Теперь попробуем подойти к имени Русь и к роксаланам с востока и сомкнуть оба пути в одном пункте. В начале XIII ст. Волжская Болгария одновременно со всею Русью подпала под власть кипчакской орды. Население этой орды считало своим предком Кипчака, который при Угуз-хане был найден в дупле дерева, отчего и получил свое имя. Этот Кипчак имел огромное влияние на историческую судьбу всего Поволжья, т. е. пространства от Печоры до Дона и Кавказского хребта, которое на арабских картах обозначается как Кипчакская орда, или земля. Происхождением этой орды, стоящим в тесной связи с отношениями Кипчака к народам, сидевшим по Азовскому морю и Дону, уясняется до известной степени и этнография этого пространства. В начале нашей эры и современно с первым римским императором Августом образовалось на востоке громадное царство, от Монголии до Ганга к югу и до Сирии на запад. Царствовал там Угуз-хан, монгол по происхождению, заправляя странами и народами с Сырдарьи, может быть, в Самарканде. Вот этот-то Угуз-хан, или по алчности воинственного дикаря к завоеваниям, или, может быть, основываясь на владетельном праве по преемству от предшественников, потребовал дани от четырех народов, живших на крайнем западе его государства. Эти народы были: урус (русский), авлак (влах или кельт), маджар или мадьяры (угрофинн) и башкурд (башкир)[194]. Так как дело идет о народах, живших в бассейне Волги и Дона, то под урусами и следует разуметь ту народность, которая у римлян и греков скрывалась под именем скифов и сарматов, ибо древние писатели помещали эти народности именно в указанном бассейне. Около них, по Черному морю — ближе к Дунаю, также в Малой Азии, везде были остатки кельтов и поселения римлян, придвинувших в это же время свои владения к границам Угуз-хановой монархии. Угрофинны, т. е. вогулы и остяки или мадьяры, жили к северо-западу от Монголии, по Оби и истокам Урала, а башкиры находились приблизительно там, где и ныне. Если трудно будет что-нибудь сказать против правильности географического распределения последних трех народов, то может явиться сомнение в ней относительно урусов, так как вышеприведенное сказание записано не-киим Абульгази гораздо позднее, когда действительно не было на Дону и на Волге другого народа, кроме русских. Но это могло бы быть так в том только случае, если б показание Абульгази о других народах не сходилось со свидетельствами западных писателей и не вторило бы этнографии; а между тем и те и другие признают, что мадьяры — те же угрофинны IX ст., те же вогулы и остяки блаженной Гипербореи, которые с незапамятных времен жили и живут по Уральскому и Алтайскому хребтам, по Печоре и Оби. А этим показаниям до́лжно верить, так как они основаны на близком знакомстве Запада с Востоком. Движение кельтов в VII ст. до Р.X. к востоку, их появление под Римом и у Делфи в Греции во III ст. — свидетельства о давнишнем пребывании киммериан на юге России, в Тавриде, основание кельтами Галатеи в Малой Азии, погибель Красса на крайнем востоке у Пароян и, наконец, покорение римлянами Сирии и движение влахов и римлян в глубь востока, до пределов Угуз-хановой монархии — все это дает понять, что этнография Востока могла быть более или менее известна Западу. Верность изложенного предания и высказанных на счет его соображений подтверждается еще тем, что и в настоящее время мадьяры (венгры) зовут русских «орош», — очевидно, видоизмененное «урус», т. е. тем же названием, каким последние именуются и в вышеприведенном сказании, носящем несомненные признаки угрофинского происхождения. А сами мадьяры, пришедшие в IX ст. с Камы, Оби и Урала, как сказано, населяли земли, входившие в состав монархии Угуз-хана. Значит, имя Рус давно было известно Востоку: гораздо раньше, чем узнали его арабы на Волге в VII ст. Есть даже некоторая возможность определить с достаточной точностью и степень этой давности. Выше было замечено, что урусы могут быть отождествлены со скифами. Известно также, что киммериане, давнишние обитатели юга России, — те же влахи или авлаки. Последние стали подвластны предшественикам Угуз-хана, считавшего их на этом основании своими данниками, с того, по всей вероятности, времени, когда скифы напали на них и потеснили их чрез Кавказ в Малую Азию; а это было за семь столетий до Р.X. Значит, предание Абульгази можно приурочивать к этой отдаленной эпохе, а значит, имя Урус уже звучало на востоке за семь веков до нашей эры.
Далее в сказании Абульгази повествуется, что в потребованной дани Угуз-хану было отказано, а сила отражена силою; народы восстали. Тогда был послан усыновленный Угуз-ханом Кипчак усмирить восставшие племена и привести их в прежнее подчинение. Удалось это дело Кипчаку настолько, что все левое Поволжье именовалось у арабов в VII ст. и позже у всех восточных народов вообще Кипчакскою ордою.
Итак, в начале христианской эры мы застаем урусов, они же скифы, в бассейне Волги и Дона. Когда в II в. по Р.Х. сарматы двинулись с низовьев этих рек на запад, скифы как будто исчезли. Но зато с образованием Босфорского царства начинаются частые упоминания о роксаланах, живших по Азовскому морю, по Дону, и двинувшихся вскоре после этого к западу, к Дунаю и к Карпатам. Эти роксалане, по западным писателям, вероятно, были те же самые скифы и урусы, которых хотел покорить Угуз-хан чрез Кипчака; какого-нибудь другого народа разуметь под этим именем нельзя. Правдоподобно, что их потеснили с востока, причем заселения росов отчасти погибли, отчасти смешались с завоевателями[195].
Заключим изложенное указанием на то, что уже в то отдаленное время славянские удальцы, бродичи, ушкуйники, купцы-воины, здоровые, сильные, бесстрашные, ходили по Волге, двигались по востоку, отыскивая себе нового места. На западе, у Вендского (славянского) залива, стало тесно, так как в это время начали прибывать с острова Туле (Скандинавия) готы, подвигавшиеся мало-помалу к югу, к Черному морю. Последние к концу IV ст. имеют здесь дело с роксалана-ми, или урусами, рокасами и антами-славянами, о которых сказано было в своем месте, впоследствии тиверцами и угличами. При этом известно, что у скандинавов Дон, или Танаис, назывался Tanaquil или Vanaquisl, что значит «славянский рукав» или река[196].
Вернувшись таким образом опять к западу, мы остановимся на имени Рос в Киевской Руси. Река Рос впадает в Днепр около Канева, в 100 верстах к югу, и служит водоразделом между черноземными полями и возвышенностью от Липовеца на Чигирин. Сама природа указала образ жизни здешним жителям. Южнее было скотоводство, севернее хлебопашество, известное здесь еще за 450 лет до Р.Х. Помимо того, что в разных уездах Киевской губернии встречаются села и урочища со всякими изменениями на «рос», на самой реке вот что мы находим: Россова сеча, Россова. Кроме того замечательны: село Корсунь, одноименное с Херсонесом; несколько поселков Буда, где некогда жили будины; много сел с названием Янов, имя единоличного божества в противоположность встречающимся в Западном крае урочищам Троянов, богов с тремя лицами, таких, какие имелись у балтийских славян, какие находятся в Индии (Тримурти). Далее находим деревню Прусия, или Поруссы, — название обитателей левого берега Немана. Потом на р. Росе встречаем два Городища фронтом к западу и одно на юг от с. Корсунь; выше Ружаны (Рожаны в Сербии) и на границе с Волынскою губерниею, в углу, опять городок[197]. Помимо самого имени реки прочие указанные урочища и городки наводят нас на многие догадки, сближающие россов со всем славянством. Тут оправдывается отец истории Геродот в Будах; здесь находятся следы древнего славянского язычества в поселках с названием Янов; около Роси мы находим память о в. к. Владимире в Корсуни. По этой же реке, которая служила гранью, межою, были построены городки и городища, особенность славянского поселения, а впереди их торг в торжищах. Все это дышит славянством времен перевозчика Кия, времен проповеди Андрея Первозванного, когда на местах нынешних сельских церквей Св. Ильи и Параскевии[198], встречающихся в таком множестве на юго-западе России, поклонялись Перуну под дуплистым дубом; когда жители находили покой в будах и пещерах, столь известных Киевской Руси и жителям пограничной Роси, оберегавшим юг от нападения степняков. Эти жители, всегда готовые к войне, принимавшие первый напор, были россы, руссы, и такие же были при Ярославе, в XI ст., когда эти места вновь были заселены пленными поляками, вроде военных поселений для охраны русской границы. Впереди последней тянется хребет, где располагались вышки, посты на курганах и вершинах, для дозора и предупреждение нечаянных нападений. На западе, там, где нет хребта, где Рос течет по меридиану с юга на север, там на открытом месте стоят два городища, а севернее истоков Роси стоит опять городок. Все это было настолько разумно, насколько теперь понятно.
В Волынской губернии, составляющей продолжение Червонной Руси, имевшей впереди себя громадное пространство до Карпат с единокровным населением, не находится подобной границы:
Киевская Русь там она была не нужна, и существующие урочища с корнем «рос», как напр.: Росна, Росоловцы и Русиново-Берестечко, — встречаются реже. Тут было безопаснее от врага, защита была менее нужна. Рос нужен здесь был только для поддержания порядка, оттого на громадном пространстве этой области отважные россы живут как местная стража, редко, небольшими частями. Зато здесь можно было предаваться мирным занятиям; здесь можно было спокойно молиться и жить, иметь постоянные большие молитвенные дома или храмы; это и выражается двойным нахождением здесь больших сел: Троянов на юго-востоке и Трояновка на северо-западе. Здесь же встречается много урочищ, напоминающих сербов, которые по водворении в VII ст. на Балканском полуострове перенесли туда слово «рос», основав Рассу (Новый Базар), Розу, Ресну у Адриатического моря, а когда они впоследствии бежали за Дунай в XIV ст. от турок, то пространство земли между Дравою и Савою, западнее Срема, назвалось Рациею, Рассиею, откуда «россейский», «российский» и т. п.