В дверь позвонили. Сергеич ткнул экран айфона и крикнул: «Проходи!» На двери подъезда был электронный замок, и Сергеича проклинали бабки, которым пришлось общаться с «умным домом». Летом Сергеич чуть не помер, потому что скорая не могла попасть в подъезд, и теперь маниакально повышал безопасность. На вопрос, что будет, если отключат электричество, он деликатно отвечал: «Не ебите мне мозги». Егор сразу столкнулся с ненавистью соседей: старухи настучали управдому, что в квартире живут двое, и требовали увеличить квартплату.
— А куда поставить обувь? — спросил очень вежливый голос из прихожей.
— Да куда хочешь! — ответил Сергеич, который испортил уже пятое яйцо.
— А ничего, что я с пустыми руками? — спросил тот же голос.
— Ваня, проходи, заебал! — взорвался Сергеич.
В кухню ввалился главный форумный ватник. Егор напрягся, как сиамский кот перед прыжком. Иван надулся, как громадный сибирский кошак, пришедший на чужой участок. Улыбка ватана сменилась выражением предельной брезгливости, он обошел сидящего на табурете Егора, как кучу говна.
Сергеич выпустил в воду шестое яйцо.
— Вы называете это «пашот»? И почему мну не удивлен? — Иван подвинул Сергеича, выловил недоделку и смастерил яйцо идеальной формы. Положил яйцо на тост, полил соусом и сел к столу, глядя мимо Егора. Егор уткнулся в первую попавшуюся книгу.
— А вы не очень разговорчивы… — смущенно начал ватан.
— Это из-за ваты во рту, — буркнул Егор.
— Он у нас большой знаток ваты, — обозлился Сергеич. — Любит красные одеяла в стиле Карвая.
Ватан понимающе захихикал. Егор не смотрел этого Карвая, так что ответить было нечего.
— Я приехал сюда не как пользователь форума, а как врач, — ватан откашлялся. — Так что постараемся обойтись без взаимных оскорблений.
— Согласен, но так не интересно, — ответил Егор. — Я не смогу кончить.
— Одевайся, скоро выезжаем, — Сергеич допил свой кофе и сунул чашку в машину.
— К дяде в сауну? — испугался Егор.
— К хохлу!
Иван, забираясь на заднее сиденье, с чувством продекламировал:
Не сидится хохлу на сосне
у замкадочной зимней опушки…
проверять не хотелось бы мне,
глубоко ли гнездо у кукушки.
И они поехали.
Сергеич вел уже более уверенно, даже обогнал несколько фур, причем атеист и семит Егор каждый раз крестился, а Иван вжимал голову в плечи. Дорога до Коли заняла уже меньше времени, чем в прошлые выходные.
— Мы заплатим, — обещал другу Сергеич. — Тут такое дело: у шоты нет гражданства, он фактически нелегал. Мальчик охуенно нуждается в помощи.
— Разве я говорил про деньги? — морщился Иван. — Мне надоело наблюдать за вашими садистскими играми. Это должно прекратиться раз и навсегда.
Сергеич оставил авто на полянке с джипом, помня, как непросто было выехать в прошлый раз.
— Пошли! — скомандовал он. — Только тихо, сначала понаблюдаешь за хохленком в естественной среде обитания.
Перед яойной хатой стоял потрепанный ланос с чернявым мужиком за рулем.
— Валера, — представился чернявый Егору. — Можно автограф?
Егор не стал спрашивать, откуда его знает Валера, и написал в подставленном ежедневнике: «You can do it. С любовью, Карл».
— Учтите, я снайпер! — крикнул тонкий женский голос. Они увидели Елену с винтовкой хохла и с модной сумкой на плече. — Отошли от моего мужа, извращенцы! Я балетом занималась, так что могу вас всех отмудохать одной левой ногой!
— Зачем? — миролюбиво спросил Иван. — Давайте сядем и поговорим, как взрослые люди.
— Вы-то сядете! — завелась Елена. — Вы все в психушку сядете! Учтите, я психиаторша по второму образованию!
Валера прикрыл лицо ладонью.
Из кухонной двери вышел Нестеренко, он спокойно приблизился к Елене, схватил винтовку за ствол и вынул из ее рук.
— Увози снайпера, — кивнул он Валере. — Кстати, на будущее: чтобы стрелять, надо снять с предохранителя. Я бы показал, но рука болит.
Елена прокричала:
— Я вас не боюсь! Хватит обижать Колю! Он в сто раз лучше вас всех!
В сумке Елены завыл мобильник, звонила, видимо, свекровь. Через минуту снайперша уже садилась в машину:
— У Васи температура. Вы тут разберитесь сами, мне некогда. И хватит обижать Колю! Я вернусь и проверю!
Егор с Иваном помогли Валере выехать на накатанную дорогу.
— Это вы обижаете Колю? — осведомился Иван. — В самом деле, почему бы не прекратить его обижать?
Нестеренко не удостоил его ответом и махнул, чтобы проходили в дом.
Яойную хату Егор узнал с трудом. Все было отмыто и даже местами украшено к Новому году, на полу перед кухонным диваном появился огромный мохнатый ковер, а в кацапской спальне наконец-то наклеили обои. Голые стены на втором этаже были отштукатурены и покрашены, половицы за неимением паркета отциклеваны и покрыты лаком. Хлам был аккуратно разложен, и уже не сильно бросалось в глаза, что это именно хлам. Богатая коллекция оружия занимала северную стену помещения. Кто-то даже расставил ширмы, так что второй этаж производил впечатление японского дома. У восточной стены Егор заметил три футона[69] с педокуклой наверху и пошутил, что здесь, наверное, живет госпожа ойран[70]. Нестеренко презрительно фыркнул.
Сергеича ждал внизу баттхерт в виде Коли, режущего роллы. Он осторожно спросил, не Елена ли начала их готовить.
— Ты считаешь меня совсем жопоруким? — ответил Коля. Он производил впечатление нормального.
Иван до того ни разу не бывал в яойной хате, так что не удивлялся ничему.
— Николай, вы согласны пройти обследование? — спросил Иван.
— Нет, — ответил Коля. — Я здоров.
— Что ж, не имею права настаивать, — отступил Иван.
— Спасибо за понимание, — Коля положил последний ролл на деревянную доску и вытер руки. — Вы есть будете?
— Спасибо, я уже, — еще больше смутился Иван. — Если все в порядке, я поеду. А где тут у вас можно сесть на автобус?
На Сережу было страшно смотреть. Он был готов уничтожить Ивана за то, что позволил хохлу не лечиться. Иван знал: у друга непростой характер, Сережа физически не выносит неподчинения. Но админ и правда был в порядке, Ваня даже вспомнил старый американский фильм, где чокнутая баба заставляла врача сделать здоровой девушке лоботомию.
— Когда мне было плохо и я просил помочь, Егор вызвал скорую, а ты нет. Тоже решил, что «все в порядке»? Говно ты, а не врач!
— Хорошо, я с ним поговорю, — Коля взял Ивана за руку и увел в спальню, захлопнув новую дверь перед носом Сережи.
Иван повидал тысячи пациентов, но не знал конкретно про каждого, что он гей. В глубине души Ваня был против исключения гомосексуализма из МКБ. Он устроился на краешке огромной кровати, думая, сколько раз на ней творилось непотребство. Ему было противно, что гей держит его за руку, противно, что у гея нежные тонкие пальцы, как у девушки. Кстати, Сережины пальцы похожи на пальцы хохленка, только еще белее и нежнее. Ивана теперь выворачивало от одной мысли, что Сережа гей. Он едва заставил себя поехать в яойный дом. Елена наговорила на форуме такое, от чего седеющие волосы Вани встали дыбом. Он решил, что еще немного — и здесь произойдет убийство. Что хохленок дошел до ручки и готов расстрелять всех в радиусе нескольких километров. Он даже привез хохленку пачку сонапакса и несколько бланков для рецептов, чтобы выписать на месте.
— У меня бывают сильные мигрени, — пожаловался Коля. — Виски болят, не могу спать. Димочка меня постоянно шпыняет, а когда я пытаюсь защищаться, он меня бьет. Или говорит хуйню, от которой жить не хочется.
Коля снял джемпер, Иван чуть не крикнул «Не надо!», но понял, зачем это. Все руки хохленка были в шрамах, живот и спина — в гематомах и сигаретных ожогах, на боку виднелся след с того самого дня, когда хохленка подожгли на Майдане.
— Вы понимаете, что на моем месте любой здоровый человек может ебнуться? Дима меня и плеткой хуярит, и всем остальным.
— Ну так беги от этого мудака! — не выдержал Иван. — Что ж ты ему позволяешь?
— Иногда мне хочется прострелить Диме голову. Но это же Дима, понимаете? У него просто такой характер, на самом деле он очень добрый и заботится обо мне.
— Тогда я поговорю с вашим Димой.
Иван поднялся наверх, там этот мудак Дмитрий лапал на футоне Сережиного парня. Тот уже не сопротивлялся. Вообще Иван терпеть не мог этого страдающего копролалией жиденка, но сейчас ему стало жаль Егора.
— Дмитрий, на пару слов.
— Слава те, господи! — воскликнул жиденок.
Дмитрий торопливо оделся и потащил Ваню лесом. В его глазах играл нездоровый блеск:
— Мы в «Барсучью нору». Здесь недалеко!
«Недалеко» оказалось придорожным кабаком с магазином «24 часа». Там, по большому счету, ничего не было, кроме пива, китайских гирлянд и приятного полумрака, позволявшего экономить электроэнергию.
Дмитрий взял два пива и отвел Ваню за самый дальний столик, чтобы не слышал бармен.
— Короче, излагаю суть проблемы. Мальчик без затей не может кончить. Сначала закатывает истерику, потом у меня не выдерживают нервы и я его хуярю чем попало, а потом только мы ебемся и ему хорошо. Меня это сильно напрягает. А если я его ебу просто так, он тупо смотрит в подушку или в потолок и бежит дрочить на свою говнокриптовалюту. Без плетки я ему не интересен. Если у вас есть какие-то таблетки, буду благодарен. Ну, там, антидепрессанты или что ему там нужно.
— Я еще должен его посмотреть.
— Конечно, конечно… Вот, а когда мне было тринадцать, меня изнасиловал один мудак. И, блядь, поверьте, я знаю, что такое боль и унижение. Эта ваша Елена ошибается. Я не хочу обижать хохла. Меня это нихуя не прет.
Ваня решил, что это очередной троллинг, и попросил Дмитрия быть серьезнее.
— Да куда уж серьезнее. Он меня выеб, я от одного этого чуть не сдох. Но у меня же, сцуко, была ГОРДОСТЬ. Поэтому я спросил: «И это все?» И он нахуй взбесился и загнал мне ножницы в легкое. И сказал: «Не выебывайся».