Лысый торопливо сунул коляску в багажник, схватил документы, ворох бумажек и прыгнул за руль. Водитель эвакуатора чертыхнулся и отцепил трос. Тойота тронулась, мент оглушительно свистнул.
— И еще три тыщи за отсутствие удерживающих устройств для ребенка. Вы совсем обнаглели. Учтите, папаша, это не я такой плохой, это вы безответственный водитель, которому плевать на безопасность собственного сына… Какие у вашей жены интересные уши… Можно примерить?
Леонид нехотя снял ободок и объяснил, как ими пользоваться.
Последним, что видел Артем, был мент, шевелящий белыми кошачьими ушами. От такого дикого сюра Артем потерял сознание.
За маленьким окошком автозака было видно только небо, серое, несмотря на сильную жару. Собиралась гроза. Коля думал, что плакат заберет полиция, но его еще на месте задержания порвали и выкинули в урну. Справа Колю грел плюшевым боком парень в костюме Пикачу, башка Пикачу лежала на плече Голодного Еврея. Слева Колю тёр коленкой неприятный блондин, с которым покемон недавно дрался. Модер сидел напротив, максимально отодвинувшись от двух таджиков с черными отеками на лицах.
— Вадичка, хочешь ко мне на коленки? — съязвил Голодный Еврей.
Модер ответил, что сейчас не время для глупых шуток. Внутри было темновато, но Коле показалось, что модер хлюпает носом.
— Няш, ты меня вообще узнал? — Голодный Еврей тронул колено хохленка. — Я тебя еще на твиче просил раздеться. Васёк, помнишь такого?
— Извини, — сказал Коля. — Я понятия не имею, кто ты такой, меня хз сколько человек просили раздеться.
— Ну и нахуй, — Голодный Еврей отвернулся.
Коле стало неловко, возможно, этот человек связывал с ним какие-то надежды, считал его своей вайфу и вообще испытывал все то, что обычно испытывают поехавшие юзеры.
— Ну конечно, откуда тебе меня помнить, я вебку никогда не включаю, — с деланым равнодушием сказал Еврей.
Глупый юзер, возможно, думал, что Коля сейчас же догадается, но многие Колины клиенты никогда не включали вебку. Никакого эмоционального тепла по отношению к этому человеку Коля не ощущал. Возможно, этот неприятный блондин, который недавно всех обсирал, тоже тайно дрочит на Колю, даже скорее всего. Кстати, слишком много блондинов на квадратный метр.
Коля остро заскучал по своему Димочке, который, кстати, до сих пор ждет его с пакетом продуктов и банкой смазки и, вероятно, уже нажирается один.
— Прости, няш, я очень люблю своего мужа, — сказал Коля. — Я действительно тебя не помню. У меня вообще память плохая, а когда голова болит, я самые простые вещи забываю, например, как зовут Мадонну или кто режиссер «Принцессы Мононоке». Не обижайся.
— Да похуй на тебя, — Еврей отвернулся.
— Хаяо Миядзаки, — напомнил парень в костюме Пикачу, хотя его никто не спрашивал. — Это Егор, это Сережа, меня зовут Артем.
— Меня зовут Сергей Сергеич, — поправил неприятный поц.
— Да насрать ему, как вас всех зовут, — рубанул Егор. — Задротов много, а блядь одна.
— Обсудим аниме? — предложил модер.
— Годная тема, — согласился Сергеич. — Обсудим идейную глубину творения Кацуёси Ятабэ. Этой вершины японской анимации, которую можно поставить в один ряд с лучшими работами Феллини и Антониони.
— Не люблю СПГС[56], — сказал модер. — Это мультик о том, как шоты чпокаются в рот и в зад. Если там и есть что-то глубокое, это жопа главного героя.
— Вообще, мультик не о том, — сказал Коля. — Он об очень одиноком парне, который нужен кому-то только для секса. Куда делся его партнер из первой части? Соблазнил и бросил. Во второй части Пико сам соблазняет парня, а в третьей этот парень идет налево. Пико не виноват, что у него нет нихера, кроме красивой внешности. Он тупой, неловкий, никому не нужный и не может прожить один. Он всем надоедает.
— Это типа намек на меня? — спросил Артем.
— Нет, блядь, это аллюзия к «Ночам Кабирии» Федерико Феллини, — окрысился Сергеич. — Конечно, это намек на тебя. Только ты нихуя не красивый, а обычная соска. Кстати, что насчет твоей сестры? Она дрочит бананом? Не хочешь открыть ей увлекательный мир косплея?
— Щас ты у меня закосплеишь «Кровь окаянного пса»[57]! — Артем вскочил и пнул Сергеича под коленку.
Из кабины постучали, Артем вернулся на место.
— Думаю, мужика из первой части посадили, — сказал Егор. — Это к вопросу об аналогиях.
Машина еще долго стояла в пробках, затем дверь открылась, снаружи скомандовали:
— Вылезайте!
Их провели по длинному коридору, снизу обитому деревянными панелями, а сверху выкрашенному бежевой краской. Камера была маленькая, тоже с деревянными панелями и с двумя длинными скамьями у стен. Это были точно не нары, так как ширина не позволяла лечь. Они скорее напоминали скамьи в школьном спортзале. Таджики сразу куда-то делись, остались только отаку.
— А где параша? — наивно спросил покемон.
— Мы здесь ненадолго, — успокоил Егор.
Они просидели молча минут пять.
— Продолжим нашу высокоученую беседу, — сказал Сергеич, которого уже ломало без интернета. — Почему здоровые бородатые дяди смотрят низкоинтеллектуальные мультики, предназначенные для подростков? Почему не смотрят Висконти и Годара, если они такое сферическое небыдло в вакууме? Что за деградантская эстетика?
— Я не смотрю мерзючее и вам не советую, — ответил Егор.
— Это не ответ, — заерзал модер. — Мы смотрим аниме, потому что там можно раздвинуть границы серой реальности. У нас, например, единственный продуктовый магазин закрывается в восемь вечера, а в выходные свежий хлеб хрен достанешь. И местные ходят с покерфейсами. Мне, чтобы потрахаться, приходится переть либо в Вену, либо через границу. Вот.
— К тебе с твоими внешними данными любая русская баба приедет, только свистни, — сделал комплимент Артем.
— Ага, чтобы висела у меня на шее, ни хера не делала, просирала мои деньги, жирела и выносила мне мозг. Извини, но я слишком дорого ценю свое спокойствие и личную свободу, — надулся модер.
— Если подумать, на сопутствующие товары можно тоже потратить состояние. Фигурки, аксессуары, косплей, да и сама манга недешево стоит, — авторитетно сказал Сергеич.
— Короче, аниме — это единственное, что не ебет мне мозги, — подытожил модер. — Николай, вам слово.
— Да я его просто так смотрю, — хохленок не был настроен на долгие монологи.
— Ты еще ребенок, — сказал Егор. — Поэтому и смотришь мультики.
— Двадцать пять — это не ребенок, — Коля бросил на него усталый, но все еще кокетливый взгляд.
— Мне двадцать шесть, — сообщил Артем, хотя его не вызывали.
— Итак, хентай дает нам то, чего мы не можем себе позволить в реальности, — вернул их к теме Сергеич. — Эрогуро, например, и все такое. Я бы не смог ИРЛ[58] напихать кадровичке гвоздей в пизду или насрать в рот Егорке. Или потрахаться со свиньей.
— Если очень хочешь, все позволишь, — зачем-то сказал Артем.
— Хватит предлагать себя, пидота, — Сергеич пересел на другую скамейку, как будто та, на которой сидел Артем, была зашкварена.
— Знаешь, как у меня было в первый раз? — напирал Артем. — Мать уехала в командировку, мне было, кажется, тринадцать. Сестра привела одноклассников потусить. Они все надо мной стебались, потом ее парень поссал мне в рот, а она пила пиво и не остановила его, потому что ей на все всегда было похуй.
— Если вдуматься, это очень заебись — быть единственным ребенком, — закрыл тему Егор.
— Так у меня тоже было с братом, ну ты помнишь, — улыбнулся Коля.
— Ага, ты себе даже мужика выбрал, которого звали как брата, — подхватил Артем. — Но у меня не было с сестрой, я только сосал у парней сестры. Мне, по-моему, уже было двадцать, когда я в первый раз сосал.
— И при чем тут аниме? — скривился Сергеич. — Обычные будни обычной замкадной бляди. Ты лучше скажи, что за тонна говна тебя толкнула на эти подвиги. Кстати, еще вопрос: мы смотрим аниме, потому что мы изначально извращенцы и оно нам необходимо, или мы извращенцы, потому что смотрели аниме. Я считаю, мы такими родились.
— Мне не только парни нравятся, — начал оправдываться Артем. — Я на махо-сёдзё тоже дрочу. И даже чаще, чем на яой, потому что махо-сёдзё рисуют больше.
— Это потому, что у тебя вкуса нет и жрешь все говно без разбору, — поучал Сергеич.
— А ты у нас великая кухарка, разбираешься в сортах говна, — сказал Егор.
— А тебя покормить? — Сергеич полез обниматься.
— Я щас обоссусь, — прервал их модер. — Они выпускают в туалет?
— Хочешь раздвинуть границы серой реальности? — Артем встал перед ним на колени.
Модер вскочил.
— Я гражданин Австрии! — он колотил решетку маркером. — Выпустите меня немедленно! Я гражданин Австрии!
— Я пошутил, тупица, — Артем сел обратно, но модера было не унять.
На шум явился высокий, очень красивый блондин, на котором ловко сидела форма. Модер показал ему паспорт, блондин молча кивнул, отпер камеру и увел его. В конце коридора слышно было, как блондин извиняется перед «туристом».
— Ну что, косплей на четверых? — спросил Сергеич.
Ему никто не ответил.
Блондин вернулся:
— Все остальные — граждане России?
Все кивнули, Коля тоже несмело кивнул, надеясь, что его выпустят просто так.
Полицейский раздал им серые бланки:
— Есть чем писать?
Егор кивнул.
— Пишите объяснительные.
Егор разулся, торжественно сел на колени перед скамейкой, двумя руками положил на нее бланк, словно занимался древним искусством каллиграфии, макнул воображаемую кисть в воображаемую тушечницу. Заполнил сведения о себе, погрыз колпачок ручки и сочинил:
«В час дня мы с друзьями собрались у памятника Репину. Встречали нашего друга по переписке, который приехал из Австрии. В ходе встречи между двумя участниками встречи возникло недопонимание на почве ревности по отношению к третьему лицу. Завязалась небольшая драка. Я вмешался, они прекратили наносить друг другу побои. На место прибыл сотрудник ДПС, который разогнал сборище зевак».