Славянские древности — страница 22 из 30

Хотя и существуют доказательства того, что торговля в областях славянской прародины имела место уже в конце неолита¹, однако она спустя еще многие столетия не была развита настолько, чтобы можно было говорить о ее влиянии на славянскую культуру. Как в неолитическую эпоху, так и в эпоху бронзы торговля в Прикарпатских областях была слабо развита и бесплодна, а когда в VI веке началась интенсивная греческая торговля северных понтийских колоний с центральной частью южной России, она коснулась лишь окраин славянской территории и не оставила здесь глубокого следа. Эта торговля совершенно не оказала благотворного влияния на бедную и отдаленную славянскую культуру. Лишь римская торговля, достигнув небывалого расцвета, впервые принесла много нового в славянские области.

Как только римляне достигли Дуная и войска их начали переходить реку, чтобы устрашить живущих там варваров, предостеречь их тем самым от нападений на империю и вынудить к спокойствию, тотчас же появились и купцы, стремившиеся использовать эту ситуацию, и торговля начала развиваться. Но больше всего она окрепла после того, как император Траян в результате двух походов в 105–106 годах победил Дакию и продвинул границу империи далеко вглубь по обе стороны восточных Карпат².

Римские веретена из Могуче (Блюмнер) (1) и прясла из славянских находок (2-13)

2 – Гнёздово; 3 – Часлав; 4, 9 – Тшебоул; 5 – Думмерсдорф; 6 – Гдов; 7 – Волынь (Киевский тип); 8 – Форде; 10 – Вацов; 11–12 – Цико; 13 – Киев.

Вследствие этого завоевания римская торговля во II и III веках достигла небывалых размеров и проникла глубоко в прикарпатские области. В это время мы повсеместно встречаем здесь множество изделий художественного ремесла, изготовленных в римских провинциальных мастерских, а в некоторых местах и итальянские товары, как, например, этрусскую и кампанскую посуду, и повсюду эта эпоха отмечена многочисленными находками римских монет, единичных и составляющих целые клады, содержащие большей частью монеты императоров от Траяна до Септимия Севера³. В России монетные клады встречаются так часто, что они привели русского историка и археолога Д.Я. Самоквасова к теории, конечно неправильной, согласно которой эти клады являются следами не римской торговли, а движения славян, отступавших из дакийской прародины на север и несших с собой запасы римских монет⁴.

Серебряные украшения из клада у Лейсовской мельницы около Франкфурта на Одере (по Е. Фриделю)

Несмотря на то что римская торговля была очевидным фактом, доказанным археологически, влияние ее на славянскую культуру не было столь сильным, как можно было бы ожидать. Славяне и другие варвары приобретали римские вещи, но освоить производство и имитировать их они не научились, за исключением римской провинциальной керамики, которая начиная с этой эпохи была освоена и неуклонно распространялась среди всех славян с такой интенсивностью, что вытеснила более древние местные формы, а в конце языческой эпохи господствовала во всех славянских землях⁵. Основной причиной этой сравнительной пассивности славянской культуры по отношению к изделиям римского производства было, как мне кажется, то, что славяне находились тогда уже в состоянии своего расселения, которое, как я уже говорил в I томе «Славянских древностей», разбросало их по огромному пространству на запад вплоть до Лабы, Салы, верхнего Майна к Альпам, на юг к Адриатическому, Эгейскому и Черному морям. Это движение, продолжавшееся вплоть до VII века, не благоприятствовало развитию славянской культуры. Славяне не имели спокойных условий, необходимых дли восприятия, освоения и имитации предметов, доставлявшихся им римской торговлей в течение трех веков.

Итак, вслед за эпохой расцвета римской торговли, которая относится главным образом ко II и III векам, опять наступил застой. Византийская торговля была в последующие столетия лишь незначительной, очевидно, по тем же причинам; скандинавская и восточная торговля лишь начинала развиваться.

Только IX век был ознаменован новым огромным размахом торговли и значительным воздействием ее на местную славянскую культуру. Условия в это время были уже иными, чем в римскую эпоху. Славяне, прочно утвердившиеся на своих новых местах жительства, образовали ряд государств с сильными династиями, ряд крупных экономических центров, где сидели князья и знать, представители которой все без исключения испытывали потребность в дорогих художественных изделиях развитых культур; кроме того, славяне были окружены государствами, которые придавали особое значение развитию торговли по фискальным причинам. Мы видим, как на западе, во Франкской империи, Карл Великий капитулом, выданным в 805 году в Тионвилле, регулирует торговлю со славянами по всей линии торговых городов от нижней Эльбы к Дунаю⁶; на юге и на востоке усиленно занялся торговлей Царь-град, в 911 и 945 годах он заключает с киевскими князьями Олегом и Игорем торговые договоры, представляющие необычайный интерес⁷. На Севере походы скандинавских русов начиная с VIII века⁸ проходили через русские земли по Волге, Днепру и Дону прежде всего с торговыми целями, а на Востоке новое могущественное арабское государство с центром в Дамаске, а позднее и персидское государство, возглавленное династией Саманидов, захватили в свои руки всю торговлю Востока с северными землями. Эта арабско-персидская торговля в славянских землях имела такой сильный размах и оставила после себя такие глубокие следы, что время наибольшего расцвета ее, то есть ΙΧ-Χ века, прямо называется эпохой арабской торговли.

И опять, как это было в римскую эпоху, мы видим, что эта торговля подтверждается не только историческими документами, но и бесконечным рядом археологических находок восточных монет (диргемов) и серебряных украшений, покрытых зернью и ажурной филигранью. Эти находки встречаются во всех северных славянских областях, где и производилась восточная торговля, в то время как рынками Подунавья и Балканского полуострова завладели византийские купцы.

Множество кладов, иногда очень больших размеров⁹, с арабским серебром найдено на востоке от Одера, у полабских славян, в Польше и в России, в основном в ее северной части¹⁰, так как по средней и верхней Волге через Ладогу и Финский залив проходил торговый путь в Скандинавию. По Двине купцы ездили в Ливонию и Литву и, наконец, по Днепру к славянам. На юге России подобных находок нет, потому что по нижнему Днепру и Дону арабская торговля не производилась. В те времена там всегда существовала опасность нападений со стороны печенегов и половцев.

Так было вплоть до начала XI века, когда арабско-персидская торговля стала угасать. С этого времени восточные монеты в находках больше не встречаются, а в культурных слоях поселений и в курганных могильниках обнаруживаются западноевропейские монеты, в частности немецкие, англосаксонские и, само собой разумеется, местные. Что же касается кладов, которыми гордится Россия, то они уже не восточного, а византийского происхождения¹¹.

Предметы ввоза и вывоза

Хотя в греческую и римскую эпоху купцы приходили с юга с деньгами в руках, все же торговля со славянами носила тогда большей частью обменный характер – товар за товар¹². Сырья славяне ввозили мало – незначительное количество драгоценных металлов и камней, некоторые пряности и фрукты, – но зато охотно ввозили изделия иноземного художественного ремесла: украшения из золота, серебра, а также изделия из стекла и дорогих тканей. Сами же давали в обмен лишь то, что приносила им земля, так как собственного ремесленного производства у них не было; вывозили также много рабов во все концы мира. На основании исторических сообщений и археологических находок можно составить следующий перечень предметов импорта и экспорта.

Из предметов вооружения из Франкской империи ввозили прежде всего мечи и панцири, что подтверждают арабские авторы¹³ и капитулярий 805 года Карла Великого, в котором запрещается продавать славянам arma et brunias (оружие и броню)¹⁴. Кроме того, по археологическим данным видно, что восточным славянам доставлялось много мечей из скандинавских земель; на юге России встречаются предметы восточного вооружения, либо захваченные в бою, либо доставленные путем торговли. Это, главным образом, изогнутые сабли и остроконечные шлемы, о которых более подробно говорится в следующей главе. Из Азербайджана ввозились через русские земли также гарпуны.

Поставщиками дорогих тканей или готовой одежды были опять-таки византийские и восточные мастерские. Остатки этих тканей найдены в большом количестве в России¹⁵, кроме того, эта торговля засвидетельствована Ибрагимом ибн Якубом, Ибн Фадланом, а также Киевской летописью под 969 годом¹⁶. Согласно Истахри, международным рынком был главным образом Трапезунд, но были, разумеется, и другие. Хорваты и сербы покупали текстиль, в свою очередь, в мастерских северной Италии. Прямые данные об импорте пряностей, духов и масел имеются у Ибн Хордадбе и в грамоте Всеволода 1137 года, а косвенные – у Феофана и Приска¹⁷. Они экспортировались главным образом из Индии. О греческом импорте масел свидетельствует то, что общеславянск. олей, старославянск. елей были заимствованы из греческого ελαιον.

Основную часть славянского импорта составляли металлические и стеклянные украшения. Много украшений – золотых и серебряных – поставляли византийские мастерские, однако наибольшее число серебряных, украшенных зернью серег, височных колец, подвесок экспортировал в IX и X веках Восток, главным образом, вероятно, Самарканд, Бухара и Персия, что подтверждают бесчисленные клады, содержащие арабские и персидские диргемы, о чем я уже говорил выше¹⁸. На реках Каме и Вятке в результате торговли было сосредоточено множество серебряной посуды иранского происхождения, откуда она расходилась дальше по Восточной Европе¹⁹. Из украшений с Востока привозили еще морские раковины каури (Сургеа), стеклянные бусы, главным образом из Сирии, старославянск. бисеръ от араб. busra, браслеты и различные подвески; из последних наиболее характерны лунницы²⁰. Однако в конце XI века подобные вещи стали производить и в Киеве, что подтверждает мастерская, открытая В.В. Хвойко под старым городом.

Ввоз фруктов и вина засвидетельствован уже во времена Демосфена и Страбона, а впоследствии снова и Киевской летописью под 969 годом²¹. С Востока ввозили иногда также ослов и верблюдов, домашний рогатый скот от печенегов на Донце и Дону²², а из Туркестана²³ охотничьих соколов и ястребов.

Из предметов экспорта первое место занимали меха и мед. Вывозили мех бобра, горностая, белки, куницы, соболя, лисицы, выдры и медведя; славянские названия куницы и белки проникли еще до нашей эры в латинский и греческий языки (viverra, καυνάκη). Эта торговля засвидетельствована целым рядом восточных сообщений X и XI веков. Самым дорогим мехом Масуди считал мех чернобурой лисицы из лесов Заволжья, однако горностаевые и бобровые меха ценились также очень высоко²⁴.

Я уже имел возможность сообщить выше, что славянские земли издавна изобиловали пчелами (Геродот, V.10), а следовательно, и пчелиным медом, который был для славян одним из главных яств и напитков и основным предметом при выплате дани своим и чужеземным князьям²⁵ и, кроме того, наряду с воском, – одним из главных предметов экспорта. Уже в древности в Грецию ввозили наилучший мед из земли алазонов на верхнем Днестре; эту торговлю подтверждают также ряд арабских авторов, Киевская летопись и византийский источник «Επαρχικόν βιβλίον»²⁶. Кроме того, экспорт воска на Дунае засвидетельствован также грамотой Людовика IV от 903–906 годов²⁷.

Славянский хлеб и сушеная, копченая и соленая рыба также были на юге желанным товаром. В случае неурожая у восточных славян хлеб ввозили из земли болгар на средней Волге²⁸. Торговля рыбой из русских рек была вообще древней²⁹, но и из Прибалтики сельдь вывозилась еще в языческий период³⁰.

Вывоз металлов был, по-видимому, незначительным, поскольку до XI века интенсивной разработки рудников у славян не было³¹. Зато балтийский янтарь оставался предметом экспорта; хотя в славянскую эпоху его старая слава уже миновала³², все же иногда он встречается в славянских могилах среди подвесок для ожерелий; таким образом, ясно, что янтарь, отправляемый для торговли на Восток, всегда провозился через славянские земли³³. Однако следует упомянуть, что янтарь встречается и в некоторых местах славянской области, а именно на реках Нареве и Днепре, около Киева и Борислава. Тождественны ли эти местонахождения тем, которые были известны Плинию в Скифии, мы не знаем³⁴.

Одним из важнейших предметов торговли как импортной, так и экспортной – в зависимости от наличия ее в той или иной славянской области – была соль. Существовали области, заселенные славянами, где соли не было, однако были области, богатые этим минералом, где, естественно, и развивалась соляная торговля. Соль была известна еще индоевропейцам, у которых для нее было общее название³⁵, а отсюда вытекает, что и славяне знали и употребляли соль уже в доисторическую эпоху.

Древняя солеварня в Ту зле (Босния)

Каким путем добывали ее в те времена, нам неизвестно, так как об этом нет никаких сообщений; возможно, ее получали, как и у других северных народов, путем заливания соленой водой горящих дров, с которых собирали затем пепел, перемешанный с солью³⁶. Первые сообщения об употреблении славянами соли в пище и в качестве предмета торговли появляются лишь в IX веке н. э.; в то время славяне, как нам известно, применяли уже несколько способов добывания соли в зависимости от условий ее местонахождения. На побережье Адриатического, Эгейского и Черного морей преобладали древние солеварни, где вода выпаривалась на солнце, в других же местах славяне выпаривали воду из соляных источников или из соляных пластов на больших железных сковородках, называемых в латинских источниках sartago, в славянских – чрен, черенъ. До настоящего времени так вырабатывается соль, например, в Боснии или в Галиции, где соленосное сырье выкапывается из ям, называемых bana, ранее также – zupa³⁷. Со сковородок снимали куски соли наподобие караваев хлеба, затем делили эти куски на части, для которых сохранилось несколько древних терминов, например голважня, krusz, груда.

Этот способ засвидетельствован у славян Казвини, а кроме того, рядом документов XI–XIII веков³⁸. Областями, где больше всего добывалось соли, были Балтийское побережье (в частности, Кольберг – Kołobrzeg), потом Галиция и северная Венгрия, снабжавшие солью не только Польшу, но также Чехию, Моравию³⁹ и даже всю Киевскую Русь, куда перестала доходить столь развитая прежде черноморская торговля, вероятно, вследствие опасности, связанной с доставкой товара через степи, захваченные в

IX веке мадьярами, а в X и последующие века печенегами, половцами и татарами⁴⁰.

Рабы

Торговля невольниками занимала особое положение среди статей славянского экспорта. Отдельные славянские племена торговали между собой рабами местного и иноземного происхождения, иноземные купцы, в свою очередь, продавали и покупали на славянских и других рынках славянских рабов. При общинном строе у славян вначале не было несвободных членов общества. Затем, хотя и появились элементы имущественного неравенства, выделились группы зажиточных и неимущих членов общины, но все они имели одинаковые права и все были свободны. И лишь позднее, с разложением общинного строя, у славян появились невольники-славяне.

Тем не менее мы видим у славян уже с самого начала их истории слой несвободных людей – рабов, – которые, как и повсюду, первоначально были людьми иноземного происхождения. Эти рабы рекрутировались, во-первых, из остатков автохтонного населения, которое славяне застали при своем расселении и себе подчинили, во-вторых, из захваченных в войнах пленников – римлян, германцев, печенегов, – а также пленников-славян, захваченных во время постоянных войн, которые вели друг с другом разные славянские народы⁴¹; рабы попадали в хозяйство и дом славянина путем простой покупки их на рынке у чужеземных купцов, главным образом евреев. Имеется достаточное количество данных, преимущественно в восточных источниках, о покупке и продаже на рынках Праги, Карху (Керчи?), Херсона, Киева⁴², свидетельствующих о том, что торговля славянскими рабами шла прежде всего с Востоком и с югом Европы. Славянские рабы упоминаются всюду – от Испании, где читаем о sclavi cubicularii в «Житии аббата Иоанна»⁴³, вплоть до Египта и Багдада, где их было много и где они использовались в качестве переводчиков, а также до Итиля и Булгара, где их было не меньше. При продаже магометанам невольников часто кастрировали и использовали их как евнухов.

Вообще вся торговля славянскими рабами и связанная с нею кастрация находились в руках евреев, о чем свидетельствует целый ряд упоминаний в указанных сообщениях. Judeus mercator легенды о св. Войтехе был типичным явлением на славянских рынках. Это широкое распространение славянских рабов на мировом рынке привело к тому, что название «славянин» перешло в apelatmum – раба: нем. sklave, англ. slave, голл. slaef, фр. esclave, исп. esclavo, порт. escravo, итальянок, schiavo. Итак, не народное наименование «славянин» возникло из названия раба, как считали раньше некоторые ученые, а наоборот. Так же точно возникли в древней Аттике apelativ Δάος и Γέτης в значении раба вообще из первоначальных этнических названий.

Местным славянским названием для обозначения несвободного человека были обычно термины рабъ или робъ, женск. род. – раба от слова робити, рабити, либо также отрокъ, отроковица: первоначально так называли и тех, кто не умел говорить, то есть и детей и чужеземных работников⁴⁴. Термины эти древние и засвидетельствованы уже в древнейших источниках X и XI веков⁴⁵. Славянским названием для евнухов было, вероятнее всего, название холстъ^№.

Торговые пути и рынки

Торговые пути были сначала совершенно свободными. Купцы шли там, где путь был легче, где дорога была проторенной; по мере надобности они сами прорубали путь сквозь заросли, находили броды, перебрасывали мосты через стремнины. Во избежание нападений купцы ездили группами и были хорошо вооружены.

Так постепенно были проложены и определены торговые пути, обычно проходившие вдоль больших рек; неприязненные и враждебные отношения между иноземными торговыми караванами и местным населением с течением времени изменились. Чтобы обеспечить себе свободный проход через славянские земли, торговцы договаривались с местным населением, выделяя за это населению или их вождям часть своего товара. Так, наконец, развились новые правовые отношения, заключавшиеся в том, что торговцы, помимо добровольных даров, платили обязательную и установленную заранее пошлину, и за это им была гарантирована безопасность, разумеется, лишь на том отрезке пути, который был предусмотрен соглашением. В грамоте Людовика IV 903–906 годов эти пути названы strata legittima⁴⁷.

На этих путях были как рынки, так и склады для товаров, при которых взимались пошлины, называемые мыто⁴⁸, здесь же были корчмы или дома, в которых мог отдохнуть купец, называемый славянами гость⁴³. Эти торговые центры, помимо торговли, имели большое значение в жизни славян. Там была сосредоточена не только торговля, но и вся остальная жизнь племени. Там жил князь, там собирался народ для совершения языческих обрядов и празднеств, там происходили сходки и туда же приходили впоследствии христианские миссионеры провозглашать новую веру и крестить язычников⁵⁰.

Такое объяснение возникновения торговых путей дает понять одновременно, почему многие пути сохранились от первобытных времен и до начала исторической эпохи. Ходили всегда проторенными дорогами, и естественно, что пути, известные нам в древние времена, оставались главными путями и позже, в IX и X века. Это были традиционные пути, ведшие купцов с юга прежде всего к Дунаю, где завершался первый этап пути, а затем – от Дуная к руслам главных рек, впадающих в Балтийское море, а что касается славянских земель, то к Одеру и Висле, а также от Черного моря по Бугу, Днестру и Днепру к Припяти, Березине и Неману. Этот вопрос хорошо для своего времени был изложен Садовским, хотя работа его и основана на крайне недостаточном материале⁵¹; впрочем, еще и по сегодняшний день здесь нельзя идти дальше предположений.

Когда область, занятая славянами, распространилась на запад вплоть до Эльбы, Заале и Майна, то тут уже существовало несколько торговых путей, которые вели из Западной Германии в славянские земли. Это видно по торговым центрам, основанным в 805 году на германо-славян-ской границе Карлом Великим в качестве рынков для обоих народов⁵².

Главные из этих путей шли через Магдебург, к сербам и лютичам, затем через Эрфурт туда же и в Чехию (в Прагу); третий важный путь шел от Ржезна по Дунаю в Венгрию до устья Савы. Все они разветвлялись по славянским землям в разных направлениях, которые я здесь не могу проследить⁵³, и всегда вели к большим торговым центрам, каковыми являлись на севере крупные прибрежные города славянских племен ободритов, лютичей и поморян; в некоторых из этих городов жило множество чужеземных купцов, как, например, в Любице (Любеке) или в Волине, а в южной западнославянской полосе – в Праге и Кракове, где большие рынки засвидетельствованы арабскими сообщениями X века⁵⁴. Затем у Дуная, который, очевидно, был самым главным торговым путем, древние римские пути ответвлялись на юг до Альп, к Саве и на север через некоторые карпатские перевалы, в частности Дукельский, Ужоцкий, Верецкий и Яблонецкий⁵⁵, в Польшу и русскую Галицию. Здесь они, с одной стороны, присоединялись у Сана и Вислы к северным путям и к путям, идущим с запада, и, с другой стороны, к днестровскому пути, идущему от Черного моря. По этим путям шла главным образом соляная торговля, что обусловило постоянное их использование, так как солью из Перемышля снабжалась (в XI веке) вся Киевская Русь (см. выше, с. 497). Связь поморских и польских славян с Русью осуществлялась по нескольким направлениям, хотя главным был путь из Мазовии на Люблин, Холм и Владимир-Волынский и затем на верхнюю Припять к Бресту, где был волок у истоков Пины. Этим же путем шли и войска на ладьях⁵⁶. Но эта связь была все же слабой, что засвидетельствовано в XI веке словами польского хрониста Галла: «regio Polanorum ab itineribus peregrinorum est remota et nisi transeuntibus in Russiam pro mercimonio paucis nota»⁵⁷.

Значительно лучше нам известны основные древние торговые пути Восточной Европы, которые, разумеется, также использовались в IX и X веках славянами. Здесь мы должны различать прежде всего два больших торговых пути, значение которых далеко превышало все другие: Волжский и Днепровский. Оба они имели европейское значение. Первый путь соединял весь Восток со скандинавскими эмпориями, Биркой и Готландом, и дальше со всем севером и западом Европы, второй – север Европы с Царьградом, Малой Азией и Персией. Первый путь был более древним. Находки показывают, что на Волге торговля восточными товарами шла уже со II века н. э., и, несомненно, этот путь существовал еще раньше. Второй путь также был немного известен уже с середины I тысячелетия, но полное его использование и расцвет торговли на нем были достигнуты лишь в IX веке.

Оба пути имели выход в Финский залив у устья Невы или, что еще удобнее, на южном берегу Ладожского озера (древнее Нево), где уже в VIII веке у скандинавов были торговые фактории в укрепленной колонии, называемой в настоящее время Старой Ладогой (Aldagen древних скандинавских саг)⁵⁸. Отсюда купцы отправлялись по реке Ловати до Новгорода (сканд. Holmgard) и дальше волоком до притоков Верхней Волги, по которой плыли затем до Хвалынского моря. «Путь в Болгары и Хвалисы» – так называет этот путь Киевская летопись⁵⁹. Главные рынки на этом пути были в Булгаре около современной Казани, затем в хазарском Итиле⁶⁰ близ Астрахани и в Абескуне на Каспийском море. Рынки Булгара, где собирались не только русские и славянские купцы, но и купцы из всей Средней Азии, имели еще и то значение, что они служили одновременно главными рынками так называемой Биармии (Biarmaland сканд. саг), земли, известной своей торговлей мехами и дорогими металлами (главным образом серебром) и расположенной на территории, покрытой большой водной сетью, образуемой реками Вычегдой, Печорой, Камой и Вяткой с центром на Каме и ее притоках. Здесь уже начиная с эпохи бронзы находился крупный центр, связанный в культурном отношении как с центральной частью Восточной Европы, так и с Уралом и Центральной Сибирью⁶¹. Из Итиля купцы плыли дальше Каспийским морем либо шли по побережью Дербентским проходом на армянские, персидские и туркестанские рынки, а также в Трапезунд.

Другой большой путь, соединявший Финский залив с Царьградом («путь из Варяг в Греки»⁶²), шел из Старой Ладоги и Новгорода по рекам Ловати, У святи, Двине и Каспле, а затем волоком до Днепра, по которому купцы плыли вплоть до его впадения в Черное море; пороги между Александровском и Екатеринославом либо проплывали, либо обходили, в зависимости от уровня воды⁶³. Главными торговыми пунктами на этом пути, помимо вышеуказанных Старой Ладоги и Новгорода, были Смоленск (Гнездово), Любеч, Киев, Вышгород, Витичев и остров Хортица около Александровска⁶⁴. В Киеве находился, конечно, самый большой рынок, а сам Киев славился широко своим богатством уже в конце X века⁶⁵. По словам Титмара, в нем было 400 церквей и восемь рыночных площадей. Отсюда от предыдущего большого пути ответвлялся ряд других путей – с одной стороны, на запад, к Балтийскому морю (к Двине и Неману), с другой стороны – на восток, к Верхней Волге, Оке, Донцу и Дону. Повсюду большую роль играли волоки⁶⁶, которыми связывались бассейны разных рек, а тем самым и разные отдаленные друг от друга моря. Одна группа этих второстепенных путей шла от среднего Днепра в Крым, где важнейшим эмпорием был в то время Херсонес (русск. Корсунь), затем к Азовскому морю, в Керчь, Тмутаракань-Таматарху⁶⁷ и к устью Дона. Здесь проходил так называемый греческий путь, соляной⁶⁸ и так называемый залозный путь (название неясно), упоминаемый в Ипатьевской летописи под 1170 годом⁶⁹. Ибн Хордадбе также упоминает пути через Дон к Итилю и Тмутаракани⁷⁰.

Что же касается славян на Балканском полуострове, то можно утверждать, что здесь торговля проходила и в дальнейшем по древним, хорошо известным римским дорогам, а именно по трем главным направлениям: 1) по пути, шедшему от Дуная у Виминация (Костолац) через Ниш, Среденц, Филиппополь и Адрианополь до Константинополя, 2) по пути, ведущему от Ниша на юг через Скотче и дальше через долину Вардара до Солуни, и 3) по пути, называемому via Egnatia и шедшему из Солуни через Эдессу (Воден), Лихнидус (Охрид), Скампу (Эльбассан) до Эпидамна (Драч, Дуррес). Между ними разветвлялась сеть второстепенных путей. Повсюду здесь имела место византийская торговля товарами собственного и восточного происхождения. Только на побережье Адриатического моря Италия владела обоими главными торговыми центрами – Венецией и Рагузией. От Рагузы (Дубровника) до Драча была сосредоточена торговая связь славян с Италией. Отсюда шли важнейшие пути через Черногорию и северную Албанию по направлению на Печ (Ипек), Призрен и дальше на Липлян, Ниш и Среденц⁷¹.

Из болгарских рынков в Киевской летописи под 969 годом прославляется Переяславец на Дунае. В ней киевский князь Святослав говорит: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага»⁷². Разумеется, большое значение имела и Солунь. Туда во времена Симеона греки попытались перенести главный болгарский рынок⁷³, который когда-то был в Константинополе. Интересные подробности об этом рынке (здесь торговали медом, льном, полотном и одеждой) нам дает греческий источник X века, называемый Έπαρχικόν βιβλίον⁷⁴.

Технические средства торговли

Пути. Первоначальное устройство дорог было примитивным. Большей частью купцы должны были сами привести дорогу в порядок, обозначить направление на перекрестках, выровнять овраги и перебросить через обрывы обрубленные стволы деревьев. Однако с течением времени, чем чаще проходили по той или другой дороге, тем больше она становилась относительно благоустроенной и постоянно поддерживаемой, то есть тем, что славяне называли путь или дорога. Нужное направление указывалось различными знаками (arbores signatae), а в непроходимых местах стали строить прочные мосты и насыпи. Там, где нужно было преодолеть водную преграду, помогал брод, лодки или паромы (старослав. прамъ, или лучше плътъ, церковнославянск. плоть¹⁵), на которых местные жители перевозили купцов. Но там, где не было брода и где нельзя было использовать паром, строили мосты (старославянск. мостъ), причем через небольшие горные потоки перебрасывали мосты висячей конструкции, без подпорок, подобные тем, какие мы видим и в настоящее время в Карпатах, а через большие реки и водоемы – мосты на столбах, вбитых в дно.

Часть моста, открытого около Баумгарта, через болото в долине реки Сорт (по Конвентцу)

Целый ряд подобных конструкций мостов засвидетельствован в славянских землях уже в IX и X веках, в частности у балтийских, западных и, конечно, восточных славян⁷⁶; имеются даже сообщения VI века о славянах, которые помогали аварам строить огромные деревянные мосты через Саву и Дунай⁷⁷; нам неизвестны в те времена у славян лишь понтонные мосты, раздвижные же мосты упоминаются только начиная с XII века⁷⁸. Наряду с мостами проводили дороги через болота с помощью насыпей и особой деревянной субструкции, выложенной вязанками прутьев и называвшейся у славян гатью¹⁹. Насколько сами условия славянского края вынуждали к таким постройкам, в особенности внутри бывшей славянской прародины, видно, например, из того, что на железной дороге от Петрикова до станции Лышчи на реке Припяти на расстоянии протяженностью 218 верст нужно было построить 47 мостов и 83 гати. Позднее устройство и поддержание дорог, постоялых дворов и мостов стало обязанностью населения, которое исполняло эту повинность для своего властителя. Главное воздействие на организацию этого дела оказали уставы Карла Великого. На местах сближения двух рек дорогу между ними прокладывали так, чтобы можно было без больших трудностей переправить лодочную поклажу с одной реки на другую или даже целиком перетащить волоком лодки с грузом. Проложенная так дорога называлась на славянском западе prevlaka (впоследствии prevlaka, przewłoka), на востоке, где таких дорог было больше всего, волок?⁰. Я уже имел случай говорить об этих русских волоках и их значении, так как с их помощью в России была создана та большая и важная для торговли водная сеть, по которой суда могли попадать из одного моря в другое⁸¹.

Средства передвижения

Сначала человек носил все необходимое на спине в кожаном мешке или в корзине. Однако вскоре он понял, что если поклажа тяжелая, то ее можно перевезти по земле с помощью гладких стволов, на которые клали поклажу и которые могли тянуть или сам человек, или тягловое животное. Таким образом появились сани. На своей прародине славяне пользовались только санями. Это был первый вид их транспорта, древность которого подтверждается тем, что сани являются у славян обязательным составным элементом некоторых старинных обрядов (например, похорон и свадеб), даже в летнее время, когда сани вообще не употребляются⁸². О конструкции древних славянских саней сведений нет, и единственная находка саней в кургане около

Костромы ничего нам не дает⁸³. Древнейший тип саней представлял собой примитивное сооружение из двух брусьев, соединенных на конце накрест (ср. русск. волокуша или чешек, vlaky), но в конце языческого периода этот тип был уже усовершенствован, приблизившись в общих чертах к тем саням, которые употребляются в глухих славянских деревнях, жители которых сами их делают.

Крестьянские сани из Лопеника в Малых Карпатах

Термин «сани» (мн. ч.) является древним славянским названием, и интересно то, что сходное слово встречается в древнем греческом языке у Гесиода в форме σηνίκη (σανίκη); я полагаю, что это слово было заимствовано купцами, приходившими в славянские области, теми самыми купцами, которые принесли в греческий и латинский языки славянские слова вевера – лат. viverra и куна – греч. καυνάκη⁸⁴. Древним славянским термином для небольших полозьев, прикреплявшихся к ногам, было слово лыжи.

Повозки. Относительно наличия повозки у древних индоевропейцев мнения расходятся. Славяне же, по крайней мере на своей прародине, едва ли употребляли их, но во всяком случае они познакомились с повозкой еще в дохристианскую эпоху как на западе, у германцев и галлов, так и на востоке, у скифов и сарматов, которые приходили со своими повозками на границы славянской территории. В первые века нашей эры повозка римского купца была частым гостем в славянской земле. Поэтому весьма вероятно, что первые повозки появились у славян еще до нашей эры, но письменные сообщения о них могут быть приведены лишь начиная с V века н. э. В древних славянских погребениях повозка совсем не встречалась⁸⁵.

Терракотовая имитация скифских или сарматских повозок из Керчи (по Бепковскому)

Первое упоминание о повозке встречается в описании ритора Приска своего путешествия в Венгрию в 448 году⁸⁶. Затем такие упоминания появляются все чаще, и уже в сообщениях X века, а также в хрониках и документах последующих веков упоминание о повозке встречается достаточно часто⁸⁷. Обычным славянским термином для нее были в то время кола или колесьница, а наряду с ними и возъ⁸⁸. Было ли какое-нибудь существенное различие между этими терминами, неизвестно, но конструкции повозок были и тогда разнообразны. Во-первых, уже в то время существовали двух– и четырехколесные повозки, но в обоих случаях это были лишь тяжелые хозяйственные телеги. Легких боевых двуколок славяне не знали. Используемые ими в войсках четырехколесные грузовые повозки были настолько тяжелыми, что из них можно было устроить укрепленный лагерь⁸⁹. Только те повозки, на которых в X веке ездили на востоке славянские князья, были более легкими и имели кузов, свободно подвешенный на четырех подставках, чтобы предохранить сидящего в нем князя (или раненого) от чрезмерной тряски⁹⁰. О том, как впрягали в повозку лошадей или другой тягловый скот, мы говорили выше, когда речь шла о плуге. Волы и здесь тянули повозку под ярмом, а лошади с помощью ремня или хомута⁹¹; погонялись животные заостренным шестом (остепь) или бичом (батогъ, бичь). Все эти термины древние и общеславянские.

Ладьи. Славяне не имеют таких находок ладей, какие известны у северных германцев, где ладьи из Нидама в Шлезвиге (приблизительно 300 год н. э.), а также из Туна, Гокстада и Озеберга в Норвегии (приблизительно 800–900 годы н. э.) поражают своей сохранностью и конструкцией. У славян не имеется стольких древних изображений судов, какие имеют германцы на скалах у Богуслена, на вотивных камнях острова Готланда или на ковре из Байе; нет у них и стольких письменных сообщений и лингвистического материала. Вследствие этого невозможно получить о древнем славянском судоходстве такое же ясное представление, какое, например, дал о скандинавском Яльмар Фальк в 1912 году⁹².

Русская ладья из рукописи «Сказания о Борисе и Глебе»

(по И. Срезневскому)

И все же относительно славян имеется вещественный письменный лингвистический материал, убеждающий нас в том, что северные и южные славяне в значительной своей части к концу языческого периода научились строить и управлять ладьями настолько искусно, что могли отправляться на них далеко в открытое море и вступать в большие морские сражения со своими германскими и греческими соседями. На своей прародине славяне имели совсем не сложные плавательные приспособления, такие, как плоты, о которых я уже упоминал выше (см. с. 504), а затем лодки, выдолбленные из цельного ствола, которые греки называли μονόξυλον и для которых у славян издревле было название, соответствующее русскому историческому термину однодеревка⁹³.

Вид ладьи на стенописи в храме св. Климента в Старой Болеславе. Конец XII в.

Уже на этих ладьях, целый ряд которых найден, кстати, в славянских землях⁹¹, славяне плавали не только внутри своей территории, по спокойным рекам, соединенным волоками, но выходили в открытое море, в частности, в Черное. По крайней мере из сообщения императора Константина известно, что русы, а с ними, конечно, и славяне отправлялись в плавание из Северного моря в Черное на моноксилах-однодеревках, которые покупали у славян, живущих на среднем Днепре. Днепровские пороги они частью переплывали, если уровень воды был высоким, частью обходили, неся лодки на спинах, обычно по шести человек на лодку. По морю они доплывали на этих лодках до Царьграда и берегов Малой Азии⁹⁵. Тот же источник свидетельствует, однако, что у славян были в тот период также суда большего размера, построенные по образцу торговых византийских или итальянских кораблей. Так, например, в хорватском флоте было в начале X века до 80 sagen (σαγήνα) и 100 kontur (κοντούρα), из них первый вид вмещал экипаж в 40 человек, а другой – в 10–20 человек⁹⁶. На таких судах хорватские и далматские славяне отправлялись в поход по всему Адриатическому морю, даже до Сицилии и Африки. В частности, племя нарентанов было известно своим смелым пиратством⁹⁷. Русы также имели большие морские суда, что видно из описания похода Романа Лакапена, в котором приняли участие 415 человек на семи русских ладьях⁹⁸. Другими древними видами русских судов были струг, судно, насад и скедий (скедь от греч. σχεδία) и др. Больше всего известно о судоходстве балтийских славян⁹⁹. История славянских племен, живших на побережье Балтийского моря, начиная с Χ-ΧΙΙ веков полна сообщений о морских плаваниях и боях этих племен с датскими, скандинавскими и шведскими соседями. На Балтийском побережье – что ни поселение, то пристань, что ни житель, то торговец, а позднее и морской пират. Здесь не место для подробного описания истории этих морских боев и пиратства славян – обо всем этом больше всего сообщений оставили нам Гельмольд и Саксон Грамматик¹⁰⁰. Однако бесспорно, что славянские корабли в конце языческого периода не уступали развитым торговым и военным судам скандинавских германцев. Вне всякого сомнения, славяне научились у них строить большие суда и управлять ими на море. Поэтому то, что нам известно о скандинавском флоте, мы спокойно можем отнести и к славянским судам; вероятно, тут не было различия ни в конструкции, ни в размерах этих судов, и несомненно также, что суда, найденные на славянско-балтийских землях, имели славянское происхождение, хотя по своей конструкции они напоминают корабли викингов, и некоторые археологи считают их германскими. Таковы, например, ладьи, найденные в Баумгарте (Огродники) в Западной Пруссии, у Харброва в Померании или у Бржезна (Brosen) недалеко от Гданьска. Все это были большие торговые суда, снабженные мачтой и парусом¹⁰¹.

Причиной пиратства славян, как и соседних германцев, была, конечно, прежде всего страстная жажда добычи, но была и другая причина, которую следует отметить и которую изложил в 1156 году сам Прибыслав, князь ободритов, епископу Герольду. Славяне, говорил Прибыслав, столько претерпели от немцев и настолько страдали оттого, что были лишены родной земли и всех жизненных средств, что для них не оставалось ничего другого, как только обратиться к морскому грабежу, чтобы иметь возможность существовать¹⁰². Германцы, разумеется, жестоко мстили славянам за эти морские грабежи, и достаточно лишь прочитать у Саксона Грамматика, как датский Ярмерик расправился с экипажем славянского флота, чтобы получить представление о том, как германцы относились в те времена к славянам¹⁰³.

Парусная лодка длиной 12 м из долины Сорт около Огродников (по Конвентцу)

Что касается деталей судов, то большие славянские суда имели приподнятую переднюю часть (носъ) и заднюю (корму), с которой рулевой (кормчий) при помощи большого весла (весло, кормило, гребло) управлял судном. Посередине судна была прочно установлена мачта (стожаръ, стежеръ, упругъ?) с большим квадратным парусом, славянским названием которого было ядро или ветрило. Большие суда покрывались палубой, то есть полом из поперечных досок, под которым сидели гребцы и на котором стояли воины¹⁰⁴. Славянам был известен в те времена и якорь (котва, русск. укоть¹⁰⁵). Все судно известно было в то время под несколькими названиями; последние, очевидно, обозначали разные типы судов; из этих обозначений ладья (или олъдья) и челн (čьlnъ) являются славянскими названиями, корабль же – название чужеземного, греческого происхождения, перешедшее, однако, довольно рано от черноморских греков к славянам, а именно до перехода β в новогреческое произношение ν¹⁰⁶. Названия ладья и καράβιον, κάραβος перешли также, согласно Я. Фальку, к скандинавским германцам (ellidi, ledja, karfi). Другие названия носят по большей части местный характер.

Торговые платежные средства и весы

Я имел уже возможность показать выше (с. 493), что первоначальная славянская торговля носила натуральный характер, товар за товар, и такая торговля сохранилась еще до X–XII веков, когда в употребление вошла металлическая монета. Еще в X веке в Праге, согласно сообщению Ибрагима ибн Якуба, и в Руяне, согласно сообщению Гельмольда, расплачивались небольшими кусками ткани¹⁰⁷. Названия этой ткани платъ впоследствии перешло в значение «платить»¹⁰⁸. Таким же путем названия обычных звериных шкурок: куница и белка, векша – перешли на Востоке на названия монет, что и удержалось до XIV века.

С первыми металлическими деньгами славяне познакомились еще до начала нашей эры благодаря греческой черноморской торговле, а позднее, в первых веках н. э., в еще большей степени благодаря римской торговле, оставившей в славянских землях столько кладов императорских монет II и III веков (см. выше, с. 489). Однако только в период расцвета немецкой и арабской торговли, в период, когда появился ряд славянских государств, славяне начали подражать своим более развитым соседям и чеканить по их образцу и свою собственную монету. Первые славянские монеты чеканил чешский князь Болеслав (929–967) в Праге¹⁰⁹, затем польский Мешко I (960–992) в Познани и Владимир (980-1015) в Киеве. Все эти монеты являются подражанием либо западным немецким монетам, либо византийским¹¹⁰. Правда, в России еще раньше грубо имитировались чужеземные монеты, в частности восточные¹¹¹, но местной монетной чеканки не было, и прежде всего не было монет со славянскими надписями. Все языческие славянские монеты, сведения о которых появлялись в литературе, оказались либо фальшивкой, либо иностранными монетами, ошибочно принимаемыми за славянские. Так, например, галльские монеты Фр. Бочек считал великоморавскими, а К. Стрончинский и В. Виттиг датские монеты ошибочно принимали за польские. Фальшивкой оказались золотые монеты с надписью ΠΕΓΝΑΖΕ, которые в 1840–1841 годах заказал и выставил в Пражском музее секретарь музея известный фальсификатор В. Ганка¹¹².

Исходя из того, что первое обстоятельное ознакомление славян с металлическими деньгами произошло в римскую эпоху, главным образом во II и III веках, совершенно непонятно, почему к славянам не перешли римские названия монет, так как даже наиболее старые и самые распространенные действительно общеславянские названия имели германское происхождение, отчасти готское со времен II–IV веков, отчасти более позднего времени (VII–IX веков). Готского происхождения – слова ceta, церковнославянск. цата (из готск. kinta), затем скоть из готск. skatts¹¹³, skblędzb, sklęzb из готск. skillings, более позднее германское происхождение имеет сохранившееся поныне общеславянское слово penęgb, penędz, penęzb из pfenning¹¹⁴. Заимствования же из латинского или греческого или из тюрко-татарских языков носят, напротив, второстепенный и локальный характер (динарь, кодранъ, русск. ногата). Конечно, у славян были и собственные названия для различных иностранных монет: сребрникъ, сребреница, златникъ, златница, златьица. Рубль стал обычным названием монеты, а одновременно и весовой единицей только начиная с XIV века, хотя он упоминается и в более древних текстах; татарское слово деньга вошло в употребление в XV веке¹¹⁵.

Весовой денежной единицей у славян была гривна серебра, первоначально шейный обруч определенного веса (см. выше, с. 342). Впрочем, определить ее вес нельзя. Вес гривны постоянно подвергался большим изменениям, и в XIII веке, когда славянское монетное дело представляется нам более ясно, в Польше, например, мы встречали уже целый ряд разных гривен. Древнейшие динары значительно различаются между собой по весу. Кроме того, известно, что чешские и польские князья начали чеканить монеты в соответствии с каролингскими фунтами (367 граммов); на Руси же чеканили в соответствии с куфическим фунтом (livre d’Irak), но самый вес их менялся¹¹⁶. Впрочем, рассмотрение этих фактов выходит за рамки нашего исследования. В южнорусских находках встречается обычно так называемая киевская гривна в форме шестиугольника наряду с так называемыми новгородскими гривнами в форме продолговатых брусков¹¹⁷. Но и их вес менялся.

Русские серебряные гривны

1 – Киевский тип; 2 – Новгородский; 3 – Черниговский.

Подобно тому как нам мало известно об основных монетных весах, так же мало мы знаем и о торговых весах. В древности лишь один источник, а именно Гельмольд в 1125 году, упоминает, что славяне на острове Руяне были вынуждены взвешивать свое золото и серебро на весах, в правильности которых Гельмольд сомневается¹¹⁸. Вообще же о весах нигде не упоминается. Зато имеется ряд небольших торговых весов и относящихся к ним гирь в находках, прежде всего в русских¹¹⁹. Это маленькие весы с двумя чашами, которые известны нам в римскую эпоху (libra) и которые были заимствованы славянами отчасти у германцев, отчасти на востоке, у арабских купцов¹²⁰. О посредничестве германцев свидетельствует прежде всего общеславянское название вага из древне-герм. waga, древнесканд. wag¹²¹, с другой стороны, на связи с арабскими купцами указывает основная весовая система, которую Арне, основываясь на найденных гирях, несмотря на ряд неясных моментов, считает восточной, созданной на основе древней греческой системы во времена Селевкидов¹²². Так было на востоке в России. На западе, вероятнее всего, славянами была принята каролингская весовая система.

Весы

1 – из Люцина; 2 – из Глогова в Силезии (по Мертинсу).

Глава XI Военное дело