— Иди на хуй! — сказал Сергеич и включил воду.
Егор пнул кедровую бочку, которая подвернулась под ногу. Эту бочку Сергеич недавно поставил на кухне и использовал вместо сауны, чтобы не травмировать чувства Егора поездками к боссу.
Сергеич вышел через полчаса, голый, мрачный и с тщательно уложенными волосами.
— Скажи мне правду, — потребовал он.
— Сережа, ты кому веришь, своему парню или полоумной бабе с ножом? Сделай пожрать, пожалуйста.
Сергеич кинулся к холодильнику. Уронил на пол кусок мяса, пнул его со словами «Иди ты в пизду Мидори!» и ушел одеваться.
— Блядь, Сережа! Я один раз в жизни трахал бабу, и то в презервативе, а потом вынул и спустил ей на сиськи! А потом я их вытер четырьмя бумажными салфетками!
— Избавь меня от этих подробностей.
Егор помыл мясо, положил обратно и тоже оделся. Пришло сообщение от Коли:
— Приезжайте оба.
Сергеич вел заляпанный грязью БМВ по М11. Егор смотрел на айфоне новые фотожабы с пиздой Мидори. Она уже успела покорить всякие яплакал, пикабу, сосачи и архивачи. Даже на японских сайтах мелькали эти дикие заросли. Сережа бесился каждый раз, когда в поисковиках всплывала черная пизда. Весь интернет накрылся пиздой Мидори. У Егора даже брало интервью какое-то сетевое издание. Там не забыли упомянуть и его собственные заслуги, но пизда все равно стала популярнее огурца.
— Сережа, я тебя очень люблю, — сказал Егор, когда они почти доехали.
— Я тебя тоже, малыш. Если она беременна, мы можем дать ей денег, и я буду воспитывать ребеночка.
— Из тебя выйдет отличная мама, но есть два «но»: я терпеть не могу спиногрызов, и я никогда в жизни не кончал в баб. И трахнул я ее только потому, что ты сам мне изменял.
— Это не измена! — Сергеич встал на пустой полянке и заглушил двигатель. — Что-то Димки дома нет. Хохлы там вдвоем, наверное.
Они вылезли из машины, Сергеич крепко обнял Егора и прошептал:
— А хочешь, усыновим сладкого шоту из приюта?
— Малыш, извини, но мне не нравится эта идея. Ты трахнешь и шоту, и лоли, и собаку с котом. Сережа, ты понимаешь, насколько ты извращенец? Тебе нельзя доверить ребенка.
— Но я правда очень хочу детей, — обиделся Сергеич. — Вечно тебе надо все опошлить. Короче, давай так. Оба накончаем в пробирку, перемешаем и зальем в какую-нибудь таджичку. А когда родит, заплатим ей миллион и в графе «мать» оставим прочерк. И оформим совместное опекунство.
— И на хера нам таджик? — сказал Егор. — В Нерезинавске мало таджиков? Сделаем так: найдем пару лесбиянок, поебемся друг с другом, накончаем в пробирку, перемешаем и будем навещать детей по выходным.
— Ты дурак? Одного мы дадим им, а другого оставим себе. Да ну нахуй, не хочу связываться с бабами. Эти лесбиянки из тебя мозг вынут и пожарят с черносливом. Просто возьмем из дома малютки красивого шоту. Если дать как следует на лапу, все будет.
— Да я детей не очень люблю, — признался Егор. — Они меня пугают, если честно. Я даже понимаю своего батю. Ты вообще уверен, что хочешь нянчить покакуньку? Ну как то жирное хуйло на Репе?
— Даже не знаю, что сказать, — Сергеич задумался. — Так или иначе, папе нужны внуки. Проблем с нянькой не будет.
— Тогда решено. — Егор не любил детей, но босса не любил еще больше.
— Но, конечно, сначала мы поживем для себя, поездим по миру и все такое, — спохватился Сергеич. — Я еще слишком молод, чтобы стать мамой.
— Для начала заведем неко[96] и потренируемся на нем, — предложил Егор.
В лесу было пасмурно, мокро и тихо. С обледенелых веток капала вода. Вдали послышался шум двигателя.
— Димка едет, — предположил Сергеич. — Конечно, я не уверен насчет сладкого шоты. С одной стороны, ты же все равно съебешь, а он останется.
— Да не съебу я никуда.
— С другой стороны, ребенок все равно не свой. И тоже съебет. Но я его буду очень-очень любить, и все будет как у нас с папой. Блядь, Егор, не еби мне мозги!
На полянку въехал ободранный ланос. Из него вылезла Елена. Она нырнула на заднее сиденье и долго там возилась, после чего достала ребенка.
— На, подержи, — она протянула Сергеичу Васю.
— Васенька, иди к дяде Сереже, — злорадно сказал Егор.
Сергеич на удивление ловко взял Васю и зашагал к дому.
— Егор, тебе придется принять решение, — торжественно сказала Елена.
Егор уже принял решение: отобрать у Сергеича ключи от тачки и валить отсюда, пока цел. Елены ему с избытком хватало на работе. Если ей что-то приходило в башку, она долбала остальных, пока не добивалась своего. За это редкое качество ее уже перевели в отдел маркетинга.
— Я в нее не кончал, клянусь психическим здоровьем матери, — ответил Егор. — Нельзя залететь от бумажной салфетки, просто поверь мне.
— Пошли! — Елена ткнула его в спину сумкой.
Егор подчинился.
Яойная хата жалко мигала новогодними гирляндами, которые братья поленились снять. Темнело. Свет горел только в окнах кухни-столовой.
— Ну, заходи, посмотри, что ты наделал, — сказала Елена тоном коллектора.
Егор зашел и охуел. На ковре валялись затейливо связанные украинцы, говнюк из Сергиева Посада угрожал им каким-то баллончиком, а низенькая баба в противогазе как раз вязала Сергеича. Он сказал ей что-то по-японски и получил по зубам. Бесхозный Вася ползал по полу.
— Что за нахуй? — воскликнула Елена.
— Сидеть, сука! — скомандовал Артем. — Это зарин. Помнишь «Аум Синрикё»? Мне, сука, нечего терять!
— Если это зарин, то перед смертью ты обосрешься, — сказал Егор. — Занимайтесь своей хуйней без меня.
Очнулся он связанный на ковре между старшим и младшим братьями. Правым глазом он почти не видел, но внутренним взором еще созерцал кулак Артемки, летящий в лицо.
— Егор, скажи мени заради Христа, що це за ебанутые люди? — прошептал старший.
— Я свел их с ума своей сексуальностью, — прошептал Егор. — Каждый, кого я хоть раз трахнул, слетает с катушек. Думаю, у меня это по наследству, от отца. Потому я до хз скольких лет берег себя, хранил целомудрие. А то весь мир спрыгнул бы с ума.
— Ему везет на ебанутых, — объяснил Коля. — А ты веришь, что у них зарин?
— Абсолютно не верю, — ответил Егор. — Кстати о ебанутых: где мой господин?
— Тебе лучше не знать, — вздохнул Коля. — Надеюсь, его прекрасное лицо не пострадает.
— Вася, брось каку! — крикнула с дивана Елена.
Василий возился с банкой пива, пытаясь ее открыть маленьким указательным пальчиком.
— Я много чего видел, — прошептал старший брат. — Я видел танк, сделанный из трактора и кровельного железа. Я видел танк, сука, из трактора и цистерны. Если народ способен сговнякать таку хуйню, то добыть зарин — как два пальца обоссать. Для ебанутых нет ничего невозможного. И не надо ля-ля, что ее тормознули бы на таможне. Багаж почти не шмонают. Ну решат, что это обычный дезик, и все.
— Это и есть обычный дезик, — сказал Егор.
— Хочешь проверить на себе? — возмущенно прошептал Коля. — Только попроси отвести тебя на два километра от нас.
— Кто-то еще недавно говорил, что жизнь говно и он хочет умереть, — напомнил Егор.
— Я ошибался, — ответил Коля.
— Так вот, дорогие мальчики и девочки, даже если это простой дезик, не факт, что мы останемся в живых, — тихо сказал Егор. — Артем реально ебанутый, он летом Сереже голову разбил. Насчет бабы не знаю, а этот способен на все. Хуже моей маман. Я знаете, почему остался с Сережей? Он хоть и говно, зато вменяем до пиздецов. Я ни разу не видел, чтобы он что-то крушил, первый лез драться, ну и вообще. Артем — это какое-то хтоническое говно, липнет ко всем, но сам тебе никогда ничего не даст. Ему только от тебя что-то нужно. У парня, блять, нет своей жизни, поэтому высасывает чужие. Я ему хз сколько раз говорил, чтобы нанялся эникейщиком. Даже резюме писал вместо него. Нихуя. То башка болит, то жопа. То встать утром не может. То хуйни наговорит, он же самый умный, а работодатель тупая пизда. Он вам, наверное, сказал, что я с ним поступил как сволочь. Но, во-первых, он параллельно встречался с Сережей и еще одним парнем. Во-вторых, постоянно клянчил у нас деньги. Я уже не хотел, а он все равно сосал, сначала хуй, потом бабло. Короче, мы решили, что он лишний в нашей паре.
— Извини, я не знала, — прошептала Елена. — Я думала, ты им тупо пользовался, а потом бросил. Кстати, еще раз спасибо, что помог устроиться.
— Да не за что, — ответил Егор.
— Васенька, зайчик, принеси маме ножик, — попросил Коля. — Ножик на столе.
— Надо не так, — прошептала Елена. — Вася, не лазай на стол! Не трогай ножик! Брось каку, я сказала!
Вася, который до того не обращал на взрослых никакого внимания, тут же полез на стул, а с него — на стол.
— Да еб вашу мать! — крикнул снаружи Сергеич. Все вздрогнули.
Говорить «на улице» было бы некорректно: дом стоял на отшибе, окруженный деревьями, двора как такового тоже не было. Все понимали, что помощи ждать неоткуда.
— Кацапа еще долго не будет, — сказал Дмитро. — Он у товарища майора. Может, на ночь останется.
Вася вцепился в ножик ручонками, младший брат подкатился к столу:
— Вася, дай каку дяде Коле.
Василий гордо взирал сверху на взрослых дураков.
— Вася, дай каку хоть кому-нибудь, — мрачно попросил старший. — А то останешься без мамы. Мамка помрет, понял, пиздюк? Щас я тебе по жопе а-та-та!
Вася возмущенно бросил ножик. Дмитро подкатился к ножу, нашарил его за спиной. Младший насадил связанные руки на лезвие, братья ритмично задвигались. У Егора встал.
— Няшки, вы лучшие, — прошептал Егор.
Через минуту все уже освободились от веревок и перебрались на второй этаж, к арсеналу хозяев.
Егор осторожно выглянул в окно. Артемка пинал связанного Сергеича, тот был в одних трусах. Рядом стояли два ведра — пустое и с водой. Мидори взяла то, что с водой, и окатила жертву.
— Блядь! — взвыл Сергеич.