Гогенцоллерны становятся известны при Генрихе IV. Тогда их владения находились у Боденского озера около Тюбингина и тянулись за Рин в Эльзасе. Впоследствии, придержавшись Гибеллинов, они перенеслись в Нюрнберг, где и жили постоянно, нося звание Нюрнбергских бургграфов. Они же немало содействовали германизации тех славян, которые жили по Майну, Раданице до Солявы, Чехии и Дуная. Также с этих пор бургграфы Гогенцоллернские заведуют всеми имперскими войсками этого округа и творят суд именем императора право, которое их так возвысило, придав им особую силу и уважение. Также продолжительность исполнения таких должностей дала им случай и возможность приобретать новые поземельные владения, с чем одновременно росли их богатство и некоторая самостоятельность. Ужо в начале XIII ст. они занимали одно из самых видных мест Юго-Западной Германии. Бургграф Фридрих III содействовал, как родственник, в 1273 г. к избранию в императоры Рудольфа Габсбургского. Эти родственные связи с габсбургцами, по силе которых последние всегда находили поддержку в бургграфах, продолжались и впредь, доставляя обоюдные выгоды и силу обоим домам, причем бургграфы Гогенцоллернские постоянно служили только лично императору, не признавая ни партий, ни имен, ни знамени. Эта связь личных и семейных интересов имела важное значение в закреплении за бургграфами влияния на императоров; вследствие постоянных войн с внутренними партиями и с соседними державами императоры часто нуждались в средствах; обращаться за таковыми всего удобнее было к богатым родственным бургграфам: и вот последние пользуются этим для усиления своего влияния на императоров, а чрез них и на всю империю, и для увеличения своих владений, так как займы вознаграждались или уплачивались землями. Так было в начале XIV ст. при имп. Фридрихе IV.
В 1345 г. бургграф Иоанн принимает управление мархиями по удалении оттуда маркграфа Людвига. После долгих неурядиц и новых войн, на этот раз с городами, мархии были присоединены при имп. Сигизмунде в 1411 г. к императорским землям. Вскоре после того они опять были вручены бургграфу Фридриху с согласия короля Чешского Вячеслава, предъявившего прежде всего свои права на соседственные к западу от Чехии земли. Вверяя Фридриху мархии, император в своем рескрипте относится к нему как к имперскому князю, с правом наследственного управления и владения порученными областями; для поддержания же рода, способов управления страною и водворения порядка он назначил бургграфу ежегодно 100 000 золотых в виде вспомоществования.
Дальнейшие действия Сигизмунда касательно улучшения положения бургграфа выражаются в новых ассигнованиях, в брачных союзах и в обещаниях утвердить за ним Восточную Пруссию, находившуюся тогда в руках Тевтонского рыцарского ордена. Бургграф знал, однако ж, что устройство совершенно разоренных мархий, независимо от императорской помощи, потребует еще очень много сил, средств и труда с его стороны. А так как работать и, пожалуй, еще тратить собственные средства на устройство только порученных в управление областей не имело смысла, то бургграфы скоро пришли к мысли о совершенном отчуждении порученных им ленов в свою собственность. По крайней мере, бургграф Фридрих, с 1412 г. маркграф в Браниборе, управлял мархиями уже на этом именно основании. Прием ему был оказан холодный; но он сумел укрепить свою власть в стране мерами терпения, без насилия, опираясь только на закон и в крайнем лишь случае прибегая к силе. Последнюю, впрочем, ему приходилось употреблять не столько против славян, сколько против водворившихся одновременно рыцарей, прелатов и городов. Тем не менее хроники говорят, будто Фридрих Гогенцоллернский подчинил себе страну тираническим способом, сделав с немцами то же самое, что предшественники его свершили со славянами. Меры для водворения нового порядка были у Фридриха очень разнообразны. Так, одну дочь с помощью Сигизмунда выдал он замуж за опасного соседа, герцога Саксонского; другую — за Поморско-Валегощского князя Вратислава и тем превратил его в мирного соседа. С несколькими князьями были заключены союзы; некоторых он одарил, иных жестоко наказал, изгнал и т. д.
Такое развитие власти Фридриха поставило его наконец лицом к лицу с Польшею, которая требовала уступки Новой мархии в уплату долгов, накопившихся на тевтонах в Восточной Пруссии, которые, водворившись там после крестовых походов, овладели землею поруссов, или литовцев (галинды, судавы). Орден, озабоченный в это время войнами в Лифляндии и ослабленный внутренними неурядицами, не имел сил бороться с Польшею — без посторонней помощи. Но от Сигизмунда невозможно было ожидать ее, потому что император был занят итальянскими делами; оставалось обратиться к маркграфу, который в 1412 г. и заявил польскому королю, что будет защищать Тевтонский орден и его земли. Как это обстоятельство, так и последующие несогласия в ордене в 1414 г. были причинами того, что уже с этих пор маркграфы считали Пруссию своим будущим достоянием.
Успешное устройство Бранденбургии, определенность ее пограничной политики с Поморьем и Польшею и выгода иметь за себя новый сильный голос заставили Сигизмунда в 1415 г. возвести маркграфа в курфюрста с наследственным на этот титул правом; но вместе с тем было оговорено, что это право сохраняется в роде маркграфа до тех пор, пока император не найдет возможным выкупить мархии у своих курфюрстов. Курфюршество между тем зорко следило за Орденом, пользуясь всяким случаем для закрепления своего влияния на него. Так, оно дало ему своевременно взаймы хорошую сумму под обеспечение землями по правой стороне Одры и по взморью. Такое приобретение имело чрезвычайно важное влияние на будущность польских и поморских земель. Последние вследствие сего распались на: курфюрстские и польские, а по слиянии впоследствии обеих образовалась Восточная Пруссия, будущая собственность дома Гогенцоллернов. В 1418 г. курфюрст получил еще новое назначение и повышение: в рескрипте значилось, что, как только император и король выезжает за пределы германских земель, он, курфюрст, принимает на себя бразды правления, действует именем короля на благо страны и распоряжается везде и повсюду всеми силами и средствами государства до возвращения короля. С этих пор курфюрсты называются государственными правителями, что-то похожее на франкских мажордомов. Насколько, с одной стороны, возвышалось из года в год курфюршество, настолько падал Орден. Поляки напирали на него с юга, и Орден то и дело что просил помощи у папы, у короля или у курфюрста. Собственные его силы были совершенно ничтожны, и, главное, они возникали не из условий внутренней жизни страны, а поддерживались чисто внешним средством, периодически пополняясь приливавшими с запада рыцарями. Но этот прилив чем дальше, тем все был слабее, а вместе с этим тощал и слабел и Орден. С другой стороны, славяне в Богемии и кругом принимали по отношению к Ордену и императору грозное положение, а возвышавшиеся и укреплявшиеся Ягеллоны также давно уже работали над уничтожением Ордена и готовы были подать руку чехам. Если б случился этот союз Литвы с Чехиею, то против немцев поднялся бы весь восток, т. е. Польша, Поморье, Силезия, Богемия и Моравия. Во предупреждение такой опасности Сигизмунд, по совету курфюрста, уступил временно требованиям Чехии, взяв Орден окончательно под свое непосредственное покровительство.
В 30 годах XV ст. при новом маркграфе, который постоянно жил в своих франкских землях, мархии пришли опять в большой упадок, и до того, что снова развелись разбои, против которых города Старой мархии и другие должны были заключать между собою и помимо курфюрста оборонительные союзы. Вместе с тем шли споры между курфюрстом и Польшею о границах Новой мархии, по Одре и взморью, причем король стоял на стороне Польши и Дании, а последняя была в союзе с Орденом против курфюрста. Курфюрсты, обязанные всем королю, должны были, преследуя свои цели, играть двойную роль: и плакать и смеяться; так это и шло вплоть до эпохи Фридриха Великого, открыто объявившего себя врагом императора. С 1440 г. столицею мархии становится Берлин, где в первый раз курфюрст Фридрих II, вступая в свои владения, получает всенародное признание дарованной императором власти. Через шесть лет после сего возгорелась война в Померании между славянскими князьями и курфюрстом. Первые не признавали власти Фридриха II над собою. Одновременно в 1444 г. польская корона оказалась свободною после смерти на бранном поле угрско-польского короля Владислава Варненского под Варною. Тогда на сейме прелаты польские предложили в кандидаты курфюрста Фридриха II. Повествуют, будто он отклонил от себя это предложение, не желая втягиваться в политику славянских князей. Тогда королем Польским был избран Ягеллон Казимир. Этот король поставил задачею своей политики округление границ Польши, а для этого ему было необходимо не только защищать свою приморскую область, но и елико возможно расширить владение в какую бы то ни было сторону. Приводил он это в исполнение исподволь, пользуясь слабостью Ордена и неудовольствием на рыцарей всего порусского населения. Когда этот ропот обратился в открытое восстание, Казимир Польский воспользовался критическим положением ордена и присоединил порусские земли к своим владениям. Орденские власти, изгнанные отовсюду, удалились вместе с рыцарями в Ливонию и к курфюрсту, а вся земля по Висле соединилась в 1466 г. с Польшею; только крайний восток собственной Пруссии оставался в руках Гохмейстера, как польского князя. Таким образом земля вендов досталась опять славянам; только это было недолго. В это время граница Польши с курфюршеством шла по левой стороне Одры от Рыбницы на Демин и далее к юго-востоку по границе настоящих ее владений, причем нынешняя прусская Силезия по р. Одре входила также в курфюршескую мархию, хотя она и была постоянным яблоком раздора между Чехиею, Польшею и имперскими владениями. Вслед за этим возникло недоразумение между князем Поморским Эрихом и его сыном Богиславом, которые примкнули к Польше, и между маркграфом, который считал, что его мархия и заключенные союзы давали ему право на всю Привислянскую область, включая Щетину. В том же 1466 г. спор этот был решен в таком смысле, что Поморье Эриха и Богислава остается за ними, сами же они находятся в ленных отношениях к курфюрсту. Что касается Щетины, то она была обязана признавать покровительство и власть Эриха и курфюрста одновременно. Но от последнего щетинцы отказались. В 1468 году, вследствие новых несогласий курфюрста с поморскими князьями, между ними возгорелась война. Чрез год неприязненные отношения, однако, покончились взаимным соглашением, причем все предложения курфюрста были приняты не только поморскими князьями, но и городами с их вечами; так, щетина, поморяне, венды и кашубы — все примкнуло к этому договору. Таким образом, заключение мира в существе дела свелось к тому, что курфюрст сделался настоящим владетелем всех поморских земель вплоть до польской границы. Это было для него очень важно и хотя несколько возмещало потерю орденских земель, на которые сильно рассчитывали. А между тем и польский король все шел дальше, все старался расширить свои владения. Во всей Германии славяне начали говорить, что курфюрст сидит не на своей земле, что он пришелец, не имеющий со страною ничего общего, и что все пространство до Гавоты и Эльбы может и должно быть отдано Польше. Последняя в то же время добивалась богемской короны. Если б это ей удалось, то, располагая кроме того ленными владениями в Лужицах, в Слезаке, по Соляве, она разом получила бы над немцами полное преобладание и вновь славянство взяло бы верх и дошло бы до прежних пределов и границ.