241, 1924)] и Чекановский [66) Чекановский Я. К проблеме систематики короткоголовых обитателей свайных поселений эпохи неолита в Швейцарии (Czekanowski, J.: Zum Problem der Systematik der kurzköpfigen, schweizerischen neolithischen Pfahlbaubewohnter. Arch. Anthrop. N. F. XX, 65–76, 1925)]: о взаимосвязи «Типа I» эпохи ленточной керамики с находками времен неолитической культуры свайных поселений Швейцарии. Исследовавший краниометрические параметры черепа Лангенлойс автор подтверждает эти связи — ведь именно это и является важнейшим результатом его труда, — указывая в своей публикации, что: «…найденный близ Лангенлойса череп „L2“ следует причислить к тому же кругу формообразований (Formenkreis), что представлен и так называемой „женщиной из Эгольсвиля“ (Frau von Egolswil)». Восточноевропеоид в швейцарском неолите — это и в самом деле было бы поразительно! Но все же еще следует проверить, в какой мере это сходство основывается просто на примитивных признаках, и в какой — на специфических расовых эталонных образцах. Физиогномически, во всяком случае, «женщина из Эгольсвиля» от славянских восточноевропеоидов отличается незначительно (ср. с хорошими иллюстрациями у Шлагинхауфен).
«Преславянский тип» по Чекановскому
Следующим типом, который может быть идентифицирован с древнеславянскими восточноевропеоидами, является «преславянский» (präslawische) тип, в последнее время упоминаемый в большинстве случаев как «сублаппоноидный» (sublaponoid) тип школы Лембергера, который тем не менее прежде был описан в 1911 г. Чекановским по результатам исследований среди живущих. [67) Чекановский Я. Очерки по антропологии Польши (Czekanowski, J.: Beiträge zur Anthropologie von Polen. Arch. Anthrop. N. F. Х., 187–195, 1911).] Фундаментальное подкрепление системы типов Чекановского с краниологической позиции было обеспечено прежде всего Стояновским [68) Стояновский, К.: Краниологические типы Польши (Stojanowski, К.: Kraniologische Typen Polens, Kosmos (Lemberg) XLIX, 660–766, 1924)], работа которого также включает образцовые экземпляры (табл. 13). Правда, в большинстве случаев преславянские черепа из Скалы (Тарнопольская губ.), использованные в качестве «эталонных», отклоняются сильнее и, в частности, в абсолютных величинах от показателей, характерных для древнеславянских восточноевропеоидов, чем отобранный из других групп «Тип β» (например, серия из Збыкова, описание которой предоставляет Лот), однако сходство в пропорциях отчетливо выступает и у них.
Далее тип характеризуется «плоскими, килеобразно объединяющимися parietalia и предрасположенностью к образованию torus sagittalis, вследствие чего череп приобретает в norma occipitalis пентагоноидальную, подобную домику, форму. В norma frontalis выделяется сильное образование надбровных дуг, которое сочетается с грубым образованием черепа и предрасположенностью к образованию sulcus praenasalis и альвеолярного прогнатизма». Это описание также большей частью совершенно сходится с морфологическими признаками древнеславянских восточноевропеоидов.
Относительно исторического положения преславянского типа Чекановский уже в 1925 году говорит, что в Восточной Европе он производит впечатление «…связанного теснейшим образом с финским нижним слоем», «имеющие же место вследствие южного сродства в отношениях культур (ленточная керамика, культура свайных поселений) связи следует, вероятно, воспринимать как вторичные» [69) Чекановский Я. Антропологические очерки по проблеме славяно-финских связей (Czekanowski, J.: Anthropologische Beiträge zum Problem der slawisch-finnischen Beziehungen. Finska Forminnesföreningens Tidskr. XXXV, 4, 14 S 1925).]
Продолжение этой уже упомянутой выше южной линии на восток вызывает в подобной ситуации особенный интерес, поскольку Чекановский определяет относящиеся к эпохам неолита и бронзового века черепа из местности под Киевом как преимущественно преславянские и, следовательно, восточноевропеоидные. Действительно, из материалов, опубликованных Богдановым [70) Богданов, Α.: Древние киевляне по их черепам и могилам; Антр. выставка III, 305–319, 1879], мы видим, что параметры четырех из указанных им черепов на удивление хорошо вписываются в область разброса характерных для древнеславянских восточноевропеоидов признаков — резкое выделение на общем фоне орбитального индекса следует, по всей видимости, приписать иной технике измерений, — в то время как параметры трех остальных черепов так же отчетливо из этой области выпадают (см. диаграммы на рис. 30а и ЗОЬ). № 3 (Вышгород 1) даже показывает коэффициент отклонения, меньший, чем подобный коэффициент у финнов Полома и в весьма большой степени похожих финских черепов, вплотную к ним приближающихся. При этом еще также следует упомянуть, что подобные этим древнеславянским восточноевропеоидным черепам находки обнаруживаются во всех местах проведения антропологических исследований и соответствуют обоим хронологическим этапам.
На основании научных заключений вышеуказанных специалистов вопрос, не заходит ли речь при рассмотрении восточноевропеоидного типа о некой молодой, как некоторые ее называют, северно-монголоидной (nordisch-mongolide) смешанной форме, должен получить самый решительный отрицательный ответ. «Тип I», столь неизменно сохраняющий себя в течение многих тысячелетий и на огромнейших пространствах, определенно имеет право рассматриваться как самостоятельная и независимая отдельная раса. Вместе с тем, естественно, не исключено, что речь идет, как это допускает Эйкштедт [71) Барон Эйкштедт Е. Расология и расовая история человечества (v. Eickstedt, Ε. Frhr.: Rassenkunde und Rassengeschichte der Menschheit. 944 S. Stuttgart 1935)], о согласованной контактной форме — но именно о форме, согласованной гармонично, самостоятельно дифференцировавшейся в дальнейшем и происхождение которой, очевидно, так же остается во тьме минувших тысячелетий, как и у других европейских рас, происхождение которых споров не вызывает.
В какой мере при ее возникновении приняли участие элементы монголоидного круга формообразований — вопрос, не входящий более в рамки данной работы. Здесь стоит только дополнить, что отголоски монголоидного присутствия в строении черепа имеют место лишь в незначительном рельефе лица, в то время как пропорции мозгового и лицевого черепа ни к одной из монголоидных групп, в том числе и к принимающимся в расчет в первую очередь из пространственно-территориальных соображений тунгидам (Tungiden), присоединить нельзя. Тунгид (кумид, по Лундману) — один из двух основных монголоидных типов Северной Азии (вторым является синид. — Примеч. ред.). Иные признаки, такие, как прогнатизм, широконосость (хамериния) и предрасположенность к образованию преназальных пазух, следует воспринимать как следствие определенной примитивности, но ни в коем случае не рассматривать как монголоидные. Таким образом, тип на самом деле вполне доказывает свою самостоятельность и независимость по отношению к сегодняшним монголоидным группам формообразований. То, что он так же мало может восприниматься как содержащий элемент вмешательства представителей альпийской расы, точно так же однозначно вытекает из результатов метрического и морфологического сравнения. Особенное же внимание следовало бы, вероятно, обратить на связи с кроманьонцами (Cromagniden), которые в основных пропорциях черепа отличаются в том же направлении от представителей нордической расы, равно как и на те трудности, что нередко возникают в поисках отличий живущих ныне от европеоидов. О доле же участия кроманьонских форм в возникновении восточноевропеоидов высказали свои мысли такие авторы, как Паудлер (Paudler), Заллер и Жилинскас (Zielinskas).