Молодец между своими товарищами как между орлами.
Ой, вийду я за ворота, стану миж орлами:
Чи не вийде дивчинонька з чорними бровами.
Летание орла – символ быстроты.
Кину пером, лину орлом, конем поверну,
Та до свого та гетьмана таки прибуду.
Молодец хотел бы, чтоб у него были орлиные крылья, летал бы он к девицам или к своей возлюбленной.
Хотив би я орлом бути, та бистро литати,
Литав би я що вечора дивчат розглядати.
Колиб я мав орловии крила,
Полину в би, де моя мила.
В одной песне орел спорит в быстроте с конем – образ, вероятно, очень старинный, так как он встречается в великорусской поэзии.
Закладався орел з конем
А за тии криниченьки:
«Ой, чи скориш ти добижиш,
Мини крильця повтинаеш?»
Ой, кинь бижить, земля дрижить,
Орел летить, перо дзвинить;
Ой, кинь бижить все ярами,
Орел летить все лугами.
Один из любимых образов в народной поэзии – летание орла над морем – сопоставляется с разными положениями и ощущениями молодца.
Летив орел по над морем: «Ой, дай, море, пити!
Ой, як тяжко убогому багату любити!»
Летив орел по над морем, на воду схилився,
Иде козак из чужини, тяжко зажурився,
Десь мий милий, чорнобривий тяжко зажурився.
Орлы, пьющие воду из криницы, – образ, означающий овладение девицею другими.
Та вже з той криниченьки орли воду пьють;
Та вже мою дивчиноньку замиж оддають.
Орлы, товарищи козаков, сопровождают их в походы в степях.
Та Савур могила, та Савур могила, сивий орел пролитае,
Иде висько славне запоризьке, та як мак процвитае.
Орел – свидетель козацкой смерти в степи; он и пожирает его тело. В думе о трех братьях, бежавших из Азова, орлы-чернокрыльцы лезут к умирающему, но еще живому козаку – он просит их помедлить, пока он испустит дух… По смерти его орлы садились у головы его, наступали на его черные кудри, выдирали изо лба глаза, обирали белое тело около желтых костей. Это были похороны козацкие.
Стали орли чорнокрильци налитати,
Стали в головках козацьких сидати,
Став козак словами промовляти:
«Орли мои чорнопири, гости невесели,
Заждить мини малую часинку:
Як буде чорная хмара наступати,
Буде дрибний дожчик накрапати,
Буде козацька душа зь билим тилом розлучати».
То не чорная хмара наступала,
То душа козацька з билим тилом розлучала.
Стали орли чорнокрильци налитати,
В головках козацьких сидати,
На чорнии кудри наступати,
Из лоба очи видирати,
Коло жовтои кости тило козацьке оббирати —
Тож вони похорони козацьки одправляли.
В другой думе изнемогающий от ран козак силится подняться, достать ружье и послать подарок чернокрыльцам-орлам, которые как будто приняли на себя обязанность присматривать за умирающим козаком.
Орли чорнокрильци,
Козакови дозирци,
Налитають,
Козацькую душу доглядають.
То вже козак молодий отця й неньку споминае:
«Поможи мини, отцева й матчина молитва,
На колинцях стати,
Семипъядну пищаль достати,
По три мирци пороху пидсипати,
По три пульки свинцових набивати,
Орлам чорнокрильцям,
Козацьким дозирцям,
Великий подарунок давати».
В одной песне изображается, как орел оторвал от козацкого трупа руку, и эта рука проговорила к нему: «Ах, если б это знали отец и мать, они бы похоронили белое тело».
Десь узявся сизоперий орел,
Та взяв руку з козацького трупу,
Та понис руку у чистее поле,
Та й став руку бити, побивати;
Стала рука до орла промовляти:
«Колиб сее отець и мати знали,
Вони б сее тило поховали!»
Есть песня, где козак, умирая в степи, просит орла дать знать его матери и сказать, что ее сын женился на королевне-могиле, которую выслужил у крымского хана – благодетеля.
Орел приносит горестные вести родным убитого козака.
Вин до его промовляе:
«Сизии орле, побратаймось,
Як ти брате, орле, будеш
З лоба очи видирати,
Дай же моий неньци знати;
Як у тебе моя мати
Буде про мене питати,
Скажи: „Служить вин у хана
У кримського добродил,
Та вислужив королевоньку —
В чистим поли могилоньку!“»
Вот идет вдова с ребенком и села отдыхать; орел сидит над водою и извещает ее, что знает ее мужа: три раза на день кормится им, щиплет его белое тело, разносит желтые кости по горам, по долинам и ущельям.
Та йшла вдова долиною
Из малою дитиною;
Сила вдова оддихати,
Плаче вдова и ридае,
Що пана в ней не мае.
Сидит орел над водою,
Розмовляе з удовою:
«Не плач, вдово, не журися,
Ой, я твого пана знаю,
Трейчи на день попас маю,
И снидаю й обидаю,
Полудную й вечеряю,
Биле тило вищипую,
Жовти кости розношую
Ой, по горах, по долинах,
По широких байрачинах».
Такие вести орлы не только переносят людям, но сообщают их птицам. Так, например, орел купается с соколом и на вопрос сокола, не видал ли он чумаков, рассказывает, как орда их изрубила, а частью взяла в плен.
Ой, на мори, на синьому,
Сокил з орлом купаеться,
Сокил орла питаеться:
«Чи не був, орле, на в крайни,
Чи не бачив, орле, чумачий?» —
«Всих чумакив орда взяла,
Котрих старих порубала,
А молодих в полон взяла».
Потом орел полетел туда, где случилось бедствие, и в заключение обращается к матери: «А ты, мать, сидишь дома, не знаешь, не ведаешь, что сделалось с сынками».
Над ризкою Самаркою
Горять огни терновии,
Варять каши яловии.
Туди орел прилитае,
Чумачию одвидае:
Котории порубани,
Котории в полон взяти.
Оттут же им прихилище,
Сира земля приимище!
А ти, мати, дома сидиш,
И не знаеш, не видаеш,
Що з синочками зробилось!
Осиротевший козак обращается к орлу с вопросом, что ему делать. Отец и мать померли – не с кем жить. «Зачем спрашиваешь, когда сам знаешь? – говорит ему орел. – Не ходи в ту сторону, где у тебя нет родных».
«Скажи мини, орле, що мини робити:
Помер отець, мати, ни при кому жити!» —
«На що ти питаеш, що сам добре знаеш?
Не иди в ту сторону, де роду не маеш».
Однако не послушался козак орла. Козак в чужой стороне, в степи. Он беспокоится, кто присмотрит за ним, когда он будет умирать в степи. Орел говорит ему: «Есть, брат, много нас, сизокрылых орлов; будем, брат, присматривать за тобою при смерти, будем поминать тебя твоим же телом, похороним кости твои в терновых кустах».
Е в мене, брате, много сизокрилого орла,
Будем твоей смерти, брате, доглядати,
Будем твоим тилом та тебе поминати,
Твои жовти кости по тернах ховати.
Иногда, однако, являются более дружелюбные отношения козаков к орлу. Встречает козак орла, сидящего на камне, и спрашивает его, что делается у него дома, тоскует ли о нем милая. Орел сообщает ему, что его милая даже заболела от тоски по нем.
В чистим поли бил каминь лежить,
Ой, на тим камни сиз орел сидить,
Ой, сидить же вин та розмишляе,
Иде козак дорогою, та орла питае:
«Ой, чи був, орле, в моии сторони,
Ой, чи тужить моя мила по мини?» —
«Ой, тужить, тужить на лижку лежить,
Правою рученькою за серце держить».
Тогда, по одному варианту, извещает невестку о скором прибытии мужа мать последнего, а по другому, собственно, не говорится кто, но по смыслу можно заключить, что это исполняет тот же орел.
Ой, уставай, мила, несу тоби висть:
Ой, прийде до тебе миленький гисть.
Козак, разлучаясь с возлюбленною, обещает ей пересылать письма посредством сизых орлов.
А сам поииду, а сам поииду в велику дорогу,
Буду писати й пересилати сизими орлами.
В веснянках орел является также птицею дружелюбною человеку: он заохочивает девиц к играм, а сам обещает полететь и принести зеленое лето, крещатый барвинок, старым людям посевы, мужам орать, женщинам жать, а девочкам гулять.
Грайте, дивочки, без орла,
Поки я принесу, принесу
Зеленое литечко, литечко,
Хрещатий барвинок, барвинок,
Старим дидам, сияньня, сияньня,
Чоловикам ораньня, ораньня,
Молодицям гречку жати, гречку жать,
Вам, дивочкам, погулять, погулять,
Вам, молодим, погулять, погулять.
Здесь орел является мифическою птицею. Нам кажется, что древняя мифическая птица солнца и животворной силы разбилась на разные образы и, между прочим, на сокола и орла. На Востоке ясно древнее значение сокола; в Греции сокол, сколько известно, не имел значения, зато мифическою птицею Зевса был орел. У нас это значение имеет, между прочим, сокол-орел; так как в песенном языке нередко это одна птица с двойным названием, то и естественно, что одни и те же мифические черты есть и в соколе, и орле. В веснянке орел, приносящий лето и установляющий занятия людей, есть тот же восточный сокол, рассевающий животворные семена, и тот же греческий орел, спутник Зевса. В таком же смысле, вероятно, надобно понимать странную в настоящее время веснянку, где поется, что орел изорал поле и насеял пшеницы и ячменя: