Най тя такий просить;
Куди ходят чорни хмари,
Най тя туди носить.
Здесь смысл тот, что место, куда уходят тучи, – место страшное. Быть может, здесь остаток первобытного мифического представления о борьбе светлого начала с темными силами, которою выражалось явление грозы на небе. Есть карпатская колядка, где представляется, что из-за горной равнины выходит черная туча. «То не туча, – говорит песня, – то – стадо овец; впереди него идет овчар; подпоясался он тремя снурками, а за снурками у него три трубы: первая дубовая, вторая оловянная, третья золотая. Слышно по чистому полю, как он затрубит в дубовую трубу; слышно по лесам-борам, как он затрубит в оловянную; слышно даже на небе, как он затрубит в золотую».
Ой, за гори, из-за полонини,
Гой, дай, Боже!
Виходить же ми чорна хмарочка,
Ой, не е ж то ми чорна хмарочка,
Ой, е ж то ми овець гурмочка.
Идеж перед них овчариночка,
Заперезався трома ужевками,
А за ужевками три трумбеточки:
Одна трумбета гей дубиная,
Друга трумбета гей циновая,
Трети трумбета гей золотая.
Ой, чути-чути в чистее поле,
Ой, як затрубить а в дубиную,
Ой, чути-чути а в лиси в бори.
Ой, як затрубить а в циновую,
Ой, чути-чути аж на небеса,
Ой, як затрубить а в золотую.
В этой колядке хотят польстить хозяину-овцеводу, представляют его очень богатым: овец у него такое изобилие, что стадо их кажется тучею. Что касается до труб, то это идеализация пастушьего рожка, подобно тому, как идеализацию военной трубы представляет колыбельная песня, где мать воображает себе, как сын ее, достигши совершеннолетия и вступая в козацкое войско, возьмет с собою три трубы: в первую заиграет, когда будет садиться на боевого коня, во вторую, когда съедет со двора, а в третью, когда станет в ряды козаков. Подобный образ выхождения туч в другой колядке (волынской) сопоставляется с войском.
По за лисом, лисом темненьким
Виступала чорная хмарочка,
Ой, тож не хмара – то з виська пара;
Там (имя, кому колядуют) коником играв,
Коником играв, мичем воював.
В песне о нашествии турок на Почаев с черною тучею сравнивается турецкое войско.
Ой, виступае турецьке висько,
Як чорная хмара.
Туча, выступающая по небу, – образ грядущей беды. В рекрутской песне (Харьк. г.) наступающие тучи означают приближение рекрутского набора: «Из-за темного леса, из-за зеленой рощи выступала туча черная, а другая непогодная; там лежало три дорожки битые, слезами политые; идут три молодца, впереди Ивасенько; в правой руке он коня ведет, а в левой держит лист бумаги: написано, нарисовано, кому в службу идти».
Из-за лису, лису темного
Из-за гайка зеленого,
Виступала туча чорная,
А другая непогожая;
Там лежало три дороженьки,
Три дороженьки та убитии,
Слизоньками та прилитии;
Туди ишли три молодчики;
Попереду Ивасенько иде,
В правий руци кониченька веде,
В ливий билий лист бумаги несе:
Написано, намалевано,
Кому-кому та у службу йти.
Подобное начало есть в другой песне, которой содержание – прощание дочери с матерью.
Из-за лису, лису темного,
Из-за гайка зеленого.
Выходила туча чорная,
А другая непогожая…
В думе о смерти Богдана Хмельницкого тучи, закрывающие солнце, сопоставляются с печалью козаков о своем гетмане:
То не чорнии хмари ясне сонце заступали,
Не буйнии витри в темним лузи бушовали,
То козаки Хмельницького ховали,
Батька свого оплакали.
Скорое исчезновение облаков служит образом прекращения любовных сношений:
Кохалися, любилися, як голубив пара,
А тепера розийшлися, як чорная хмара.
Туча, но без дождя, сравнивается с лихою судьбою.
Чи з хмарою, чи з дожчиком, чи з лихою долею?
Хоч з хмарою, не з дожчиком, а з лихою долею!
Влюбленный молодец, у которого с ума не выходит возлюбленная, сравнивает состояние своего духа с нависшими тучами:
Ой звисли чорнии хмароньки, звисли,
Не зийде мини одна дивчина з мисли.
Дождь вообще в народной поэзии имеет доброе значение и сравнивается со счастьем любви, тогда как черная туча, исчезающая без дождя, означает разлуку.
Чорни хмари розийдуться и дожчу не буде;
Из нашого коханячка ужитку не буде.
Девица, приглашая к себе козака, говорит: «Дождик-поливайчик! Поливай, поливай! А козак к девице приходи, приходи!» – «Рад бы я поливать, да облачка нет; рад бы я приходить, да ночка мала».
Дожчику-поливайчику! Поливай, поливай!
Козаченьку, до дивчини прибувай, прибувай!
Ой, рад би я поливати – хмарочки нема,
Ой, рад би я прибувати – ниченька мала.
Со своей стороны девица обещает прилететь к милому черною тучкою и пасть на его подворье частым дождичком:
Коня не томи, людей не труди,
Бо я ж до тоби сама прилину,
По над селенько чорнов хмароньков,
На подвиренько дрибним дождиком.
Дождь сопоставляется с браком:
Ой, Боже, Боже, погоди,
Дрибний дожчик, изийди! —
а тучи и гром, сопровождающие дождь, – с толками и пересудами людскими:
Ой, не пиде дробний дожчик без тучи, без грому;
Ой, не вийде дивка замиж та без поговору.
Дождь – благодать. Выше приводились песни, где солнце, месяц и дождь описывают свои благодеяния человеку; в одной колядке дождь приходит в гости к хозяину один, без небесных светил, и обещает ему упасть на его ниву в мае три раза – у него родится рожь, пшеница и всякое хлебное зерно.
Та упаду на май тричи,
Та уродиться жито-пшениця,
Жито-пшениця, всяка пашниця.
В таком же смысле счастья, благодати девица просит дождь полить на ее девичьи символические цветы: розу, барвинок, василек, мяту – на ее красу, русую косу, и румяное лицо:
Стороною, дожчику, стороною,
Та на мою рожу повную,
Та на мий барвинок хрещатенький,
Та на мий василечок запашненький,
Та на мою мяту кучеряву,
Та на мою косу русяву,
Та на мое личко румъяне.
А в свадебной песне, которая поется сироте-невесте, умершая мать просит Бога пустить ее на землю к дочери в виде дождя, мглы, сопровождающей дождь, и росы на траве:
Дрибним дожчиком,
У поли миглицею,
У трави росицею.
Подобно тому, в галицких песнях усопший отец невесты просит Бога пустить его черною тучею, частым дождичком и ясным солнцем в окно:
З чорнов хмаров на село
Дрибним дожчиком на землю,
Ясним сонечком в виконце.
В значении веселья и радости о пляшущих свадебных дружках песня выражается, что они навели облака своими (движущимися при пляске) одеждами и произвели дождь своими косами.
Наробили хмарно юпочками,
Испустили дожчик кисоньками.
Роса в веснянках сравнивается с девичьею красотою:
Випустити росу,
Дивоцькую красу…
Дивоцькая краса,
Як висиння роса.
Роса-благодать называется Божия роса. С росою сравниваются волы и коровы, означающие зажиточность поселянина:
Воли та корови —
То Божа роса.
Опадание росы с вербы от веяния ветра – утрата девичьей красоты от сближения с красивым молодцом.
В конци гребли стоять верби, припали росою;
Не хвалися, дивчинонько, своею красою;
Бо як витер повивае – роса опадае,
Як приступить гарний хлопець – красу утеряешь.
Падение росы на волосы девицы – символ потери девства.
Ой, ти парубок, а я дивчина красна,
Ой, ти ниченьку спав, а я твои воли пасла;
Упала роса на биле личко;
Не так на личко, як на русу косу;
Ей Богу, мамцю, винчика не доношу.
С летнею росою, скоро исчезающею от солнечных лучей, сравнивается скоропреходящая невзгода молодых лет:
Моя пригода, моя пригода, як в литку роса:
Як сонце пригрие, а витер повие – спаде вона вся.
Туман, подобно тучам, есть образ неизвестного угрожающего. Из тумана выступает молодец на бой. В одной колядке, очень распространенной, сохранившей, как кажется, остаток мифологического миросозерцания и, быть может, воспринявшей воспоминания о древних походах на Византию, из тумана выезжает молодец на дивном коне, подъезжает к Цареграду, вызывает на бой царя из Цареграда; происходит битва, и царь, видя его богатырство, изъявляет желание отдать за него дочь, а с нею половину царства и треть счастья.
Из поля-поля туман устае,
А з того туману молодец иде;
Та пидъизжае пид Царегород,
Та викликае царя з города:
«Ой царю, царю, виидь на войну!»
Як изъихались – так и вдарились;
Ударили копити, як гром на неби,
Засяли шабли, як сонце в хмари…
Пид ними кони поприпадали,
Золоти гриви поприлягали,