и решает, направляет, указывает и кончает, если не умирает дорогою. Тогда его место заступает старший, при постоянном совете матери.
Еще иначе двигается общество, род. Для него это дело труднее, сложнее, требует обдуманности, вызывает нескончаемое галденье, ожесточенные споры. Оттого и имя славянам — споры, как называет Прокоп всех славян, живших за Истром, т. е. Дунавом, и двигавшихся на запад и юг в V и VI столетиях, во время великого переселения народов, в котором славяне играли важнейшую роль[152]. В настоящее время у более благоразумных и опытных общин дело переселения решается так, что вперед, за год, высылаются ходоки; они направляются сначала по определенному пути, потом теряются в массе препятствий, непредвиденностей и двигаются дальше и дальше уже наудачу; так доходят они до пограничных казачьих пикетов и тут, исходив Бог весть сколько верст, останавливаются на выборе подходящего места[153]. Если с таким ходоком ничего не случилось дорогою, и он возвращается домой цел и невредим, то добытые им сведения принимаются единогласно, и с весною двигаются к месту переселения главные рабочие руки. По снятии хлебов у себя, к осени, подымается все остальное: старики, бабы, подростки и дети. В новейшее время такой караван двигается по железной дороге и на пароходе, продав предварительно все свое имущество и рассчитывая только на вырученные денежные средства. При отсутствии же в прежнее время этих путей сообщения и при нежелании бросать домашний скарб нагружали имуществом, детьми и стариками телеги, буды, будки или холобуды, и в сопровождении верных псов караван двигался в далекий путь, достигая цели чрез какой-нибудь год, после испытания ужасных лишений. И, несмотря на то, такие переселения продолжаются из года в год; они никого не пугают, они присущи славянству и исторически нам известны: таково переселение сербов из Белоруссии или Белосербии на Балканский полуостров в VII ст.[154] и из Чехии во все стороны в XV ст.; таким же способом шли велеты, или волоты, по берегу Варяжского моря; так точно дошли и вандалы до Испании, а потом до Карфагена, где их священная гора называлась Журжево, или Журжа. Такое же урочище известно поныне на Дунае, в Румынии, где некогда жили северяне, нишане, тимочане и браничары[155], гонимые к западу аварами и печенегами и покоренные болгарами в IX ст.
Пришедши на новое пустое место, ему обыкновенно дают название, чтобы ориентироваться в размежевке. В этом отношении славянину выдумывать нечего: как бы ни были сладки грезы будущего, душа его еще долго плачет о прежнем заброшенном месте. Вот почему новые урочища получают название с родными звуками, которые повторяются на далеких расстояниях. Так, наша Волга находит отголосок в Чехии — Вльга и в Испанской Галиции — Валга; точно так же наш Маныч зовется иначе Моравою, которая встречается в Моравии, в Сербии и Болгарии. Река Стырь, приток Припети, находит свое отзвучие в Карпатах и Штирии. Лим встречается в Швейцарии и Болгарии. Река Лаба течет на Кавказе и в средине Германии; реки Великая и Мста находятся в Великоруссии и Болгарии; имя Рос из-под Киева доходит до Стокгольма и до Русильона во Франции у Пиренеев. Таким же образом встречаются одинаковые имена городов во всех почти частях Европы. Древнее имя славян — ван, имя, почти уже утраченное для европейцев, но употребляемое еще прибалтийскою чудью, — Ваналайзет можно встретить на берегах Атлантического океана: повыше Напта лежит город Ван, оттого и Вандея. В Курляндии находится приход Ваны[156]. У подножия Кавказа известно озеро Ван, по Проценке — Тмутаракань. В Голландии на Рейне, вблизи Утрехта, также лежит местечко Ван. Город Белград встречается во Франции в Русильоне; в Северной Германии, в Венгрии, на Балканском полуострове и в России — Белгород. Не десятками, а сотнями найдутся одинаковые названия урочищ как в Западной и Южной Европе, так и в России: и все это последствие родовых и других переселений, создавших славянский мир с его неиссякаемыми источниками жизни.
Подвижность, эта замечательная черта славянского характера, выразившаяся в величавом размете славянства по Европе, в народном представлении слилась с образом ровного, непрерывного движения текучей воды — Рсы. Оттого Волга — Рса, оттого Рось и Рос — текучий, бегучий род, со времен санскрита до появления его на крайних пределах Европы. Неоспоримо, что кельто-романы и германцы, родственные славянам по происхождению от общего арийского корня, также способны, как показала история, к движению, но оно никогда не доходило у них до такой широты, какою отличалось распространение славянства. Последнее в истории человечества столь важный факт, что вычеркивать его или умалять значение, как то делалось доселе, было бы не только несправедливо, но и вполне невежественно.
Если внимательно рассмотреть эти славянские урочища, рассеянные до Испанской Галиции, и соединить между собою однородные, как то сделано на прилагаемой карте, то получится густая сеть пересекаю щихся линий от Белоозера до Варны и от последней до Венеции, Праги и устьев Лабы.
Эта сеть указывает, где в древности осели славяне, где были их первые поселения в Европе. Она же дает понятие о путях движения славян от Каспия по Днепру до Дивы, Хрона, Выслы, Одры и Лабы к Варяжскому морю с одной стороны и по Дунаву, Рину, Роне и Луре к Атлантике — с другой.
Как в семье имеется глава, так и в обществе один из членов всегда пользуется большим уважением, почетом. Его слушают охотно, ему подчиняются безропотно, и он в трудные минуты решает важнейшие дела. Такого почетного человека зовут главою или старшиною общины. Ему содействуют старики — этот совет общества, в крайних же случаях оно прибегает к сходке.
Славяне, двигаясь в незапамятные времена к западу, основали теперь французский город Лимож, который прежде назывался Лемовичами. Вот что говорит о них Меркатор[157], основываясь на Страбоне и других древних писателях: «Лемовичи считались народом пришлым и потому еще долго употребляли свой варварский язык. Жили они семьями во 100 душ». Отсюда, вероятно, произошел Беловар или Беловеж, громивший Северную Италию в половине VI столетие до Р.X. Замечательно также, что когда этот род был покорен франками, то он оказался наиболее преданным впоследствии своему королю; такою же оказалась и Вандея во время революции, где при Юлии Цезаре жили ваны и анты, или славяне. Из урочищ лемовичей многие имеют славянский корень, напр. река Везеро-Везера, горы Гленок (Глинок); гора Тутела; крепость (притом единственная) Взарха. Когда лемовичи приняли христианство, то наиболее чтимым святым у них стал св. Георгий, покровитель земледелия и войны, образ которого красуется в гербе Московского княжества и которого особенно чтут ныне на верховьях Терека, на Донах, там, где гора Кион или Киев[158], где севернее течет р. Маныч, или Морава, где возле по Лабе и Белой существовала Тмутаракань, или Ван, местность издавна принадлежавшая антам, впоследствии касогам и в Новейшее время, адыгам-черкесам.
Приведенный пример быта лемовичей, живших одним двором во сто душ и управлявшихся своим главою, общ и всем славянским землям. Палацкий поясняет, что началом всех чешских деревень и сел был хутор. На таких хуторах жили семьи, пока хватало места, постоянно под главенством старшего. Когда семья очень разрасталась и хутор не мог более вмещать всех народившихся, то от него отделялись новые хутора, селившиеся по соседству, на вновь очищенных местах, в бору.
Эти отделившиеся семьи удерживали прозвище главы с присовокуплением окончания «ичи» или «овичи» — т. е. потомки такого-то главы. В XIII ст. из этого окончания образовалось другое — «иче», а потом уж «ич» и «вич». Звать по отцу — это общепринятый обычай в России, а в Вятской, Пермской и в других губерниях существуют фамилии с окончанием множественного числа и иногда в родительном падеже обоих чисел, причем все подобные фамилии происходят от прилагательных, означая качество, напр. Живаго, Мертваго, Сухих, Коротких, Гладкий, Сухопарый, Письменный, Толстой и т. п. Эти фамилии носят на себе отпечаток быта древнего славянства, дохристианского. В Чехии же, стране, покрытой некогда сплошными лесами, основатели хуторов много трудились, чтобы очистить избранное удобное и безопасное место в бору, который назывался по имени своего хозяина: честь, слава, мор, межа и т. п., оттого Честибор, Славибор, Морибор, Межибор и т. д.
Несколько таких семей, поколений, потомков прежних переселенцев образовывали впоследствии жупу, со своим жупаном или баном во главе, как то было в Паннонской или Савской Хорватии и в нынешнем Банате[159]. Власть такого жупана не касалась семейной жизни, она была очень невелика и, судя по некоторым просвечивающим данным, ограничивалась приведением в исполнение приговора сходок по разным общественным делам. Сюда могли относиться сборы податей, дела языческого богослужения, общественные жертвоприношения, торговля, поддержание путей, исполнение казни, прием гостей и посольств и т. д. Если можно приравнять власть и обязанности жупана к народно-выборным должностям настоящего времени, то она была не выше власти наших теперешних волостных старшин, которые действуют не иначе как по воле начальства, волостного суда и сходки. И такой старшина всегда выбирался и выбирается там, где население становится больше, где растут общественные нужды. Этою властью облекаются лучшие люди, бывалые, разумные, законники, иногда с особыми качествами представительности: силою, красотою, обаянием, мудростью, богобоязненностью. Но все эти первичные формы быта не имеют еще целостности; племя еще разъединено или пространством, или чужим пародом.