– Кто остался от бригады Кальмара? – спросил он.
Оказалось, что всего пятеро.
– Собери их, и пусть прихватят стволы, – распорядился Юсуф.
Лишь когда вся бригада оказалась в сборе, Юсуф рискнул и созвонился с Петровичем. Разговор получился странным, первое, что услышал Юсуф, было:
– Кальмар с тобой расплатился?
– Да, задаток отдал полностью.
Люди Кальмара, забрав товар еще на афганской территории, отдали Юсуфу все оговоренное до последнего цента.
– Есть разговор. Миир хочет с тобой кое-что уточнить насчет Кальмара, – и Петрович назначил встречу в офисе Малышева.
В девять вечера, когда уже смеркалось, во двор въехали два джипа с тонированными стеклами. Петрович, глянув в окно, побледнел:
– Кажется, Юсуф в плохом настроении.
– Не дрейфь, – спокойно ответил Мальтинский из хозяйского кресла, – у него нет другого выхода, как согласиться с тем, что расстановка изменилась.
В офисе больше никого не было, только Мальтинский и Петрович. Первым в приемную зашел высоченный таджик в длинном плаще – не по погоде. Мрачно осмотрелся, заглянул в кабинет, короткий автомат под плащом он почти не прятал. Убедившись, что засады нет, подошел к окну и махнул рукой.
Юсуф в сопровождении охраны поднялся на крыльцо. Петрович сделал вид, что все идет нормально.
– Добрый вечер, – он знал, что Юсуф ценит госте-приимство.
Наркоторговец скользнул по нему взглядом и, ничего не ответив, прошел в кабинет, без слов сел в гостевое кресло и положил перед собой руки. Три автомата смотрели на Мальтинского черными отверстиями стволов. За окном у джипов стояли наготове люди Юсуфа. Петрович застыл в дверном проеме.
– Ты ответишь за Кальмара, – негромко произнес Юсуф, поднимая руку, и было не понять – то ли это знак открыть огонь, то ли – повременить.
– Так-то ты приехал ко мне. Я без оружия, а ты с бригадой, со стволами. У нас уже не принято так вести дела, – Мальтинский поднялся из-за стола, застегнул пиджак. – Не горячись, – с улыбкой произнес он, – и подумай.
– А ты подумал?
– Так получилось. Кальмара уже нет. Если ты убьешь меня, то цепочка прервется. Конечно, ты найдешь новых покупателей, отработаешь новые маршруты. Но, во-первых, на это уйдет время, и во-вторых, еще неизвестно, найдется ли в новой цепочке место для тебя. Кому ты отдашь товар в следующий раз, зная, что тебе за него заплатят? Только мне.
Юсуф молчал, глядя на нервно подрагивавшего, но все равно продолжавшего улыбаться Мальтинского.
– Зачем ты убил старика?
– Он мне нравился, я его уважал, но он не понял, что должен уйти. Новая схема сулит большие деньги. Тебе, нам. Если бы я не знал, что сумею договориться с тобой…
Мальтинский осекся. Юсуф медленно вытащил из внутреннего кармана пиджака пистолет и развернул его на Семена Борисовича. Петрович потянулся к кобуре, но тут же на него был направлен ствол автомата. Таджик покачал головой.
– Я думаю, – прошептал Юсуф, – что доставит мне большее удовольствие? Деньги или твоя смерть?
Молчание длилось секунд десять, спусковой крючок под пальцем Юсуфа то отходил, то возвращался. Наконец рука с пистолетом опустилась.
– На этот раз все останется, как есть.
Мальтинский, выдохнув, опустился в кресло:
– Тогда перейдем к делам. В Витебске на «Славянском базаре» соберутся все, кто участвует в деле. Нужно приехать и тебе, Юсуф. Нам всем сложно собраться в одном месте. Но там это возможно.
– И после этого – никаких перемен.
– Только расширение дела, – пообещал Мальтинский.
– Я приеду.
Юсуф вышел, не попрощавшись, не пожав руки.
– Я не собираюсь долго здесь задерживаться, – вытирая лоб платком, сказал Мальтинский, – ты узнал, где Карл?
– Сегодня, – взглянув на часы, произнес Петрович, – мне должны сказать об этом.
– Ты говоришь так не первый раз.
– Мне тяжело узнать что-то, если я не знаю, почему он решил вас убить.
Мальтинский ухмыльнулся:
– А вот это уже не твое дело. Ты слишком много себе позволяешь. Думаешь, я не знаю, что прослушиваешь мои разговоры, отслеживаешь встречи? Твое счастье, что тебе ничего не удалось узнать. Для тебя я – Миир Харапп, американский гражданин. Запомни, на меня замкнуты все концы сделок, я держу все хвосты. Если со мной что-то случится, тебе этого не простят. Я незаменим. Со мной уйдут и деньги. Юсуф понял это раньше тебя. – Мальтинский похлопал Петровича по плечу. – А теперь выйди на двор и подгони мою машину к крыльцу. Не хочу взорваться, если в нее подложили бомбу.
Петрович старался унять дрожь в руках, когда заводил машину Мальтинского. Двигатель заработал. Он досчитал в уме до пятнадцати и только тогда тронулся с места.
«Сволочь, приезжает на короткое время, подставляет других, – подумал эфэсбист, – но он прав. В живых остается тот, без кого не обойтись».
Мальтинский пробыл в офисе всего каких-то двадцать минут, включая в них и разговор с Юсуфом. Петрович тоже не стал засиживаться. Он чувствовал себя уже спокойнее. Если ничего не случилось с Мииром, значит, и ему пока опасаться нечего. В зеркальце заднего вида мелькнули темные окна офиса. Эфэсбист взглянул на часы, до встречи с Ханоем еще оставалось время, можно было зайти в кафе и перекусить. За целый день он так и не выкроил время на обед.
«Чертова служба, с утра и до ночи. Если бы не большие деньги, бросил бы все».
Но тут же Петрович поймал себя на мысли, что деньги в службе для него не главное. Служил он и до того, как ввязался в наркотики. Главным для него всегда были – власть и сила, которые давали принадлежность к спецслужбе. Без этого он стал бы никем, одним из тех простаков, кто ехал рядом с ним по улице, одним из тех, с кем он будет сидеть в кафе.
«И не обязательно, чтобы об этом знали другие. Знаю я, и этого достаточно».
В кафе Петрович устроился за столиком под огромной искусственной пальмой. Ее пыльные, ядовито-зеленые листья почти касались его головы. Молодая женщина за соседним столиком скосила на него глаза. Петрович был мужчиной видным, во всех его повадках читалось, что он свободен. Эфэсбист улыбнулся женщине, та ответила улыбкой.
– Разрешите перебраться за ваш столик? – спросил он.
– Это обязательно?
– По-другому нельзя, – прихватив папку, Петрович пересел, – если женщина ужинает в кафе, значит, у нее нет семьи, во всяком случае, на этот вечер.
– Вы начинаете слишком быстро.
Петровичу принесли заказ. Он с аппетитом уплетал мясо и поглядывал на женщину. Молоденькие девушки ему не нравились, те сами еще не знали, чего хотят от жизни: любви, приключений, денег, замужества… соседка же по столику точно знала, зачем выбралась в кафе, – снять мужика.
«Наверняка у нее своя квартира». Водить к себе женщин Петрович избегал.
– Кажется, вы забыли обо мне, – напомнила красотка.
– Я не забыл о вас, я о вас думаю.
– И что же вы думаете?
– Как мы проведем вечер.
– Вы всегда спешите?
Петрович доел мясо с подливкой и выпил залпом кофе.
– У меня есть дело на час-полтора, а потом я свободен до утра. Вас устроит?
Петрович посмотрел прямо в глаза женщине, и та прочитала там простую истину – если она сейчас откажется или станет тянуть время, собеседник встанет и уйдет навсегда. Она положила перед собой руки на стол и сказала уже безо всякого кокетства:
– Поедем ко мне или к вам?
– Я здесь по делам. Наверное, к вам ближе?
Женщина немного стыдливо улыбнулась.
– Вы угадали.
– Я не угадываю, я знаю. Подвезу вас, а потом вернусь, что-нибудь куплю по дороге.
– У меня дома есть коньяк.
– Не люблю, когда женщина угощает меня начатой бутылкой коньяка.
– Почему?
– Значит, к ней приходил другой мужчина, приносил коньяк, они его не допили…
Красотка засмеялась:
– А тут вы не угадали. У меня коньяк налит в графин.
– Из начатой бутылки.
Петрович подвез женщину к самому дому, она показала ему окна квартиры.
– Номерка нет, недавно новую дверь поставила, – но вы ее сразу заметите, она в моем вкусе. Ярко-красного цвета, – шепотом добавила женщина, уже не сомневаясь в том, что Петрович в ее руках.
Когда машина отъехала, она спохватилась, что они даже не познакомились.
«Ничего, времени на это у нас хватит, к тому же знакомиться можно и между делом».
Эфэсбист глянул на часы, на встречу с Ханоем он опаздывал совсем не намного – на пять минут. Настораживало, что Ханой не позвонил загодя. Но такое случалось и раньше. Петрович знал, что бывший зэк придет обязательно, что бы ни случилось, даже если накануне перепил до посинения.
Позади осталась ярко освещенная улица, редкие фонари почти не рассеивали темноту на проезде. Мимо с грохотом пронесся пассажирский поезд. Петрович с завистью посмотрел на силуэты людей за вагонными окнами.
«Уехать бы самому к чертовой матери, отдохнуть».
Джип выехал к недостроенному зданию. Возле самой стены на дощатом ящике сидел, свесив голову, Ханой. Петрович сразу узнал его потертую куртку. Ханой даже не поднял голову, когда эфэсбист вышел из машины.
– Нажрался, что ли? Эй, урод.
Петрович тронул Ханоя за плечо. Тот качнулся и, не меняя позы, завалился на бок. Полы куртки распахнулись, обнажив рубашку – всю в запекшейся крови. В неподвижных сухих глазах отражался свет далекого фонаря. Эфэсбист попятился, рука сама потянулась к пистолету. Он замер на несколько секунд, прислушался. Никаких посторонних звуков, кроме шума большого города. Бросился к машине, но пистолет, зажатый в правой руке, мешал завести двигатель.
Бросив оружие на сиденье, Петрович провернул ключ в замке зажигания, и в этот момент из-за угла склада, с горки вылетел на роликовых коньках парень, лихо заложил вираж. Проносясь мимо машины, бросил на крышу пластиковый пакет и тут же скрылся за поворотом. Петрович даже не успел схватить пистолет, но зато успел вспомнить:
«Бунин. Николай Бунин…»
И в этот момент раздался взрыв. Направленная волна прошила крышу, ударив в салон, мгновенно превратила Петровича в бесформенную кровавую массу. А вот соседнее сиденье почти не пострадало, если не считать, что его густо забрызгало обожженной дымящейся плотью…