— Нужен пруф, — Иван не верил ни единому слову.
Дмитрий оттянул свитер и показал небольшую ямку с правой стороны груди:
— Вот, я притворился мертвым, и он ушел.
— Извините, я не верю.
— Ну и зря.
В бар ворвался Коля, он подбежал к их столику и влепил Дмитрию затрещину:
— Опять наебенился?!
— Да он еще не начинал, — осадил Колю Иван.
Дмитрий вылил пиво на пол и сказал, что его все заебало. Коля ударился в слезы и получил по лицу. Иван отвернулся.
— Если хотите знать, кто из нас нижний, это я, — сказал Дмитрий. — У нас все делается так, как хочет он. Он же меня всегда и домогался, я до него натуралом был.
— Не ври, мудак! Он все время врет! — Коля уже задыхался от рыданий, его тошнило соплями.
Таджик за стойкой поглядел на этот цирк, принес швабру и стопку салфеток.
— Спасибо! — Коля громко высморкался. — И вот так каждый день. Не понимаю, как я с ума не сошел.
— Не понимаю, как я с ума не сошел с вашим боку-но пико, — вставил таджик.
Трое остальных уставились на него, как на пришельца, который хочет захватить мир.
— Да, сука, я смотрел боку-но пико, смотрел аи-но кусаби. И про Куро-кун тоже смотрел. Малчик-горничная. У него все время юбка наверх.
— Ты что, диск с хентаем откопал? — засмеялся Иван.
— Может, и откопал, — усмехнулся таджик.
— Димочка, любимый, прости, у тебя из-за меня одни проблемы! — снова зарыдал Коля.
Иван вытащил бившегося в истерике хохла на свежий воздух и умыл его снегом.
— Извините, — уже спокойным тоном сказал Коля. — Понимаете, мы с Димой всю неделю отдыхали, даже сделали кое-что по дому. Конечно, в основном я, у него же рука прострелена. А тут приперлись эти, и снова все по пизде.
— Без публики он смирный, — подтвердил Дмитрий. — Потом приезжаете вы, ебаные вуайеристы — сразу сопли, мат в три ряда, плохой кацап замучил парубка. А так мы с ним лежим в кроватке и мультики смотрим, как две няшки. А потом печем печеньица, постим котиков и поем песни, взявшись за руки.
— Он опять! — взвыл Коля, готовый к новым соплям.
Всю дорогу до дома Иван агитировал их вести здоровый образ жизни, бросить пить и побольше гулять в лесу.
— Охуеть, Ванька меня слил! — бесился Сергеич на втором этаже. — Парню надо жрать нейролептики горстями, а этот такой: «Не могу обследовать без согласия пациента».
— Не могу не осудить несвойственный вате либеральный подход к пациенту, — соглашался Егор. — По законам карательной психиатрии хохла надо было привязать к стулу и спринцевать галкой в задний проход.
— Давай! — Сергеич расстегнул его ремень.
Они долго лежали на футоне в позе 69.
Хлопнула дверь внизу.
— А где эти два клоуна? — громко спросил Нестеренко.
— Да хуй знает, надеюсь, что свалили! — ответил Коля.
— Так где тут автобусная остановка? — спросил Иван.
— Соси быстрее, — скомандовал Сергеич. — Я им щас покажу, кто тут главный клоун.
— Не буду бороться с тобой за первое место, — Егор застегнулся. — Потом дососу, ты так два часа будешь стонать.
Сережа вытер сперму с лица, и они отправились наказывать Нестеренко.
— Иван, скажи честно, что ты думаешь о психическом здоровье хохла? — спросил Сергеич, как бы приглашая всех к дискуссии.
Коля вышел во двор, принес топор и несколько чурок. Он рубил размашисто, быстро и ровно.
— В этом доме колет дрова только он, у меня так не получается, — с гордостью сказал Дмитрий. — Я все время пораниться боюсь, а ему-то похуй.
— Так насчет хохла, — напомнил Сергеич. — Ваня, что думаешь?
— Да ничего не думаю, — смутился Иван. — Я вообще считаю, что он здоров. Физический труд, ежедневные прогулки, зимой лыжи, летом велик, ночью ебля, и все будет в порядке. Надо не забывать и про халф-лайф, но в умеренных дозах. Компьютера нужно поменьше. У мальчика, конечно, мигрени, но снижения интеллекта я не заметил. Короче, если ты не специалист, не надо навешивать ярлыки. А то Николай у них — шизофреник, Дмитрий — садист, Сережа сексуальный маньяк, а Егор — аспергер. На самом деле вы все здоровы. Не надо прикрывать агрессию и жестокость психической болезнью. Я знаю многих шизофреников, которые никогда не говорят друг другу гадости.
Вошел Коля с топором:
— И что вы так долго обсуждали, глядя на меня?
— Ничего! — заволновался Сергеич. — Ваня тут сказал, что ты совершенно здоров. Но нужна, конечно, помощь психолога. Ну, чтобы преодолеть созависимость.
— Зачем? — Коля сунул лежащие на кухне сухие дрова в камин и вышел на улицу за новыми. Казалось, ответ Сергеича его не интересовал. Он вернулся и положил сырые дрова рядом с камином. — Малыш, где у нас жидкость для розжига?
— У меня в голове. Уйди, я сам, — ответил Нестеренко.
— Короче! — объявил Коля. — Сегодня у нас снова будет интересная игра. Но только не пейнтбол, а гонка преследования. Бежим один круг, потом вы стреляете. Победитель ебет меня.
Два клоуна, отталкивая друг друга, помчались наверх за снаряжением.
— Я их легко сделаю, — Нестеренко сплюнул в камин.
Вышла небольшая проблема: у Сергеича ножки были как у Золушки, пришлось напихать в лыжные ботинки скомканную бумагу. Иван тоже надел лыжи, но заявил, что отказывается от главного приза. Коля разделся, оставив только очки и лыжные ботинки.
— Я холода все равно не чувствую, — объяснил он. — Но вы там разогрейте меня как следует.
Егор сразу вырвался в лидеры. Он оставил позади Нестеренко, тяжеловесного Сергеича и Ивана, который, как настоящий биатлонист, страдал астмой и закашлялся на старте. Даже хохол не мог догнать шустрого еврея. Егор ждал Колю на позиции, гадая, где, собственно, мишень.
— Мишень — это я, долбоеб! — Коля пронесся перед ним на лыжах. Егор выстрелил ему в зад и не попал.
— Получай, говнюк! — Нестеренко залепил краской в зад Егору.
Пыхтя, подъехал Сергеич, он вообще не стал никуда стрелять и накинул на Колю пуховик. Иван еще приходил в себя.
— Обосрался, Бьерндаллен? — приветствовал его Егор.
— Я не участвую в ваших содомских играх, — угрюмо ответил Иван. — Советую подумать перед тем, как еще сильнее травмировать психику Николая.
— Да это он нам всю психику поломал, — обиделся Сергеич. — Его няшность превращает нас в животных с низменными инстинктами.
Иван тоскливо смотрел в темноту за окном, понимая, что придется ночевать в яойной хате среди опасных извращенцев и при полном отсутствии санитаров. У хохла снова болела голова, он лежал в спальне, а Дмитрий гладил его и поил чаем. Сережа миловался со своим мудаком на ковре.
— И снова нет повода не выпить! — изрек Иван в пустоту.
— Бар справа от раковины! — крикнул Егор.
Иван никогда ничего не делал в гостях без разрешения, но сейчас отважно достал бутылку виски и налил себе. Выпил и налил еще.
— И снова нет повода не выпить!
Услышав кодовое слово, к нему присоединился Дмитрий. Коля сразу забыл, что у него болит голова, и достал закуску. Егор наливал, в основном себе. Сережа зачем-то расставлял и зажигал свечи. Иван испугался такой интимной атмосферы, и Сережа, словно угадав его мысли, выключил свет:
— Ночь ста страшных историй объявляю открытой.
— Ээээ… может, просто сеанс психоанализа? — робко спросил Иван.
— Нет, мы возьмемся за руки, будем вызывать духов и качать стол, а потом в нас войдет Сатана, — Дмитрий действительно взял за руку Ивана, тот дернулся.
— Ладно, если у нас тут шабаш, позвольте стать главным жрецом, — Иван налил еще и сел во главе стола.
— Итак, господа. Я гомофоб и считаю, что гомосексуализм — это психическое заболевание, хоть его и нет больше в МКБ. Знаю, что это интолерантно, но не могу не заметить, что геи чаще ведут себя неадекватно, чаще подвержены суицидальным мыслям и чаще становятся жертвами насилия. Геи обладают повышенной виктимностью, то есть провоцируют общество на насилие по отношению к себе. Что мы и наблюдаем на примере Николая.
— Вата есть вата, — процедил Егор. — Геи нарочно сходят с ума и провоцируют общество, чтобы их вешали и закатывали в землю бульдозером. Простите, Иван, но конкретно от вас я ожидал большего профессионализма.
— Проблема-то в том, что вы не геи, — перебил его Иван. — Я видел настоящих геев. Они не боятся своей сексуальности, участвуют в культурной жизни, борются за свои права. Короче, ходят с открытым лицом. А вы — с открытой жопой, я извиняюсь. Лиц я на вашем форуме не видел. Вы гомофобы, господа. И травите единственного открытого гея.
— Да никто меня не травит, я сам хочу, — возразил Коля. — Меня правда только это возбуждает.
— Николай, может, вы просто врете себе? — спросил Иван. — Может, вам просто нужно, чтобы вас любили, но вы подстраиваетесь под роль жертвы, чтобы удовлетворить партнеров?
— Он просто хохол! — влез Дмитрий. — Нация 404 обладает повышенной виктимностью, это позволяет ей вечно давить на слезу и выпрашивать вкусные подачки. Это не жертва, а вампир 201 левела. Заставляет вас чувствовать себя говном 25 часов в сутки.
— Егор тоже, — вмешался Сергеич. — Вечно корчит из себя жертву приставаний. А сам проходу мне не дает.
— Либерасты всегда не дают прохода бедному Едру, поэтому их запирают в СИЗО, для улучшения кишечной проходимости, — отозвался Егор.
— Не юродствуй. Я с первого дня понял, что ты меня хочешь. У тебя было такое лицо…
— Да как же ты понял, если у меня не лицо, а жопа. По версии твоего лучшего друга, в которого ты безответно влюблен и который тут строит из себя всезнающего бога. И который, кстати, до сих пор девственник. Спроси его почему?
— Иди ты на хуй, Карл! — психиатр отшвырнул стул. — Я сюда консультировать приехал, а не выслушивать оскорбления. И да, я до сих пор не женат, но это не значит, что у меня не было тян.
— Верю, что были. Нарисованные руками.
— Вот это охуенно страшная история, — Дмитрий задул первую свечу — Ну что, мне повторить свою? Когда мне было тринадцать…