Убедившись наконец, что переводы, исполненные для македонских славян и болгар, будут пригодны и для других им подобных славян по Дунаю, Кирилл вместе с Мефодием и с несколькими священниками, между которыми был также Клемент, будущий македонский епископ, отправились в Моравию в 863 г. Останки папы Клемента, богослужебные книги на славянском языке — вот их дары славянскому пароду, с которыми они шествовали по Дунаю вверх. Со славянским Евангелием в руках, с такою же проповедью и речью на устах они перешли границу Болгарии и были встречены населением и в. к. Ростиславом торжественно. Их водворили в Велеграде, в столице князя, вблизи Градишки на Мораве. Тогда-то начались постройки и освящение церквей, проповедь во всех концах Моравии. Дальнейший перевод богослужебных книг не прерывался; время это было похоже на истинное воскресение славянства. Кирилл построил и освятил церковь Св. Петра в Голомуце в год своего приезда и вторую, Св. Климента, он построил и освятил в год своего отъезда в Рим, в 867 году, в Ли-томышле. Вместе с тем шло приготовление учеников к священническому сану, повсеместное учение и крещение язычников. Успех был неимоверный, и славянская проповедь очень скоро достигла берегов Лабы, Вислы и Рабы. Пассовский и солноградский епископы были крайне недовольны и жаловались папе. Одновременно последовал разрыв между патриархом и папою, чего, однако же, Солунские братья еще не знали. Тогда-то папа, которому косвенно была подчинена Моравия, как считавшаяся во владении римского императора, потребовал к себе на суд обоих братьев. Те, по верной поговорке, в данном случае, может быть, более, чем когда-либо, получившей свое значение: «Со своим уставом в чужой монастырь не суйся», немедля отправились в путь как для своего оправдания, так и для успеха самого дела в землях, не подлежавших ведению Византии. С тою же святынею, т. е. с останками папы Клемента и со своими книгами, они прошли Паннонию, Блатное княжество, Горотанку и Истрию, дойдя до Венеции и проповедуя славянам по дороге. По пути они успели побывать у князя Коцела, который, опираясь на силу и власть Ростислава, также примкнул к вероучению на славянском языке. В Венеде (Венеции) им пришлось выдержать жестокий спор с латинянами, которые от них услыхали такую же правду, какую позже слушало латинство от Гуса и Лютера. В Риме папа встретил их с торжеством, что всецело относилось к останкам возвращаемого в Рим некогда оттуда изгнанного в Корсунь Клемента. Кирилл в это время был священником, а Мефодий — монахом, и потому папа навряд ли вышел бы встречать их, призванных на суд, если б не указанное выше обстоятельство и не другие причины, о которых мы сейчас скажем. Подвиг обретения и принесения мощей из Корсуни в Рим и нежелание папы потворствовать немецким епископам, зависевшим более от императора римского, чем от него, были главными причинами подобной торжественной встречи. Кроме того, новый папа Адриан II полагал уладить спор с Болгариею и опасался Ростислава, которого желал иметь на своей стороне; а последнее не было бы возможно, если бы Солунские братья не получили благословения от папы. Совокупность этих причин имела влияние на оправдание в 868 г. Кирилла и Мефодия и на разрешение им продолжать учение на славянском языке.
Однако это не помешало надолго удержать братьев в Риме, а Кириллу суждено было и навеки остаться в нем: сильный духом и умом, но впечатлительный и слабый здоровьем, он не вынес душевных потрясений, которым, без сомнения, подвергался в Риме, и скончался там же 14 февраля 869 года. Продолжительное пребывание Солунских братьев в Риме и оставление только что основанных славянских кафедр без пастырей побудило Коцела просить папу о скорейшем возвращении Мефодия. Ростислав, занятый в это время войною, не мог просить о том же, но, вероятно, он же и был причиною, что соседственный князь, подвластный немцам, всегда покорный и им обязанный, решился на такую просьбу. Как бы там ни было, но Мефодий, похоронив брата, вернулся обратно в сане епископа Моравского и поселился, выжидая окончания войны, у князя Коцела в Соловаре (Мохов, Мосбург). Вот этот-то весьма небольшой период пребывания Мефодия у Коцела замечателен именно тем, что славянская служба, проповедь, речь и письменность начали распространяться удивительно скоро по всем соседним славянским землям. Они охватили Хорутанию, Истрию, Паннонию, Хорватию и Далмацию и имели на будущие события большое влияние. Латинский епископ в Блатненском княжестве оказался в такой мере бессильным, что должен был удалиться из страны, жалуясь в Зальцбурге и папе на учение Мефодия. Тут-то ересь троязычная, как говорил Кирилл, поколебалась и стала терять почву. В 870 г. Мефодий уже архиепископ Паннонский, по настоянию Коцеда. Но в том же году Ростислав, достигнув зенита своего величия, был изменнически предан врагам и оторван от своей страны. Так как Мефодий не прощал Святополку этого поступка и порицал его, то очень понятно, почему князь Моравский был равнодушен к деятельности архиепископа. Это равнодушие повело впоследствии к тому, что не только папа, но даже и Святополк перестали верить в истинность Мефо-диева учения. До 872 г. Мефодий остается в Паннонии у Коцела, продолжая свою деятельность. В этом году его снова требуют на суд, но не папа, а зальцбургское духовенство, которое он, сам того не желая, вытеснил из земли Стырко своим учением на славянском языке. До 873 г. его томили судом и держали в темнице; он выдерживал ожесточенные споры, пока наконец не заступился за него папа, рассчитывавший этим способом подчинить Моравию и Паннонию исключительно своему влиянию. Ему хотелось исторгнуть эти земли из-под влияния независимых от римского престола епископов и королей. Законность своих притязаний папа между прочим основывал на том, что еще в 572 г., до прихода авар, уже существовало Сремско-Паннонское епископство, где в памяти народа жил еще апостол Андроник, ученик апостола Павла, один из 70 учеников Спасителя, по стопам которого будто бы пошли Кирилл и Мефодий. А между тем в 874 г. умирает Коцел, и княжество Блатное переходит до присоединения к святополковой державе к немцам. Тогда Мефодий, освобожденный, как бы оправданный, направился в Моравию и Чехию. Из его рук принимают крещение в том же году князь Борзивой и Людмила, после чего он беспрепятственно уже продолжает свое святое дело собственно в Моравии, вплоть до 879 г.
Святополк, то воевавший в это время, то дружившийся с немцами, поддался наветам на Мефодия, который не соглашался признать новое толкование о Святом Духе — filioque. Вызванный по этому поводу папою снова и опять оправданный, Мефодий возвратился в следующем году в Моравию с правом служить на славянском языке и веровать по-восточному. Однако папа обошел его тем, что посадил на Нитранское епископство недостойного ему помощника, опозоренного франка, хитрого и коварного Вихинга, которому дано было право употреблять во время богослужения исключительно латинский язык. После этого положение Мефодия становилось изо дня в день труднее. Равнодушие и недоверие Святополка, происки Вихинга, ослабление сил самого Мефодия в постоянной борьбе за истину и правду сильно задерживали успех его святого дела. К счастию для последнего, Святополк в 882 году начал новую войну с Арнульфом. Он очень удачно вел ее и приобрел всю Паннонию от Дуная — Бретислава (Пресбург) и Вацова (Вайцен) до устьев Дравы и от Блатного озера до Тиссы. Эта война дала повод Святополку несколько опомниться и меньше верить Арнульфу и Вихингу. Он помирился с Мефодием и послал его проповедовать в Паннонию. Тогда немцы, не зная уж, чем взять, клевещут на Мефодия византийскому императору, который его и вызвал к себе в Царьград по этому поводу. По приезде в Царьград он был принят с почетом, оправдан, обласкан и отпущен обратно с благословения патриарха продолжать начатое дело. Последним деянием Мефодия было освящение церкви в Бьрно в 884 г. Затем 6 апреля 885 г. он скончался в Велеграде и похоронен в стене, за алтарем церкви Богородицы.
Таким образом, из 22 лет пребывания Мефодия в Великоморавском княжестве он около семи лет пространствовал из Велеграда в Рим и обратно, был в Зальцбурге, Соловаре и в Царьграде. Но и эти хождения не прошли бесследно для дела проповеди, и мимоходом брошенное зерно дало хорошие ростки везде, равно как и в северозападном углу Балканского полуострова.
Мефодий, умирая, назначил себе преемником своего ученика, человека образованного и приверженного Востоку, Горазда. Но как он, так и все остальные ученики домогательствами Вихинга сначала попали в темницу, а потом их всех изгнали, а на их местах водворились Вихинговы. Таким образом, благодаря недальновидности Святополка, немцы достигли своего. Что в том за польза, если он одержал победы в борьбе над Арнульфом? Победы эти были только мишурным блеском; а народный организм точил червь чужеземной пропаганды, подъедая корни славянской силы и благосостояния. Латинское духовенство с согласия Святополка чинило духовную расправу, получало тяжелый десятинный сбор и заботилось только о своих выгодах, не думая о нуждах народа. Святополк не понимал главной задачи своего царствования.
Последователи и ученики Мефодия удалились за Дунай и рассеялись по всему Балканскому полуострову. В Далмации и Хорватии, которые со времени путешествия Мефодия в Рим и обратно будто отделились от папы, ученики нашли среди славянства подготовленную почву и потому им легко было воздействовать на приморские города с римским населением. Зная слабость папы, подвергая постоянному натиску подгородных славян и чувствуя осязательно силу императора Василия Македонянина, который защищал далматинские города от нападения сарацин, приморские римляне примкнули наконец к славянам, слились с ними и признали восточногреческое вероучение со славянским богослужением. С конца IX столетия начинается в Хорватии и Далмации эта борьба восточных и западных начал за преобладание в народе, а в X столетии уже становится известным из послания папы, что славянское учение и язык распространились очень далеко и что в них потонула римская народность. Тогда все силы латинян были направлены к тому, чтобы оторвать хорватов и далматинцев от восточно-греческой Церкви. Соборами в Сплете в 925 г. и в 1061 г. служба на славянском языке и посвящение духовных из славян отвергаются. Богослужение разрешается только на латинском и греческом языках, причем славян приравнивали на этот раз не к собакам, не к рабам, а к готам; учение же Мефодия было названо арианским. С XII столетия не встречаются более женатые священники и в этот же период начинается повсеместное истребление славянских книг. Чтобы окончательно уничтожить учение Солунских братьев, сблизить хорват и далматинцев с Западом, изобретается особого рода азбука, долженствовавшая уничтожить кириллицу. Из буллы папы в 1248 г. становится известным, будто далматинцы употребляют особую письменность под названием глаголицы, изобретенную в 1061 г. Иеронимом, католиком, уроженцем Далмации. Эта бессмыслица ныне исчезает, сохраняясь еще кое-где в Далмации и на островах у хорват, среди 64 308 д.