В 623 году Само появился в Богемии; здесь он нашел полную анархию и разорение, произведенные аварами, которые, бросившись из Тюрингии к югу, наводнили Богемию и держали ее в рабстве с 600 г. Встав со своим войском или дружиною во главе населения, он в 627 году успел выгнать авар за пределы страны, после чего благодарное население избрало его своим королем и царем. Само царствовал до 663 г. самодержавно, имел 12 жен, 22 сына и 15 дочерей. С 630 г. по 633 г. он ежегодно предпринимает походы в Тюрингию, против франков. Король Дагоберт в свою очередь предпринимал против него походы два раза, в 631 и 632 г., направляясь от Меца по Майну в Тюрингию, но возвращался каждый раз после неудач с пустыми руками. Действуя против франков, Само вместе с тем увеличивал свои владения во все стороны, соединяя разрозненных славян под своею властью, и процарствовал 35 лет, явив на деле первый пример самодержавия и государственности в славянском народе. Границы царства Само доходили к югу до Штирийских альп, к востоку до Одры, Тиссы и Карпат, к северу до Спревы и Гавоты, а к западу до истоков Майна, Роданицы и Солявы.
Держава Само
Таким образом Бранденбург, Саксония, Лужа, Слезака, Западная Галиция, Словакия, Моравия, Богемия, земля Стырко и левый берег Дуная от Ингальштадта, до Бретислава, или Пресбурга, — все это было в его власти. Ему были подчинены многие князья Сербской, или Сорабской, земли, между Солявою и Лабою, как то: Дерван (древлянский князь) и Валух, к которым бежали 700 болгар в 630 г. из оставшихся в живых после избиения их собратьев баюварами. Не менее замечательно обстоятельство, содействовавшее признанию соседними князьями главенства Само. Так, князь Сербский Дерван примкнул к нему вслед за победою, одержанною Само в 630 г., после трехдневной сечи, над королем Дагобертом у Домажлиц, ныне Тавс или Таус. После этого поражения франков Само проникал неоднократно в сердце Тюрингии. Для защиты от подобных нападений Тюрингия была передана в особое управление королевскому сыну Радульфу; а этот последний, замыслив отделиться от отца, начал искать покровительства и дружбы Само. Обезопасив себя таким образом с этой стороны, Само бросился к Одре и подчинил себе там всех славян.
Как умер Само, каким образом сошел со сцены этот замечательный человек, неизвестно, но после его не нашлось другого князя для поддержания и дальнейшего развития государственности на началах самодержавия в славянских землях. О массе же славянского люда в то время можно сказать только, что она еще менее имела политического смысла, чтобы понять, насколько гражданственность и единодержавие обеспечивают внутреннюю силу народа и успех его в борьбе с врагами. Поэтому со смертью Само все пошло по-прежнему по родам и поколениям, без связи, без единства[167].
Двести лет потребовалось, чтобы славяне убедились в необходимости единовластия, а немцы за это время делали с каждым годом видимые успехи не только в укреплении за собою отнятых у кельтов, галлов и римлян земель, но и в объединении своей национальности, в поступательном движении на юг и восток. К половине VIII ст. их пионеры стояли уже на Везере, Дунаве и Инне. При Карле Великом они подвинулись до Лабы и заняли весь правый берег Дунава до устья Савы и Средней Тиссы.
Выше уже было объяснено, каких приемов держались немцы в этом своем поступательном движении; в настоящий же раз мы остановимся на судьбе Великоморавского государства, которое на полвека выступило поборником против немцев и вместе с болгарами и чехами крепко отстаивало независимость западного славянства от немецких покушений на нее, вырабатывая в этой борьбе идеи общеславянского единства, крепко живущие в славянах, особенно русских, и до настоящего времени. Последнее обстоятельство чрезвычайно знаменательно. Оно доказывает не только живучесть расы, но и верность идей, зародившихся так давно на западе и осуществленных впоследствии на востоке.
Дабы выставить эпоху Великоморавского царства в надлежащем свете, необходимо предварительно ознакомиться с географиею этой страны и возобновить в памяти все те исторические события, которые служат объяснением ее особенного этнографического состава. Моравия сама по себе очень небольшое пространство, по обе стороны Моравы, от ее истоков из Исполиновых гор у графства Кладдско до устьев на Дунае, у Бретислава, или Пресбурга (Пожонь). С северо-запада Моравия замыкается Моравскими горами, с юга Дунаем, а с востока тянется Карпатский хребет между Моравою и Гроном (Хрон). Такое-то положение Моравии, между Чехиею и Дунаем, далеко за полабскими славянами с севера и хорутанами с юга, способствовало ее князьям возвыситься и оставаться независимыми в то время, как на Лабе свирепствовали кровавые войны славян с немцами, а на правой стороне Дуная, в Горотанке и Зап. Паннонии, немцы все двигались вперед, хотя и медленно, боязливо, натыкаясь беспрестанно то на авар, то на славян. Последние, впрочем, сами облегчали немцам достижение их цели. Видя ослабление аварского царства, падение аварского ига, они доканчивали его и этим самым очищали путь немцам на востоке в продолжение всего VIII ст. При этом немцы держались самой коварной политики: они то покровительствовали аварам, добиваемым славянами, в особых случаях переселяя первых к себе, то дружились со славянами и таким образом поддерживали между обоими народами постоянную распрю, взаимно их ослаблявшую. Моравия же, как и Чехия, со времени Само не находились во власти авар; обе стороны были свободны и почти нетронуты походами Карла Великого, который хотя и доходил до верховьев Лабы, но, встречая каждый раз отпор и неудачи, покончил свое царствование тем, что должен был отказаться от мысли овладеть Чехиею и Моравиею.
В последней, между тем, судя по отношениям моравских князей Прибины, Ростислава, Святополка и Коцела, утверждалось нечто вроде удельной системы с великим князем во главе. В этот союз входил также удел закарпатский, земля нынешних словаков, по долине Грана; здесь издавна существовало Нитранское княжество, управляемое младшим князем одного рода с моравскими князьями. Это Нитранское княжество играет важную роль в истории Великоморавского государства, и потому нельзя его пройти молчанием. Знакомство с отношениями его к Моравии дает основание заключить, что оно было подвластно моравским князьям, но что вместе с тем, по своему географическому положению за Карпатами, оно составляло особняк, настолько же отличный от Моравии, как теперь отличаются словаки от моравов. По ту и другую сторону Карпат жил один и тот же народ, но уже одни горы, разделявшие его, имели влияние на образование двух различных наречий. К этому следует еще присовокупить, что в Карпатах скрывались все славяне Венгерской долины со времени появления сначала влахов, а потом авар. Смесь моравов с другими родами: бодричами (на р. Бодрог), тимочанами, северянами, мильчанами (м. Мильцы Волынской губ.) и браничевцами, пришедшими из Западной Паннонии, Дакии, Влахии и из России, образовала Словакию, Нитранское княжество, нынешних Словаков.
Вскоре по падении аварского царства в 798 г. на местах авар между Тиссою и Седмиградиею, вплоть до Карпат, от гор Матры до истоков Тиссы в Марамарошском комитате, утвердились болгары. Этот отдел паннонских болгар был причиною, что болгарский царь Крум двинулся в 827 г. чрез Дунай и занял всю Восточную Паннонию, населенную отчасти болгарами посреди множества славянских родов.
С 798 по 815 г. в восточную Паннонию начинает проникать христианство чрез посредство греко-славянских просветителей. Случилось это таким образом: царь Крум во время войн с Византиею отсылал всех пленных, случалось до 50 т. за раз, в свою Болгарскую Паннонию, причем между этими пленными было немало священников, монахов и верующих христиан. Чрез них туземные славяне знакомились с христианскою верою, и это знакомство развивается настолько, что чрез полстолетие в Моравию уже являются вероучители Кирилл и Мефодий по призыву князей. Святые мужи утвердили грековосточное православие между западными славянами при содействии знаменитого Патриарха Фотия.
Граница Моравии и Болгарии шла около Буды, Вацова или Вайцена и у подножия Матры, причем какие-то карпатские соляные источники принадлежали болгарам. На реке Бодриче, притоке Тиссы, жили в то время подвластные болгарам бодричи, отдел северо-западных славян. С правой стороны Дуная, по долине р. Рабы и около Блатного озера, успели водвориться островками, хуторами немцы, на развалинах аварского царства и между многочисленными родами славян по Муре, Драве, Саве, Дунаву и Тиссе.
Для полноты описания знаменательной для славян эпохи IX столетия необходимо заглянуть в соседственную Чехию, которая играла немаловажную роль в судьбе Моравии во время княжения Святополка. С эпохи Само по 800 год вся история Чехии переполнена легендарными сказаниями, настолько же сбивчивыми, как то было до воцарения Само. В начале IX столетие становятся известны войны Карла Великого и Людовика. Оба, опасаясь за свои владения по Лабе и Рабе, желали во что бы то ни стало покорить Моравию и Чехию. Для сего немцы вторгались в Чехию; чехи укрывались в укреплениях, выжидали, делали засады и наносили своим врагам не раз чувствительнейшие поражения. Таким образом Людовик едва не попался в плен в 846 г., возвращаясь из Моравии, после войны с моравским князем Моймиром. К тому времени начало проникать в Чехию западное христианство; в 845 г. крестились в Регенсбурге (Резно) 14 человек чехов из знати. Объясняют это явление тем, что хотя Чехиею в то время управлял свой князь, тем не менее подвластные ему мелкие князья с их шляхтою не всегда были верны интересам своей национальности и часто изменяли не только своему князю, но и стране. Вероятно, тут действовали подкупы и обещания, которые западные миссионеры, не пренебрегавшие никакими средствами для достижения цели, употребляли в дело наряду с религиозными убеждениями. Немецкие анналы повествуют, что к половине IX ст. Чехия платила императорам дань, может быть, подобную той, какую Россия платила крымскому хану вплоть до Петра Великого, чтобы только избавиться от разбойничьих набегов; а набеги немцев того времени на Чехию были именно таковы. Из этого, однако же, еще не следует, чтобы Россия когда-либо была подвластна крымскому хану; неправдоподобно также, чтобы Чехия с такой ранней поры сделалась данницею Германии. Шафарик объясняет эту дань в виде откупа за спокойствие, и этому можно верить, так как немцы с появления своего в Европе только то и делали, что беспокоили всех соседей — галлов, бриттов, римлян и славян.