Мигнула яркая вспышка, послышался щелчок. Егор понял, что может двигать руками.
— Да лежи ты смирно, говнюк, уже десять кадров размазал.
Зрение Егора сфокусировалось на рогах лося. Они были прибиты к противоположной стене, а на них висел его пуховик. Сам он лежал абсолютно голый на кровати кинг-сайз, как будто в гостиничном номере. Веревка впивалась в запястья, по лицу стекало что-то, и это были точно не слезы. Рядом стоял на коленях его начальник, сладкий белокожий блондин с зеркалкой.
«Лучше бы я остался в аду», — подумал Егор.
— Пиздец ты буйный, — улыбался Сергеич. — Закрой глаза, дай уже себя чпокнуть по-человечески.
Егор закрыл глаза:
— У нас корпоратив?
— У нас тет-а-тет.
Егор открыл глаза и сказал:
— Ну пиздец ты химе-химе[63].
— Что ты имел в виду? — напрягся Сергеич.
— Что ты моя прекрасная принцесса с Луны, стройная, как бамбук[64], — съязвил Егор.
Лицо начальника сделалось нежно-алым, как полоска зари из недавнего трипа:
— А ты пиздец какой тяжелый, хоть и доходяга. Три раза с кровати падал.
Егор ощутил боль в ушибленных локтях, башка трещала, ее как будто пытались открыть штопором, чтобы высосать левое полушарие мозга.
— Ну что ты как говна наелся, — Сергеич еще раз щелкнул его мокрое лицо и перерезал веревку.
— Сережа, объясни, почему я голый, а ты меня фотографируешь.
— Я всегда знал, что ты трус, но не думал, что настолько, — Сергеич положил зеркалку на тумбочку и сел поближе к нему. — Не надо, пожалуйста, делать вид, что тебе отшибло память. Ты не настолько сильно треснулся башкой.
Егор приподнялся, оглядел пустые бутылки и смятую одежду на полу.
— Ты есть хочешь? — спросил Сергеич. — Могу сделать пиццу или лазанью. Или пасту, если сильно голодный.
— Господи, за что? — простонал Егор.
— За то, что ты вредный Аспергер, который погряз в грехе гордыни.
— Не надо, не хочу разжиреть, как ты, — Егор бил по больному.
Сергеич погладил свои бедра:
— Только не пизди, что я тебе не нравлюсь.
— И?
— Да пошел ты в жопу! — Сергеич шваркнул его джинсами, звякнула пряжка. — Я тебе, блядь, настолько противен, что ты ужрался снотворным и запил его стаканом текилы! Я тебя блевать заставлял! Думал, ты сдохнешь вообще! У тебя реально память отшибло?
— Зачем??? — взмолился Егор.
— Ну хватит дурака изображать!
Егор, пошатываясь, подошел к окну. За ним простиралось огромное перепаханное поле, едва прикрытое первым снегом. На горизонте темнел еловый лес. Под балконом стоял белый БМВ Сергеича.
— Не понимаю, зачем балкон, если кругом никого нет? Можно же просто выйти из дома.
— У дядьки свои причуды, — отозвался Сергеич. — Ну, я на кухню?
— На хуй иди, — процедил Егор. Он с тоской вспоминал грязную двушку в Хотьково, пересоленные котлеты матери, стеллажи с книгами и дисками от пола до потолка. Даже вонь мусорных пакетов, которые он вечно «забывал» вынести, казалась приятнее свежего воздуха на даче босса. Была еще слабая надежда, что босс явится сам и освободит его из нежных лапок племянника. Конечно, с боссом придется пить, но старик не полезет Егору в штаны. После летнего деанона Сергеич запал на Егора. Но сблизило их не это. Однажды у Сергеича случилась какая-то проблема с почками, и Егор догадался вызвать скорую. Так он стал благородным рыцарем и спасителем принцессы. У извращенцев свое понимание благодарности, а Сергеич был мегаизвращенцем.
Егор вытер сперму с лица штанами Сергеича и пошел в душ.
— А хочешь в сауну? — крикнул снизу Сергеич. — Там печка электрическая, топить не придется!
— Я хочу домой! — крикнул Егор.
— Ты хочешь меня! — крикнул Сергеич.
Егор включил воду, чтобы его не слышать. Сначала лилась ледяная, потом почти кипяток. Егор кое-как помылся и оделся. Сергеич гремел противнями внизу, в огромной кухне-гостиной.
— Тебе с говядиной или с курицей? — крикнул Сергеич.
— Я не голоден! — ответил Егор, думая, как незаметно проскочить мимо его голого зада, украшенного тесемками фартука.
— Знаю, потом начнешь из моей тарелки таскать. Ну не будь таким бревном!
— Каким?
— Таким! — Сергеич обернулся и заметил, что Егор уже в пуховике. — Ааа, ну прогуляйся пока. Вернешься с лицом попроще.
Внизу было натоплено, Сергеич успел расставить продукты на обеденном столе. Мало того, что он всегда брал какие-то редкие деликатесы, он их еще и красиво резал. Вообще, ему надо было стать поварихой, а не архитектором. Точнее, родиться бабой, чтобы все встало на свои места.
Егор хлопнул дверью и зашагал через поле. Где-то на западе была автобусная остановка, он заметил, когда они ехали сюда. Значит, часа за три-четыре можно будет доехать до дома. Айфон Егор оставил у Сергеича, что затрудняло ориентацию на местности. Правда, ориентацию он и так потерял. Мерзлые комья земли под ногами воняли навозом, Егор спотыкался и брел дальше, тихо матерясь. Изредка попадались огромные высохшие зонтики борщевика, они чернели, как инопланетный флот, на фоне заката. Вдали шумела электричка, Егору очень хотелось туда попасть. Тонкий вой прорезал зимний воздух. Егор понимал, что на этот раз точно не спит, ему стало не по себе. Он уже представлял, как поджигает одноразовые платки и швыряет в бродячих псов. Позади уютно светили окна боссовой дачи.
— Ну куда ты лезешь, сначала говно с подошвы оботри, — сказал Сергеич, когда снова хлопнула дверь.
Егор сбросил ботинки и поцеловал его в шею.
— У тебя губы холодные, — проворчал Сергеич. — Мог бы еще погулять, у меня пока не готово. Там надо, чтобы сыр сверху запекся.
— Тогда я съем тебя, — Егор ухватил его за соски.
— Прекрати, я занят! — Сергеич вывернулся из его рук, заглянул в духовку и потянулся в навесной шкаф за тарелками. Егор нагнул его, Сергеич снова вывернулся, кокетливо стрельнув голубыми глазищами. — Говорю же, ты меня хочешь, жить без меня не можешь.
Егор раздвинул блюда на столе и ноги Сергеича. Тот, лежа на спине, стонал, что он грязный и ему стыдно. Начал Егор с мытой моркови, обмакнув ее в оливковое масло «экстра вёрджин».
— Ты меня так и будешь овощами пидорасить или перейдешь к делу? — спросил Сергеич минут через десять.
Егор еще даже не снял джинсы и футболку.
— Я не готов, — ответил он.
— Ладно, еби морковкой, — разрешил Сергеич. — Только возьми потолще и хуячь другим концом.
— Да тебе кабачка мало будет, — Егор шлепнул его пухлую ляжку.
— Дурак ты, Егорка, — Сергеич соскользнул со стола и вытащил лазанью из духовки. — Ну, садись жрать, потом доебешь.
Егор повалил его на пол, заломив нежные руки. Содрал с Сергеича фартук и сунул ему в рот. Сереженька игриво стонал, но скоро понял, что все серьезно. Когда увидел на полу кровь из разбитой брови.
— Я тебе горло перережу, тварь, — обещал Егор. — Ты у меня своим же поносом захлебнешься.
Сереженька не дергался, он просто лежал и наблюдал за истерикой подчиненного.
— Извини, — Егор разжал руки.
Сергеич с грохотом достал лед и приложил к лицу:
— Я все понимаю, я не такой идиот, каким ты меня считаешь.
— Малыш, я не считаю тебя идиотом. Я считаю тебя мудаком.
Хлопнула дверь. Сергеич прикрылся фартуком и крикнул:
— Не смотри!
— Увольте меня, — попросил Егор.
— Сережа, не дури, чего я там не видел? — сказал босс, кинув пальто на диван у входа.
— С морковкой в жопе ты меня еще не видел, — Сергеич убежал в ванную на первом этаже.
— Сережа, когда твой никчемный батя свалил, а твоя мама училась в институте и прыгала на хуях, кто ставил тебе клизмы? Как ты думаешь?
Босс принюхался и заметил лазанью. По-хозяйски достал тарелки и отвалил себе треть.
— Будешь? — кивнул он Егору.
— Я увольняюсь, — сказал Егор. — Ваш племянник пользуется своим служебным положением, он меня систематически шантажирует и унижает. Сегодня он меня напоил, накормил снотворным, связал и изнасиловал. В суд на него я подать не могу, его вы все равно не уволите, так что уйти придется мне.
Босс недоверчиво уставился на Егора.
— Да, ваш племянник — насильник и садист. Вы не знали?
— Да кто ты такой, чтоб тебя насиловать. Тоже мне, Николь Кидман, — босс набросился на лазанью, потом с вилкой в руке потянулся за открытой бутылкой красного. — Тебе налить?
— Спасибо, я сам. — Егор налил до краев, тоже навалил на тарелку лазанью и начал молча жрать.
— Вообще, я думал, ты его пялишь, — промычал босс. — А у вас тут харассмент… Дебил, но готовит охуенно.
Егор кивнул.
— Надеюсь… кхм… использованные овощи он не пустил в переработку?
— Это в его стиле, — промычал Егор.
— Всё не жрите, мне оставьте! — крикнул Сергеич из ванной.
— Егорка, мне за него страшно, — признался босс. — Помру — что с ним будет?
Егор хотел сказать, что ему похуй, но сдержался.
— Феноменально ленив, характер бабский, вечно собачится с кем-то, зарабатывать не умеет, — жаловался босс.
— Я полагаю, вы ему что-то оставите?
— Сегодня есть, завтра нет, — отмахнулся босс. — Тут важен человек, а не средства. Человек всегда заработает, а дурак просрет. В сауну пойдешь?
— Нет, у меня сердце того, — наврал Егор.
— Это потому, что за компьютером торчишь, как наркоман. От него остеохондроз, вот сердце и болит. А сауна как раз помогает, — босс положил огромные лапищи Егору на плечи и начал что-то разминать, очень больно. Потыкал кончиками пальцев рядом с позвоночником.
Егору хотелось сдохнуть на месте от инфаркта, чтобы доказать свою правоту и никогда не раздеваться перед ним.
— Вообще, ты мне даже нравишься. Не такой тупой, как остальные, пьешь мало, не гуляешь, — босс продолжал разминать спину Егора, потом потянул вверх его футболку. Невидимый штопор вонзился Егору в мозг, на секунду исчезло обоняние. Он очнулся на полу в сауне, Сергеич с боссом хлопали его по щекам.